Мик де Хаас – один из тех людей, которых мало кто знает в лицо за пределами паддока, но от этого его роль в чемпионате мира не становится менее значительной. Он является связующим звеном между командами Ф-1 и спонсорами. Его первой крупной сделкой был контракт между «Уильямсом» и Canon в 1985 году, он привёл ING в Формулу-1, а сейчас является промоутером Формулы «Рено» 2.0 NEC.
Мы встретились с Миком по дороге из Пекина в Париж – он принимает участие в одноимённом ралли ретро-автомобилей, и задали несколько вопросов.
— Мик, вы впервые в России? Какие впечатления?
— Да, впервые. Я на днях говорил со своей женой по телефону и сказал ей, что Россия вовсе не такая, как мы думали о ней раньше. Здесь здорово – много молодых людей, которые хотят сделать Россию лучше, такой, как, например, Голландия. Я приятно удивлён.
— Как вам наши дороги?
— По-разному. В некоторых местах – откровенно плохие, в других – хорошие, в целом мы ожидали худшего. В первый день, когда мы преодолели монгольско-российскую границу, в Сибири дорога была прекрасной. В Сибири очень красиво!
Фрейнс с юга Нидерландов, поэтому в своих интервью по телевидению он говорит с акцентом, да и как личность он не слишком приятен – в этом его проблема. Помимо того что гонщику необходим талант, он также должен уметь общаться с прессой.
— По какой причине вы решили принять участие в ралли Пекин-Париж?
— Жажда приключений! Как вы знаете, всю свою жизнь я работал в автоспорте, но на других людей — например на заводские команды в Формуле-1. А этот проект для души – я сам за рулём, сам все организовываю, у меня нет спонсоров, я за все плачу сам. Перед этим ралли я уже участвовал в двух других – в Гималаях и Южной Америке, это третье и самое сложное.
— Что для вас самое главное в этих соревнованиях? Просто принять участие или победить?
— О, нет, мы не выиграем, конечно! Самое главное – получить опыт. Во время первой недели некоторые участники были очень быстры, но ралли длится пять недель, поэтому важно быть стабильно быстрым всё это время. Сначала мы ехали медленно и осторожно, но постепенно мы становимся всё быстрее. Наша цель – финишировать в Париже, увидеться там со своими близкими. Мои сыновья и жена приедут в Париж. По крайней мере, я надеюсь, что приедут!
— Вы собираетесь принимать участие в каком-нибудь ралли в дальнейшем?
— Ох… Когда мы закончили два предыдущих, каждый из нас сказал: «Ни за что в жизни!» Но уже шесть недель спустя мы отвечали: «Пока не знаем, посмотрим». Наша машина очень устала, особенно тяжело ей пришлось в Монголии, так что пока не могу ничего сказать. Если мы решимся поучаствовать ещё в каком-то ралли, вы сможете прочитать об этом на нашем сайте.
— Что вы думаете о другом ралли-марафоне, «Дакаре»? В нём по-прежнему жив африканский дух или же южно-американский «Дакар» совсем другой?
— Мы работали на «Дакаре» и сами участвовали в ралли в Южной Америке, но я считаю, что «Дакар» стал слишком быстрым, это очень опасно! Это весело, это хорошее телешоу, но у меня есть несколько друзей, участвовавших в Дакаре, поэтому я знаю, что всё это действительно опасно — практически каждый год погибает кто-то из участников.
Во время нашего ралли тоже произошла авария, унесшая жизнь гонщицы (Эмма Вилкинсон из экипажа № 92 погибла на участке ралли между Омском и Тюменью 12 июня в дорожной аварии – водитель, двигавшийся в противоположном направлении, уснул за рулём и выехал на встречную полосу. — Прим. «Чемпионат.com»).
Мик де Хаас
— Вы занимаетесь вопросами спонсорства в автоспорте, ваши самые крупные сделки – контракты между Canon и «Уильямсом», ING и «Рено» — были по-настоящему успешными. Наши команды — «Маруся» в Формуле-1 и Russian Time в GP2 — испытывают проблемы с поиском инвесторов. На их болидах практически нет спонсорских наклеек…
— А Виталий Петров?
