19 июля 1980 года, ровно 35 лет назад, в Москве открылись XXII летние Олимпийские игры. Начальник управления эстафеты олимпийского огня «Москва-80» Виктор Лукьянов в своё время дал автору этих строк большое интервью, где рассказал, с какими трудностями пришлось столкнуться в заключительный период подготовки к торжественной церемонии открытия. Большая часть этих историй публикуется впервые.
Как японцы плагиат втюхивали
Вообще-то факел должна была предоставить нам японская фирма Mizuno – один из партнёров оргкомитета «Москва-80». Мы долго этого ждали, наконец приносят японцы свой вариант. Нам он категорически не понравился – какой-то тростник, к тому же до боли схожий с тем, какой был на Олимпиаде в Токио в 1964 году. Плагиат хотят втюхать! Мы сказали: переделывайте. И тут они резко отказываются: мол, у вас сложные технические условия, мы не готовы.
Что делать? Перезаключить контракт с какой-то коммерческой компанией на Западе было невозможно – это и инвалюта, да и времени в обрез. В спешке звоним по министерствам, в итоге нам рекомендуют Бориса Тучина, инженера одного из машиностроительных предприятий в Ленинграде. Ставим перед ним и его ребятами-комсомольцами срок – не более полутора месяцев на разработку. Знаю, им пришлось этим заниматься после работы, по выходным. Дизайн делали они же – так проще было учесть конструктивные особенности «начинки» факела. Разработка шла под личным контролем тогдашнего первого секретаря Ленинградского обкома Григория Романова. Успели.
Как факел ураган выдержал
Сделать-то факел сделали, но теперь предстояло пройти утверждение специальной комиссии. На испытаниях всё было хорошо, а утром перед приёмкой факел вдруг… перестал гореть. Слава богу, быстро поняли, что зарядили баллон не тем газом. Всё исправили, и на испытании пламя горело 12 минут. Больше у комиссии вопросов не было.
Помню, когда мы приехали в Грецию, в Олимпию, где по традиции должны были зажечь огонь, верховная жрица олимпийского огня, знаменитая Мария Москолиу сказала, что из всех девяти факелов, которые она держала в руках до этого, московский – самый изящный и самый лёгкий. Кстати, возможно, и самый надёежный – постоянных эксцессов с затуханием удалось избежать. Ребята Бориса Тучина специально испытывали своё изделие в пародинамической трубе – на силу ветра. Самый экстремальный случай был в Болгарии, в самом начале эстафеты разразился ураган! Помню кадры оттуда: наш факел в руках конников, деревья гнутся к земле, а мы вглядываемся: есть ли огонь? И видим: не потух!
Как выбирали главного факелоносца
Вариант японцев категорически не понравился – какой-то тростник, к тому же до боли схожий с тем, какой был на Олимпиаде в Токио в 1964 году. Плагиат хотят втюхать!
До конца было непонятно, кто будет зажигать чашу в «Лужниках» на церемонии открытия. Рассматривались разные кандидатуры. Одно время всерьёз говорили о космонавте Алексее Леонове, но потом всё же решили остановиться на спортсмене. В итоге председатель Спорткомитета СССР Сергей Павлов и заместитель председателя оргкомитета «Москва-80» Владимир Коваль остановили свой выбор на Викторе Санееве – легендарном легкоатлете, трёхкратном олимпийском чемпионе, который на Олимпиаде в Москве завершал карьеру. Вроде бы вопрос решён.
Начали утверждать во всех инстанциях, и тут председатель исполкома Моссовета Владимир Промыслов (главный то есть человек в Москве) говорит: «А что, у нас в столице Ивановы перевелись?» Санеев же абхазец по национальности. Промыслов снимает трубку с «вертушки» и ровно тот же вопрос задаёт Павлову. Что делать? Не уважать мнение Москвы нельзя. Тогда Ковалю, который по совместительству возглавлял федерацию баскетбола, приходит спасительная мысль – Сергей Белов, баскетболист! Москвич, олимпийский чемпион, много лет на слуху. В общем, Санеев внёс факел на стадион, а зажёг олимпийскую чашу Сергей Белов.
Как факелоносец чуть не упал
Если вы посмотрите кадры церемонии открытия, то обратите внимание, что Сергей Белов поднимался к чаше с факелом в руках по так называемой «живой дорожке» — всё время вверх по плиткам из ДСП, а его сопровождает меняющаяся картинка: это специально обученные люди на трибунах поднимают карточки нужного цвета. Попробовали на Манежной площади, вроде всё нормально. Только не учли, что на стадионе подъём-то крутой!
Белов шёл по этой дорожке едва ли не пешком, боясь упасть – настолько скользко было на подъёмах. Реально мог и «загреметь» с этим факелом.
И вот 17 июля, день репетиции церемонии открытия, я нахожусь в Подольске, на последнем этапе перед эстафетой огня по Москве, только и могу позвонить и узнать, как дела. А весь день идёт дождь, все 100 тысяч зрителей под зонтиками. И мне рассказывают, что Белов шёл по этой дорожке едва ли не пешком, боясь упасть – настолько скользко было на подъёмах. Реально мог и «загреметь» с этим факелом. А если такая же погода будет в день официального открытия? Выход нашли быстро: на дорожку за одну ночь набили рёбрышки, и у нашего знаменитого баскетболиста в решающий день проблем не было.
Как экипировочный скандал замяли
Но это было ещё не всё. На церемонии открытия чуть не разразился скандал. Фирменную одежду для участников эстафеты огня шили японцы из Mizuno – они же, как вы помните, должны были сделать факел. Иными словами, по условиям контракта все участники эстафеты должны были быть экипированы в их форму. И тут мы смотрим на наших главных факелоносцев – Санеева и Белова, а на них… аdidas! Наших чиновников чуть кондратий не хватил.
Это же международный скандал! Кто позволил? Кто виноват? Кого наказать? Под горячую руку чуть было и я не попал – слава богу, юридически моя зона ответственности заканчивалась на доставке олимпийского огня в Лужники. Японцы, надо отдать им должное, проявили понимание и не стали раздувать скандал. Через пару дней всё утихло. Вообще к японским «фирмачам» у нас претензий не было – ну, кроме того случая с факелом. Униформу они досрочно привезли, всё в срок, всё качественно. У нас возникло только единственное пожелание – попросили их сменить цвет фирменного логотипа с буквой «М». Нам была нужна наша, красная буква. Без вопросов, вскоре пришли пакеты экипировки с красной буквой.