20 февраля в шведском Фалуне на чемпионате мира по лыжным видам спорта стартовали соревнования в прыжках с трамплина. В квалификации лучший из россиян занял 22-е место, так что можно с грустью констатировать, что никому из наших спортсменов, скорее всего, не удастся оказаться на пьедестале почёта. А ведь ровно 45 лет назад – 21 февраля 1970 года — наш 21-летний соотечественник на таком же мировом первенстве в Высоких Татрах выиграл своё второе золото, опередив всех и на большом, и на среднем трамплинах. Ни до, ни после этого никому из россиян не удавалось даже приблизиться к результату того молодого парня по имени Гарий Напалков. В рамках авторской рубрики «В Мемориз» обозреватель «Чемпионата» Лев Россошик пообщался с двукратным чемпионом мира и узнал, зачем Напалков ехал в Чехословакию, почему так и не смог выиграть Олимпиаду и когда окончательно ушёл из спорта.
«Что же ты такое натворил, парень?»
Последний раз с Гарием Напалковым я общался, когда ему исполнилось 45, то есть более 20 лет назад, но на предложение вспомнить происходившее 45 лет назад старый знакомый и земляк откликнулся не мешкая. В процессе более чем часовой беседы я понял, что ему и самому, похоже, хотелось выговориться — давненько никто не расспрашивал про случившееся в феврале 1970-го. Перед встречей я перечитал маленькую документальную повесть (именно так обозвал жанр повествования автор) «Весна и осень» своего учителя, известного в середине прошлого века журналиста Михаила Марина, в которой и рассказывалось о двух удивительных победах на чемпионате мира в Чехословакии, случившихся на глазах автора повести. Напалков, попросивший, чтобы мы были на ты, Марина тоже считает своим наставником. В некотором роде.
— Так что произошло тогда, в феврале 1970-го? Даже твой тренер Сергей Алексеевич Сахарнов после первого золота на среднем трамплине 14 февраля задавался риторическим вопросом: «Что же ты такое натворил, парень?»
— Хотите верьте, хотите нет, но в тот день полного понимания, что стал чемпионом мира, не было совсем. Поэтому, исходя из сегодняшнего видения давно происшедшего, сказал бы: «Просто выиграл очередное соревнование».
— Но ведь соревнование-то было неординарным — чемпионат мира, как-никак.
— С высоты прожитых лет стал понимать, что соревнования в любом виде спорта отличаются названием и, наверное, сроком проведения, к которому спортсмен должен подойти в максимальной спортивной форме. Для меня все турниры, в которых участвовал, отличались одним: их надо было либо выиграть, либо как минимум подняться на пьедестал почёта.
— То есть ты ехал в Высокие Татры с целью попасть в тройку лучших?
— Об этом говорили все результаты, показанные в преддверии чемпионата мира. Самое значительное соревнование для прыгунов — австро-немецкое новогоднее «Турне четырёх трамплинов» — показало, что я способен составить конкуренцию ведущим мастерам.
— После первой попытки на среднем трамплине ты занимал только 10-ю позицию. А лидировал Владимир Белоусов, олимпийский чемпион Гренобля-68. Много ты тогда ему проигрывал?
— Если память не изменяет — 7,6 очка. Это означало, что во второй попытке я должен был прыгнуть на 4,5-5 метров дальше, чем Владимир, и получить по пол-очка плюс к его показателям за технику от каждого судьи. Я был абсолютно спокоен: 10-е место при достаточно плотных результатах — вполне приличный показатель. К тому же лидером был мой товарищ по сборной СССР, что уже было неплохо. Мысль же была простая: не получилось в этот раз, подождём следующего.
— Твой стартовый номер был 39, а всего участвовало 66 прыгунов, и все основные конкуренты значились в конце этого списка. После второго прыжка на 84 метра осознание победы так и не пришло?