— Это был мой следующий вопрос. Что бы вы могли посоветовать российским командам?
— Сложный вопрос, я плохо знаком с российским рынком. Всё, что европейцы знают о России, это то, что некоторые русские очень богаты – Абрамович например. У таких людей есть огромные яхты, футбольные клубы, но они не спонсируют Формулу-1. Путешествуя по России во время ралли, мы увидели много местных компаний, стремящихся к росту, много молодых людей, которые хотят работать. Я думаю, что если они хотят выйти на международный рынок, им могло бы быть интересно спонсировать российские автоспортивные команды для того, чтобы приобрести известность за пределами России.
— А что насчёт международных спонсоров? Как их найти?
— Как вы знаете, наше ралли стартовало в Китае, а китайский рынок растёт так же быстро, как и российский. Многие европейские и американские компании хотели бы вести бизнес в России и Китае, но в России никто о них не знает. Если бы они спонсировали российскую команду, возможно, больше русских захотели бы работать с ними. Ваши команды должны сосредоточиться на тех спонсорах, которые заинтересованы в продвижении на российский рынок. Может, эти компании и построят дороги у вас в стране (смеётся).
Если вы ищете спонсора, то прежде всего должны думать о том, почему ему может быть интересна работа с вашей командой. Формула-1 и GP2 – это глобальный рынок, который представлен и в России.
— В каких отраслях лучше всего искать спонсоров?
— Финансы, возможно, пищевая промышленность, может быть, строительство. К сожалению, владельцы команд зачастую рассматривают слишком узкий круг потенциальных спонсоров. Когда я начал работать с банком ING, никто из Формулы-1 не проявлял к нему интереса. В течение года мы прорабатывали разные варианты – футбол, Олимпийские игры, гонки – и всё-таки остановились на Формуле-1, потому как она была наиболее подходящей для тех целей, которые преследовали в ING. ING рос очень быстро по всему миру, поэтому спорт рассматривался как возможность широко заявить о себе.
— Да, действительно, в первый раз я узнала об ING благодаря Формуле-1.
— ING уже был представлен в Восточной Европе, но никто не воспринимал его как крупный банк – просто какой-то региональный банк с забавным названием. Мы рассчитывали, что после того, как ING начнёт спонсировать команду Формулы-1, он будет восприниматься как солидный международный банк. Так и получилось.
— Я тоже думаю, что это была очень успешная сделка. А теперь вернёмся к Виталию Петрову. Как перестать быть «денежным мешком» для команд?
— Я не понимаю, почему сейчас у него нет места в Формуле-1. Российский рынок для спонсоров и команд очень велик. Если бы я имел собственную команду, я бы не отказался иметь такого способного российского гонщика, как Виталий, и попытался бы сохранить его в своей команде. Пока он здесь, больше российских компаний должны быть заинтересованы в Формуле-1.
— По слухам, он платил команде около 15 миллионов евро в год.
— Так много? Я думаю, ему нужен хороший менеджер. Если у вас есть такое количество денег, но при этом не можете найти место в команде, у вас явные проблемы.
Формула-1 – очень сложный вид спорта с позиции бизнеса, в том числе и для пилотов. Необходим менеджер, который действительно понимает, как всё это работает. Когда вы платите за свои выступления, у вас должен быть очень хороший контракт, который обеспечивает вам постоянное место за рулём болида.
— Ещё один российский пилот, вы должны его помнить, Даниил Квят – он выступал в Формуле «Рено» 2.0 NEC в 2011 году. Как он вам? И если представить, что «Ред Булл» вдруг перестанет его поддерживать, что ему делать дальше?
— Да, конечно, я помню Дани. Лучшее, что он может сейчас сделать, – выигрывать гонки. 5-6 лет назад у нас в NEC выступал молодой финский гонщик – Валттери Боттас, он попал в серию после картинга и сразу же в первых трёх гонках был в топ-5. Мы поняли, что у парня есть талант. Когда у вас нет опыта выступлений в формулах, болиды Формулы «Рено» весьма трудны для начала, но он с самых первых гонок был хорош, и теперь он в Формуле-1. И Валттери уже провёл несколько неплохих гонок!
