Интервью двукратного олимпийского чемпиона Георгия Мондзолевского

— Вашей следующей Олимпиадой были Игры в Мехико. Что предшествовало этим соревнованиям?
— Предшествовала Олимпиаде в Мехико Спартакиада народов СССР в 1967 году, которая привела к значительным переменам в национальной сборной. Дело в том, что Спартакиаду выиграла команда Украины, которая победила в финальной встрече команду Москвы, в состав которой входили я и ещё ряд «армейских» волейболистов. Я до сих пор переживаю это поражение. Для нас это было трагедией. Успех украинской команды привёл к тому, что Юрий Клещёв взял себе в помощники Марка Барского. Отчасти он, отчасти проигрыш москвичей на Спартакиаде привели к тому, что из представителей ЦСКА в сборной остались лишь несколько человек, остальные игроки были из Украины. Хотя если быть объективным, то на тот момент, наверное, они были лучшими. В составе олимпийской сборной, поехавшей в Мехико, от состава 1964 года старожилов осталось 4-5 человек.

— Что можете сказать об организации и атмосфере игр в Мехико?
— Во-первых, они проводились в среднегорье на высоте около 2300 метров. Это требовало специальной подготовки, и мы проходили сбор на армянской базе в Цахкадзоре, находящейся примерно на той же высоте. В среднегорье наилучших успехов добиваются спортсмены, у которых работа кратковременна – например, спринтеры или прыгуны. На той Олимпиаде американец Боб Бимон показал фантастический результат, прыгнув в длину на 8 м 90 см, а марафонцы задыхались. Меня на одном из матчей пришлось заменить, моё состояние было неадекватным, и врач давал подушку подышать кислородом. Игры были организованы не на столь высоком уровне, как это было в Токио. К примеру, в Японии автобусы со спортсменами всегда сопровождались полицейским эскортом, и мы всегда добирались до места соревнований быстро и вовремя. А вот в Мехико было не так, с транспортом были большие проблемы. Это могло нам стоить золотой медали. Мы ехали на матч с немецкими волейболистами, а в это день в городе проводилась коррида. На улицах было огромное количество транспорта, народа и мы попали в жуткую пробку, из которой выбрались с большим трудом и приехали на матч с опозданием. Нам уже хотели засчитать техническое поражение за неявку, но сжалились и разрешили начать матч, но без разминки.

— Была и ещё одна неприятность – сборная СССР проиграла матч команде США со счётом 2:3. В чём была причина неудачи и что последовало за этим поражением?
— Мы никогда до этого не играли против американцев, и у нас была очень скудная информация. Наши тренеры недооценили соперника, подумав, что мы сможем легко обыграть американскую команду. Игру мы начали вторым составом, запасными игроками, у которых явно ощущался недостаток игровой практики и сыгранности. Потом, когда игра стала развиваться не по нашему сценарию, тренерский штаб выпустил основных игроков, но они тоже выходили неразогретыми, со скамейки. Плюс фактор невезения был в той встрече у нас, американцы же провели игру на подъёме. Если вернуться к вопросу об атмосфере, то она была не слишком дружелюбной по отношению к советским спортсменам. В это время был ввод войск в Чехословакию, который многие страны осуждали.

Вообще Олимпийские игры в Мехико вначале складывались для советских спортсменов неудачно. Медальный план, который так любят делать спортивные функционеры, не выполнялся. Тогдашний председатель Комитета по спорту Сергей Павлов, недовольный тем, как складывается Олимпиада, пригласил на матч СССР – США много известных людей, которые приехали в Мехико как группа поддержки (артисты, космонавты), сказав им, что на волейболе мы отыграемся. После того как мы проиграли американцам, с нами почти никто не здоровался и не общался, а в корпусе, где мы жили, нас обходили стороной. Было проведено комсомольское собрание, на котором было сказано, что такого повториться больше не должно и проигрывать мы просто не имеем права. Все следующие матчи мы выиграли и стали олимпийскими чемпионами. После этого перед нами извинились, сказали, что недооценили. В Мехико ещё был инцидент, когда некоторые американские спортсмены выступили за расовое равенство. Тогда это была очень острая проблемы в США.

— Встречали по возвращении на родину столь же радушно, как и после Токио?
— Да, и поддерживали нас наши родные и близкие так же. После проигрыша американцам присылали телеграммы со словами поддержки. Вторая медаль Олимпийских игр мне очень дорога. На сегодняшний день я один из немногих, оставшийся в живых двукратный олимпийский чемпион по волейболу. Многие уже, к сожалению, ушли из жизни.

— Общаетесь с бывшими товарищами по сборной, по волейболу?
— Да, стараемся. Недавно мне внук подарил ноутбук, и я на старости лет освоил компьютер и наладил переписку с Бугаенковым, который живёт сейчас в Латвии. В Москве ежегодно уже на протяжении 12 лет проходит международный турнир среди ветеранов памяти Дмитрия Воскобойникова. Его организовывает его друг Вячеслав Пушкин, за что ему огромное спасибо. На этих турнирах мы встречаемся со многими товарищами по сборной, которые живут в других странах. С теми, кто живёт в Москве, часто видимся на мероприятиях, проводимых ВФВ и Олимпийским комитетом России, юбилеях, а где же ещё (смеётся).

— А как складывалась ваша карьера игрока и дальнейшая жизнь после Олимпиады в Мехико?
— Я ещё несколько лет играл, был доцентом военной академии имени Куйбышева. В составе команды академии мы неоднократно становились победителями первенства Вооружённых сил среди высших учебных заведений Москвы. После увольнения из вооружённых сил я пошёл преподавать в Московский горный университет. Одно время сильно увлёкся теннисом, с удовольствием в него играл. Со спортом пришлось расстаться в 2003 году, когда я 13 месяцев пролежал в различных госпиталях. Но зарядку я делаю до сих пор. Поддерживает меня и моя жена, мастер спорта по художественной гимнастике, с которой мы вместе уже 55 лет. У меня сын, есть уже и внук, так что скучать не приходится.