— На меня не давили результаты лидеров, потому что я стартовал перед ними. Никакие мысли не мешали мне исполнить всё, на что был способен, требовалось всего-навсего пролететь как можно дальше и как можно чётче в техническом плане. И скованность, какую испытываешь при каждом прыжке, ощущалась в меньшей степени, чем если бы я прыгал позже лидеров, зная их результаты.
— Когда ощутил, что попытка удалась: в момент толчка, в полёте или уже при приземлении?
— В полёте стараешься контролировать некоторые элементы исполнения прыжка, а итог подводится только после приземления и выката, потому что падение после касания земли лишает спортсмена всех надежд на высокое место. Считается, что элемент не выполнен, а это сразу минус 30 очков к результату прыжка.
— Белоусов прыгал одним из последних и пролетел всего 75,5 м, что было гораздо хуже твоего результата.
— Наверное, именно этот факт и сыграл с ним роковую роль: он знал и мой результат, и очки других претендентов на медали, и чувствовал мандраж.
— После первой попытки на большом трамплине ты опять проигрывал лидеру, но всего 4,4 очка, то есть меньше, чем за неделю до этого Белоусову. Но место при этом занимал только 13-е место. Что, такие плотные результаты были у первых номеров?
— Дальность полёта в первой попытке была сопоставима, потому что гору разгона занизили и первые 15 участников находились в двух-четырёх метрах разницы в длине прыжка. На вторую попытку вышка была увеличена на один порядок, и разброс результатов стал другим.
— Сахарнов спрогнозировал, что тебе для победы достаточно будет показать 105 метров во второй попытке. Получилось даже лучше — 110 метров!
— Точнее, 109,5. Во время короткого диалога с тренером на подъёмнике перед второй попыткой я получил от него указание лететь как можно дальше. На что ответил, что, мол, улететь-то улечу, но вот как устоять… И когда приземлился, сразу понял, что выиграл. Разметка дальности заканчивалась на отметке 109 метров, и когда я понял, что перелетел её, просто вскинул руки и стал подпрыгивать от радости.
— Михаил Марин в своей книге употребил глагол «танцевать».
— Вот за этот поступок я и получил нагоняй от тренера, ведь это могло привести к падению.
— Кто-то из тех, кто стартовал позже, мог перекрыть твой результат?
— Норвежец Ингольф Морг прыгнул на 109 метров ровно, но не устоял. Да и если бы не упал, всё равно занял бы только второе место.
Гарий Напалков
Фото: РИА Новости
Записи из амбарной книги
Наверное, не было бы никогда двух чемпионских медалей Напалкова, если бы в середине 1950-х годов в Горьком на красивейшем Волжском откосе не построили трамплин, который на долгие десятилетия стал главным спортивным сооружением огромного города и основной базой подготовки отечественных прыгунов и двоеборцев. На открытие трамплина в январе 1958-го в закрытый из-за обилия оборонных предприятий город в виде исключения пустили иностранцев. В более чем стотысячной толпе зрителей затерялись и два пацана — мы с Гариком. Отцы привели нас посмотреть на известных мастеров из Финляндии, Швеции, Норвегии. Напалков рассказывает, что хоть что-то увидел и даже по-детски — ему ещё 10 лет не было — успел восхититься невиданным доселе зрелищем. Я же был так далеко от стола отрыва, что видел лишь то и дело вылетавших с помоста, словно птичек с жёрдочки, маленьких человечков на лыжах.
— Наверное, в том твоём успехе огромная заслуга тренеров, у которых ты занимался.
— С эти трудно не согласиться. Первые шаги сделал под руководством человека сложной судьбы. Василий Александрович Глассон был первым чемпионом РККА (Рабоче-крестьянской Красной Армии. – Прим. ред.) по лыжному троеборью. У меня дома до сих пор хранится его грамота, подписанная Климом Ворошиловым и полученная из рук первого маршала страны, которую тренер подарил мне с наказом превзойти результаты, когда-то им показанные. Грамоту эту он подарил, когда уже был серьёзно болен и я уже выиграл чемпионат мира, а заодно вернул мой подарок — классный цейсовский бинокль, который мне вручили, когда я первый раз выиграл этап «Турне четырёх трамплинов». На футляре я написал тогда: «Моему первому тренеру. Мы победили весь мир». А когда бинокль ко мне вернулся, рядом с моей надписью прочитал: «Моему любимому ученику, с надеждой на новые победы».