Норберт Хауг был тем человеком, который сказал, что пока он в своём кресле, «Мерседес» никогда не вернётся в Ле-Ман, но Хауг ушел, и как знать, может быть, они вернутся со своим SLS.
— Несколько дней назад Стефано Доменикали сказал, что не видит будущих чемпионов в младших сериях. Вы согласны с ним?
— Вы имеете в виду руководителя команды «Феррари»? Некоторые люди живут в своём собственном маленьком мире. Я работаю с молодёжными сериями, через которые проходит множество гонщиков. Некоторые имеют талант, но у них нет денег, у некоторых же наоборот – нет таланта, но есть деньги. И, знаете, многие талантливые гонщики так и не попали в Формулу-1, потому что не смогли найти достаточно средств.
У Гидо ван дер Гарде, который сейчас выступает за «Кэтерхэм», есть деньги. Я не могу сказать, что он талантлив, но есть люди, которые платят за его место. Честно говоря, меня это очень расстраивает, потому как в Голландии есть куда более перспективные молодые пилоты, у которых нет такой материальной поддержки. Автоспорт завязан на деньгах.
— У нас в России много поклонников Формулы-1 и автоспорта в целом, как с этим обстоят дела в Нидерландах?
— Мне кажется, что из-за экономического кризиса в Европе аудитория Формулы-1 несколько сократилась, сейчас болельщиков меньше, чем 2-3 года назад.
— Ван дер Гарде не привлёк новых болельщиков?
— Вы знаете, он не слишком популярен в Голландии. Не могу сказать, что он звезда.
— А Робин Фрейнс?
— Он более талантлив, чем Гидо. Я не знаком с ним лично, но чисто по-человечески он мне не симпатичен. Он с юга Нидерландов, поэтому в своих интервью по телевидению он говорит с акцентом, да и как личность он не слишком приятен – в этом его проблема. Помимо того что гонщику необходим талант, он также должен уметь общаться с прессой.
— Я много слышала про Робина. Журналисты, например, считают его будущим чемпионом.
— Да, у него есть талант. И если у него есть столько денег, сколько у ван дер Гарде — а я очень хорошо знаю менеджера Гидо, буквально шесть недель назад встречался с ним, они платят, по-моему, около 8 миллионов евро за место в команде, — то у него есть все шансы попасть в Формулу-1.
— Менеджер Гидо – его тесть?
— Да, тесть. Вы прямо обо всём в курсе! Гидо повезло жениться на его дочери. Ван дер Гарде – хороший гонщик, но, как мне кажется, не уровня Формулы-1. Но пишите об этом только на русском!
— Как по-вашему, есть шанс, что Формула-1 вернётся в Голландию?
— Нет, определённо, нет.
— Но у вас же есть хорошая трасса.
— Да, «Зандфорт», но он не подходит для Формулы-1. Формула-1 ушла далеко вперёд. И, чтобы идти в ногу со временем, правительство должно выделять серьёзные деньги на подготовку трассы для таких гонок.
Когда мы начинали работать с Canon в 1985 году, они стали титульным спонсором «Уильямса» за 4,5 миллиона фунтов в год, теперь, когда мы заключали соглашение между «Рено» и ING, это обошлось в 40 миллионов евро в год.
— Как, например, на нашу новую трассу в Сочи.
— О, да, я хотел бы побывать на Олимпиаде в Сочи. И на Формуле-1 тоже.
— Как вы думаете, почему в то время как власти других стран стараются экономить и не проводить крупных спортивных мероприятий вроде чемпионатов мира и Европы по футболу, Олимпиад и тому подобных мероприятий, мы в России в один и тот же год проводим Олимпийские игры и строим трассу для Формулы-1?
— Власти тратят деньги на продвижение страны. В прошлом году по работе я присутствовал на Олимпиаде и был удивлён: я прожил в Лондоне 20 лет, но к Играм город преобразился, это была хорошая реклама для Лондона.
Никто не знает, что собой представляет Сочи, но когда там пройдут Олимпийские игры и Гран-при, город станет всемирно известным, все будут стремиться побывать там.
