— Стоя на пьедестале, чувствовали больше разочарования от проигранного полуфинала или радости за первую олимпийскую медаль в карьере?
— Я больше расстроен и разочарован результатом, тем что Олимпиада сложилась не так, как я хотел. Поэтому особого чувства радости нет.
— К себе какие у вас претензии?
— То, что дал возможность сопернику выравнять бой, а судьям переломить поединок в его пользу. Первый раунд провёл хорошо, во втором где-то оступился, а третий раунд вроде провёл нормально, но для победы этого не хватило
.
— Мише Алояну тоже не дали победы в равном бою с узбеком. Не считаете судейство предвзятым к нам?
— Ну какие могут быть претензии в равных боях? Если бы я его выиграл явно, а тут люди говорят разное. Кто-то считает, что я выиграл, а кто-то говорит, что проиграл. Поэтому буду копаться только в себе и винить только себя.
— Что было самым сложным для вас на этом турнире?
— Поражение в полуфинальном бое.
— Тренеры и боксёры говорят, что российской команды в Рио не было. Вы с этим согласны? Как себя чувствовали в этой атмосфере?
— Атмосфера, конечно, поганая. Александр Борисович Лебзяк с нами ни о чём таком не говорил, а в СМИ делал заявления. Наедине он нормально общается, здоровается, а тут такое выдаёт. Если у него есть какие-то претензии к ребятам, надо было подойти и поговорить. В команде этого не было. Действительно у нас есть разлады. Некоторые пацаны даже не приходили на бои товарищей. Я проиграл, так после этого ходил на все бои наших, как бы ни был расстроен. Я считаю, что ответственность за такую атмосферу должен нести главный тренер, а не ходить в другую сторону и кому-то жаловаться. Ты же главный тренер, должен руководить командой, объединять её, а если ты не можешь руководить командой, то и не стоит быть главным тренером.
Атмосфера, конечно, поганая. Александр Лебзяк с нами ни о чём таком не говорил, а в СМИ делал заявления. Наедине он нормально общается, здоровается, а тут такое выдаёт.
Все ребята, приехавшие сюда, чемпионы и призёры чемпионатом мира и Олимпийских игр, а он их «пассажирами» называет. К боксёрам с такой репутацией этот эпитет просто неуместен.
— Он имеет в виду тех людей, которых ему навязали?
— Такого не было. Все прошли отбор на чемпионате России, завоевали лицензии. Да, в некоторых весовых категориях было по две лицензии, но там в большинстве случаев проводили контрольные спарринги. Я не знаю, про что он говорит. По сути всё было чисто. Может, сыграло роль то, что в первые дни вылетели пять человек. Но большинство из них проиграли равные бои, были и спорные решения, так зачем в этом кого-то винить? Я бы не сказал, что завоевавшие два золота узбеки сильнее нас. Допустим, сборная Узбекистана. Не сказал бы, что у них в команде одни мировые звёзды. Но они – команда. Поэтому результат, который они показали, не удивителен. А у нас каждый сам за себя, работает со своим тренером. За весь олимпийский цикл я даже с тренером нормально тренироваться не мог. Тренировался в подвале, на стоянке, где попало.
— Кто из тренеров вёл вас на Олимпиаде?
— Олег Владимирович Меньшиков. Он выводил нас на бои, настраивал нас и действительно отработал на сто процентов.
— С кем из ребят вы нормально общаетесь?
— С моими земляками из Белгородской области мы живём на сборах и дружим. С остальными тоже общаемся нормально.
— Вам не кажется, что после спорной победы Тищенко судьи стали придерживать наших боксёров?
— Олимпиада в любительском боксе — это и политика, и лотерея. Либо тебе повезёт, либо не повезёт. Если ты попадёшь в политику, судьи тебя сольют. Но есть один способ с этим бороться — быть выше соперника на две головы. Но на Олимпийских играх в решающих поединках это тяжело, и мне не удалось. Во многих случаях исход боя решает стечение обстоятельств.
— Вы готовы продолжать любительскую карьеру в такой команде или хотите переключиться на профессиональный бокс?
— Сначала я хочу отдохнуть, всё понять и переосмыслить, расставить приоритеты, что, куда и как, но в такой обстановке я точно работать не хочу.