— Но победы пришли при Сахарнове.
— Так Глассон работал в связке с Сергеем Алексеевичем Сахарновым. По сути дела, Сахарнов стал для меня как бы вторым родителем, который вёл меня не только по спорту, но и по жизни. К тому же был дружен с моим отцом.
— В своей амбарной книге-дневнике Сахарнов 16 августа 1965 года записал: «Теперь прямо хочу сказать, что этот парень будет прыгуном экстра-класса». Сахарнов был провидцем?
— Не знаю, что подвигло его на такую запись. Ведь заниматься я начал только в 1962 году, в 1964-м стал мастером спорта, а ещё через год выигрывал на областных соревнованиях у самого Михаила Веретенникова, ещё одного ученика Сахарнова, который стал в тот год чемпионом СССР.
— Ещё несколько интереснейших пометок Сахарнова. «6 января 1968 г. Сегодня Напалков выиграл у чемпиона мира Вирколы. Это было мечтой моей жизни».
— Это и в самом деле было знаковым событием и для меня, и для тренера. Мне удалось победить двукратного чемпиона мира норвежца Бьерна Вирколу и будущего олимпийского чемпиона чеха Иржи Рашку. Соревнования проходили в Инсбруке в очень плохую погоду — было тепло, шёл дождь. Я прыгал в конце. И после прыжков Вирколы и Рашки зрители, которых на соревнованиях «Турне четырёх трамплинов» всегда бывает много, уже стали спускаться с горы. Организаторы, уверенные, что никто не сможет превзойти именитых прыгунов, начали устанавливать подиум для призёров, и, когда я прыгнул очень далеко, в это даже поверить не могли — слышать-то такую фамилию слышали, но не верили, что мало известный парень способен бросить вызов грандам. Среди всех соревнований для прыгунов с трамплина австро-немецкое новогоднее турне ставлю на первое место и только затем — Олимпийские игры и чемпионаты мира. Именно в таком порядке. Поэтому каждая победа на этапе этого соревнования ценна для любого спортсмена. За более чем шестидесятилетнюю историю «Турне четырёх трамплинов» только одному прыгуну удалось победить на всех четырёх этапах. Это сделал представитель Германии, если не ошибаюсь. (Свен Ханнавальд в сезоне-2001/02. – Прим. ред.).
— Ровно за месяц до триумфа в Высоких Татрах Сахарнов написал: «17 января 1970 г. Безгранично счастлив, что сбылась моя первая мечта — команда прыгунов Горького стала первой на Кубке страны. Осталась вторая мечта — чтобы мой ученик был первым в мире. И я верю, что им будет Напалков».
— Кстати, сам Сергей Алексеевич никогда мне не говорил про свою мечту, а уж про то, что я буду чемпионом мира, — и подавно. Верил, но молчал. Мне, кстати, это в какой-то степени помогло.
Гарий Напалков
Фото: РИА Новости
«Доктор долбил мне зубилом крупные кости и из крошек собрал маленькие»
Как вы думаете, что должен чувствовать известный прыгун на лыжах, чемпион мира, когда после очередного перелома слышит от докторов вердикт: «Ходить будет, прыгать — никогда»? Так вот, Напалков как бы пропустил заявление эскулапов мимо ушей, как будто его и не было вовсе. И отправился в Саппоро за своей единственной мечтой — олимпийским золотом, которое он впервые попытался добыть за четыре года до этого во Франции. В эту страну он стремился попасть во что бы то ни стало, потому что страстно полюбил песни в исполнении Мирей Матье, а с ними и всё французское. Но там опять-таки случилось непредвиденное.