— Дороговатая реклама получается! Но вы правы, там очень красиво – горы с одной стороны, море с другой, только климат для зимней олимпиады слишком теплый.
— Не для людей из Формулы-1. Я бы хотел побывать там. Я слышал, что для Олимпиады и Гран-при там строится отличная инфраструктура.
— Но это всё не для россиян – за билеты на некоторые мероприятия можно отдать целую зарплату.
— Это проблема всех крупных спортивных событий, в том числе Формулы-1. Билеты слишком дороги для обычных людей, но, как мне кажется, из-за экономического кризиса цены на билеты должны снижаться, потому как Гран-при без зрителей – не Гран-при.
— По моим наблюдениями, цены на билеты нисколько не снизились за последнее время. Я была на нескольких гонках, и, например, в Спа очень дорогие билеты.
— Да? Я поговорю с мистером Экклстоуном (смеётся). Вы спрашивали про Гран-при Голландии: я думаю, что на самом деле Спа и есть Гран-при Голландии: всего полтора часа езды от моего дома.
— Почему тогда не «Зольдер»?
— «Зольдер» примерно в таком же состоянии, как и «Зандфорт». Слишком старый, слишком маленький.
— Все мы помним трагические события, которые произошли там...
— Я был на трассе, когда разбился Жиль Вильнёв. Старые автодромы, такие как «Брэндс Хэтч» в Великобритании, не могут тратить много денег, чтобы соответствовать времени. Это печально, потому как такие замечательные исторические трассы – «Зандфорт», «Брэндс Хэтч», «Зольдер» — никогда уже не вернутся в чемпионат. Сейчас балом правят Абу-Даби, Индия – индийский Гран-при просто сумасшедший! Это бизнес.
Я всегда говорил, что Формула-1 и автоспорт – далёкие друг от друга вещи. Формула-1 – это передвижной коммерческий цирк, как «Цирк дю Солей», остальной автоспорт совсем не такой. Другие серии, например NEC и GP2, – это настоящие гонки. Формула-1 – шоу.
— Как насчёт Мировой серии? В минувшие выходные прошёл московский этап.
— В прошлом году «Рено» очень хотела провести этап в Москве, но для команд – это тяжёлое испытание. Участники, честно говоря, не горели желанием – не из-за самой Москвы, а из-за логистических проблем.
— Для зрителей добраться на трассу тоже непросто. В прошлом году, чтобы попасть на кольцо, мы сначала ехали два часа на поезде, а потом еще и на шаттле от станции!
— Это важно для продвижения «Рено». В прошлом году решение провести московский этап вызвало множество дискуссий – это дорого, нужно перевозить болиды и оборудование на большое расстояние. Но ничего не поделать, российский рынок важен для «Рено».
Мик де Хаас
— Как Формула-1 изменилась за последние годы? Сейчас сложнее найти спонсоров, чем, скажем, 10 лет назад?
— Основное изменение в том, что цены в гонках очень выросли. Когда мы начинали работать с Canon в 1985 году, они стали титульным спонсором «Уильямса» за 4,5 миллиона фунтов в год, теперь, когда мы заключали соглашение между «Рено» и ING, это обошлось в 40 миллионов евро в год. За 20 лет к стоимости прибавился ещё один ноль. Я посетил фабрики «Феррари», «Макларена», «Рено» в то время, в 2006-2007 году, и на каждой из них работало по тысяче сотрудников, было по две аэродинамических трубы, и большую часть времени они работали только над двумя машинами.
Когда я посетил вторую команду, «Феррари», во время осмотра фабрики они сказали мне: «У нас есть две аэродинамические трубы, и каждая из них работает 7 дней в неделю, 24 часа в сутки». И я спросил: «Что вы всё это время делаете в трубе? Сколько сотых вы можете там найти?» Одна труба стоит 15 миллионов фунтов, но до тех пор, пока спонсоры и автопроизводители готовы платить, команды будут тратить деньги. Потом наступил экономический кризис, командам ограничили бюджеты, и оказалось, что они могут делать то же самое за сумму, меньшую вдвое.
— Santander тратит на Формулу-1 около 100 миллионов евро.
