Сенна пришёл в «Уильямс» перед сезоном-1994, а его напарником стал будущий чемпион мира Деймон Хилл. Это было сочетание, о котором можно было только мечтать, и ожидалось, что Сенна продолжит добиваться тех же результатов, что и Мэнселл и Ален Прост до него, которые выиграли чемпионат с «Уильямсом».
«Мы говорили с ним, и я сказал: „Ты – быстрейший гонщик, выиграл три чемпионата мира, почему бы нам обоим не уйти и не отправиться на рыбалку?“ Он долго думал над моими словами и ответил: „Нет, я не могу сделать этого. Я должен продолжать“.
«Я думаю, что у него была не менее хорошая машина, но Айртону очень не везло», — говорит Уоткинс. "В Аиде, к примеру, было несколько контактов, и его выбили. Он был очень расстроен. В Бразилии же его развернуло. Когда он отправился в Имолу, то это была уже третья гонка в сезоне. Он был отчаянно настроен выиграть. Это мотивировало его на протяжении всего уик-энда. И он был на поуле. Он был настроен очень серьёзно, но, конечно, случился тот инцидент в субботу с Ратценбергером".
Субботняя авария в квалификации забрала жизнь гонщика «Симтека» Роланда Ратценбергера, а в пятницу Рубенсу Баррикелло очень повезло избежать серьёзных травм после сильного удара о барьеры.
«До этого был инцидент и с Баррикелло, и Айртон был очень расстроен всем этим. Баррикелло был протеже Сенны, и я знаю, что Рубенс боготворил его во всём. После смерти Сенны он был невероятно огорчён. А Сенна был расстроен, когда произошла авария Баррикелло. К счастью, он не получил серьёзных травм.
Но Сенна в пятницу днём отправился в медицинский центр, чтобы убедиться, что с Рубенсом всё в порядке. И, конечно, после инцидента с Ратценбергером Сенна был очень, очень расстроен, потому что за те годы, которые он гонялся в Формуле-1, было много аварий, но никто не погибал. Так что этот случай очень расстроил его.
Он отправился в медицинский центр, чтобы попробовать увидеть Ратценбергера, и, конечно, мы не могли допустить этого. Его бы даже не пропустили внутрь, но он перепрыгнул через стену, чтобы попасть на территорию медицинского центра. Я увёл его и рассказал об итоге аварии Ратценбергера. Он был очень расстроен. Он рыдал на моей груди на протяжении нескольких минут. Мы говорили с ним, и я сказал: „Ты – быстрейший гонщик, выиграл три чемпионата мира, почему бы нам обоим не уйти и не отправиться на рыбалку?“ Мы рыбачили с ним вместе в Бразилии, а также пробовали это сделать в Шотландии, однако река была не в лучшем состоянии. В любом случае, он долго думал над моими словами и ответил: „Нет, я не могу сделать этого. Я должен продолжать“.
Сенна на следующий день отправился на первую линию стартового поля в своём „Уильямсе“. Во время первого старта в середине пелотона произошёл завал, из-за чего на трассу уже на первом круге вышла машина безопасности. После возобновления гонки Сенну преследовал Михаэль Шумахер – тогдашняя восходящая звезда.
»Когда автомобиль безопасности ушёл, Сенна поехал очень, очень быстро, а за ним был Шумахер, и так они преодолели первый круг в боевом режиме. Сенна минул мою машину", — вспоминает Уоткинс. «Его машина была очень нестабильной, и у меня было предчувствие, что нас ждёт большой инцидент.
Я сказал об этом своему водителю, Марио. А спустя несколько секунд появились красные флаги, а в те дни я автоматически выезжал к месту аварии без приказа со стороны дирекции гонки. Когда появился красный флаг, то моя машина отправилась на место.
Я знал, что авария произошла с Сенной, и поэтому я был очень встревожен и расстроен. Затем, конечно, я изучил его состояние и понял, что он получил смертельную травму. Я был подавлен этим, но в тех условиях надо было контролировать эмоции и делать всё, на что способен.
Мы прибыли туда так быстро, как только могли. Думаю, что мы прибыли туда спустя 16 секунд после появления красных флагов.
Я знал, что авария произошла с Сенной, и поэтому я был очень встревожен и расстроен. Затем, конечно, я изучил его состояние и понял, что он получил смертельную травму. Я был подавлен этим, но в тех условиях надо было контролировать эмоции и делать всё, на что способен».
«Уильямс-Рено» Сенны вылетел с трассы в скоростном «Тамбурелло» и ударился о стену, а Сенна получил травмы головы, которые оказались критическими.
«Мы завершили гонку», — продолжает Сид. «Она казалась ужасно долгой. Я сидел и думал об Айртоне. В тот день больше не было происшествий. Как только гонка была закончена, я отправился в медицинский центр, и прямо в комбинезоне запрыгнул в вертолёт, чтобы отправиться в госпиталь.
Там я встретился с врачом-реаниматологом, который следил за Сенной, и одним из анестезиологов. К тому времени у них были результаты сканирования Айртона, по которым стало ясно, что его клиническое состояние не позволит ему выжить.
Затем пришёл Герхард Бергер, который захотел увидеться с Сенной. Мы пустили его в палату интенсивной терапии на пару минут, чтобы он смог увидеть своего бывшего напарника. Тогда я подумал, что мне нет никакого смысла оставаться в госпитале. Я поговорил с братом Айртона, а по телефону – с его семьёй. Все они были готовы отправиться в Европу, но я сказал, что в этом нет нужды, и рассказал им, как обстоит дело.
Я уехал из госпиталя, вернулся в свой номер в отеле, там был телевизор. Конечно, уже объявили о том, что он, фактически, мёртв. И это была ужасная ночь для меня, я не спал. Я очень эмоционально переживал всё это».
Рассказывая о результатах аутопсии, Уоткинс рассказал, что у Сенны не было никаких других травм, кроме фатального повреждения головы. В Формуле-1 тогда было смутное время, и всего спустя несколько недель гонщик «Заубера» Карл Вендлингер попал в тяжёлую аварию в Монте-Карло, после которой несколько недель провёл в коме.
С течением лет, после 1994 года, улучшения в безопасности произошли очень серьёзные. Так что вся эта история привела к революции в мышлении о гонках Формулы-1.
Требовались изменения, которые предстояло осуществить относительно новому президенту FIA Максу Мосли.
«Как на войне, трагедия часто подталкивает к прогрессу», — говорит Уоткинс. «Реакцией на смерть Сенны и Ратценбергера, а также на серьёзную аварию Вендлингера стало, что Макс Мосли решил сформировать группу экспертов. Он попросил меня быть её председателем, и у нас был полный карт-бланш для того, чтобы изучить возможности повышения безопасности пилотов в машине, а также на автодромах. Кроме того, мы могли пользоваться неограниченным бюджетом.
С течением лет, после 1994 года, улучшения в безопасности произошли очень серьёзные. Так что вся эта история привела к революции в мышлении о гонках Формулы-1».