— Что происходило на Олимпийских играх? Ведь каждый раз — что в Гренобле, что в Саппоро — тренеры делали на тебя ставку.
— Какой-то рок всё время мешал показать желанный результат. 1968 год. Мы приехали на Игры, четверо молодых парней — я, Володя Белоусов, Володя Смирнов и Толик Жегланов. У каждого уже были призовые места на очень серьёзных соревнованиях — Кубке социалистических стран: мы по очереди занимали места на пьедестале. И в Гренобле на среднем трамплине в первой попытке Жегланов показал самый дальний метраж, но ошибся при приземлении и оказался только шестым. В пробной же попытке я прыгнул дальше всех. От удивления открыл рот. Не учёл, что площадка выката была очень короткая и сделана в виде радиуса, который обрамлял снежный, залитый водой вал. Когда вдруг в последний момент увидел, что на меня несётся этот ледяной забор, решил, что упаду на бок, ногами упрусь — и всё будет в порядке. Не учёл одного — что барьер был сделан в виде дуги. Лыжи из-под меня вылетели, и я головой угодил в ледяное заграждение. Шлемов же тогда не было — только шапочки. Тогда прыгали в брюках, шерстяных свитерах и шапочках — такой была униформа. В момент удара Олимпиада для меня, можно сказать, закончилась.
Когда очнулся и открыл глаза, не понял, где я. Оказалось, в медицинском пункте, где диагностировали сотрясение мозга. Всё происходило во время прямой телетрансляции, репортаж вёл, как мне потом рассказывали, Виктор Набутов. И когда по громкой связи объявили, что тренера Сахарнова просят зайти в медицинский пункт, комментатор объявил, что наверняка что-то со мной случилось. Родители в Горьком смотрели трансляцию, и маме стало плохо. Меня хотели отвезти в гостиницу, но я решил прыгать. Голова кружилась, и я попросил наших тренеров помочь занести лыжи на старт. В итоге на малом трамплине оказался 14-м. Пришлось дня три-четыре полежать: меня выворачивало наизнанку по полной программе. А по итогам прыжков с большого трамплина финишировал 11-м. Это на первой Олимпиаде.
— Вторая была в японском Саппоро. И результаты там были лучше — шестое и седьмое места.
— И это при том, что у меня в тот год случился трёхкратный перелом стопы. Не долечившись, на Олимпиаде в Японии я прыгал с переломом. Вначале мне делали обезболивающий укол новокаина, а потом бинтом я привязывал ровную металлическую пластинку к стопе… Врачи позже определили перелом всех пяти плюсневых костей стопы. И доктор Владимир Федорович Башкиров долбил зубилом крупные кости и из крошек собрал мне каждую маленькую косточку воедино. Операцию сделали в начале мая, а гипс сняли только в конце июля.
А на третьи Игры в Инсбрук я бы проходил под номером два. Но мне исполнилось 27 лет, и руководство решило, что я уже старый, что надо дать дорогу молодым. Я и сам к тому времени определился: если в Инсбрук не еду, со спортом завязываю. Такова моя грустная олимпийская история.
Гарий Напалков
Фото: Александр Сафонов, «Чемпионат»
Метания по судьбе
Он совсем немного времени провёл без дела. И совершенно неожиданно получил любопытное предложение: возглавить сборную СССР по прыжкам на лыжах.
— Сколько раз ты брался за тренерское ремесло?
— По большому счёту, два раза. В январе 1977-го за год до чемпионата мира в Финляндии меня назначили старшим тренером сборной СССР. В 28 лет! Мне сказали: «Засучи рукава и готовь команду к Лахти». Это был первый опыт. Причём не совсем горький — Леша Боровитин привёз тогда бронзовую медаль, да и другие участники показали неплохие результаты. Я очень плотно контактировал с Сахарновым, вместе мы составляли планы тренировок. Но, как это часто бывает, некоторые тренеры-ветераны были недовольны моей работой, считали слишком молодым для этой должности. Меня «ушли» перед Лейк-Плэсидом, хотя уже была проделана специальная работа, которая подразумевала длительный этап подготовки к Олимпийским играм с прицелом на награды. Ну а у тех, кто пришёл на смену, ничего не получилось.