— За три года в чемпионате ING потратила 300 миллионов евро, Santander тогда уже присутствовал в Формуле. ING не тратил 100 миллионов только на поддержку команды: 40 миллионов евро – титульное спонсорство Renault, 30 миллионов – на поддержку Гран-при Бельгии, Австралии и Венгрии, и 25-30 миллионов на то, что мы называем «активация» — продвижение, реклама и другие спонсорские мероприятия. И всё это отлично сработало!
И, отвечая на ваш вопрос, Формула-1 в настоящее время слишком дорога: и, я думаю, многие команды, даже сильные, испытывают проблемы – «Макларен», например, потерял часть спонсоров, у «Феррари» пока всё в порядке. Philip Morris по-прежнему хорошо платит «Скудерии», это незаметно, но Marlboro – всё ещё спонсор команды, они приносят по 120 миллионов евро каждый год, но не имеют никакой рекламы на болиде. Не знаю, может для российского рынка… Я вижу, что у многих команд сейчас проблемы.
— «Уильямс», например?
— Я думаю, они продержатся ещё 3-4 года. А потом? Потом они продадут команду какому-нибудь автоконцерну или крупному инвестору. Имя, скорее всего, оставят, но это будет уже другая команда.
— Genii Capital продали 35% своей доли в «Лотусе».
— Да? Не знал, во время ралли я не успеваю следить за новостями.
— Но у «Лотуса» есть хороший козырь для спонсоров – Кими Райкконен.
— Он потрясающий, согласны? Просто отличный парень! Я надеюсь, он останется в Формуле-1 надолго, если в его распоряжении будет хорошая машина. Мне кажется, его любит молодёжь, а люди постарше думают, что он немного странный или сумасшедший. Чемпионату нужна молодая аудитория, и Райкконен помогает ее привлечь.
— Мне иногда кажется, что в России он популярнее, чем Виталий Петров.
— Может быть, Виталию стоит носить такие же странные бейсболки и так же несвязно говорить!
— Кими был в «Макларене», был в «Феррари» за какую команду он может выступать в дальнейшем?
— Все говорят, что ему следовало бы перейти в «Ред Булл», но я думаю, что это не сработает в связке с Феттелем, хотя в жизни они хорошие друзья.
— Вы планируете какие-то новые проекты в Формуле-1?
— Ммм… Не напрямую, но косвенно – планирую. Но я не могу сказать вам.
— Понятно, коммерческая тайна. Мы будем ждать новостей. Но скажите хотя бы, в какой стране?
— Скорее это касается организационных вопросов чемпионата. Мистер Экклстоун стареет, ему всё больше нужна помощь. Может быть, может быть… Это сложный мир.
— Какая гоночная серия вам нравится больше всего?
— Не серия, а конкретная гонка – «24 часа Ле-Мана». 20 лет я работал на крупных производителей – Audi, Nissan, Bentley, Aston Martin, и это был потрясающий опыт. Ле-Ман — гораздо большее, чем просто Гран-при.
— В прошлом году я посетила музеи «Ауди» и «Порше», в них заметное внимание уделено машинам 24-часового марафона.
— «Ауди» – умные парни, они изначально решили не связываться с Формулой-1, потому как победы в Формуле им потребовалось бы очень много денег и времени, но они пришли в Ле-Ман и выигрывают каждый год. У них и конкурентов по большому счету нет, зато реклама отличная. Так уже делали «Порше» в 80-х. Очень умный ход!
А ещё я думаю, что «Мерседес» скоро покинет Формулу-1.
— Как мне кажется, они всё равно не будут принимать участия в Ле-Мане после тех двух инцидентов, которые случались с ними во время марафона.
— Вы знаете, Норберт Хауг был тем человеком, который сказал, что пока он в своем кресле, «Мерседес» никогда не вернётся в Ле-Ман, но Хауг ушел, и как знать, может быть, они вернутся со своим SLS.
— Но как же аварии?
— Это был дизайнерский просчет.
— У «Ауди» не возникало подобных проблем?
— Нет, ни разу. В «Мерседесе» были предупреждены о проблемах с машиной, но они не послушали и получили большие проблемы. После этого Хауг сказал: «Нет, никогда!» Но мне всё равно нравится Ле-Ман.