А второй раз, в середине 1980-х, меня в очередной раз упрекнули в некомпетентности. И я ушёл в «Динамо», где набрал обыкновенных мальчишек и работал с ними, если не ошибаюсь, 11 лет. И из этих ребят четверо попали в основной состав сборной страны, пятеро стали мастерами спорта и один — мастером международного класса. Сумел доказать самому себе, что всё-таки на что-то способен. После этого ушёл из спорта вообще и возвращаться не собираюсь.
— Почему всё-таки решил так плотно закрыть за собой спортивную дверь?
— Произошло несколько совпадений. Я уходил в начале лихих 1990-х, когда спорт, прежде всего детский, начал себя изживать, далёких перспектив для роста учеников и своего собственного роста я не видел. Наш вид спорта потихонечку стал умирать, а потом у меня семья, мне надо было её кормить. На тренерскую зарплату в те времена четверым было не прожить.
Гарий Напалков
Фото: Александр Сафонов, «Чемпионат»
1640 метров до Кремля
Сегодня Напалков вполне преуспевающий бизнесмен. Хотя сам с этим не соглашается. «Скорее нормальный исполнитель», — утверждает Гарий Юрьевич. Гордится пятью внуками: «На днях узнал, что старший собирается жениться».
— Ты следишь за состоянием дел в современных прыжках с трамплина?
— Как дилетант-болельщик наблюдаю за телетрансляциями этапов Кубка мира. Иногда про себя кое-что комментирую.
— Ты был в Сочи на Играх?
— Нет. Не пригласили. Хотя когда нужно было выдать короткий спич перед членами оценочной комиссии на презентации несуществующего тогда комплекса трамплинов, меня призвали на помощь. А потом забыли.
— Что думаешь о женских прыжках?
— Наверное, это всё-таки полуспортивное мероприятие, в некотором роде шоу с элементами профессионального спорта.
— Почему так неудачно выступают твои последователи?
— Постоянные перестановки в главном тренерском штабе ни к чему хорошему не могут привести. Если заглянуть в историю развития прыжков в нашей стране и сравнить с зарубежными аналогами, то получится странная картина. Что сделали те же гэдээровцы, финны или австрийцы? Они взяли нашу методическую литературу, написанную советскими специалистами, переработали под свои условия и возможности, и это принесло результаты. Мы же стали опираться на их переработанные варианты и попытались применить их к нашим условиям. Но любая копия хуже оригинала.
— Горьковский трамплин, на котором ты вырос как прыгун, да и ещё не один десяток классных мастеров, снесли — он и в самом деле устарел морально и физически, но обещанное губернатором строительство нового современного комплекса не началось. И, похоже, уже никогда не начнётся. А ведь когда-то Горький называли прыжковой столицей страны.
— Всё зависит от желания исполнителей. В том же Нижнем Тагиле комплекс построили. Но это небольшой городок — с волжским двухмиллионным центром не сравнить, да и Урал слишком далёк от Москвы. Одно только строительство трамплинов не может обеспечить развитие нашего вида спорта. Нужны людские ресурсы — в Тагиле их нет и в Сочи тоже, к тому же расположены комплексы далековато. А трамплин в Горьком находился чуть ли не в Кремле: могу сказать абсолютно точно, мною измерено — всего 1640 метров было от, увы, уже бывшего трамплина до одной из кремлёвских башен. И отбоя от желающих заниматься не было, и десятки тысяч зрителей собирались на соревнования. Не будет в Нижнем Новгороде комплекса — и классных прыгунов в стране не будет.
Лев Россошик и Гарий Напалков
Фото: Александр Сафонов, «Чемпионат»