В последнее время Ферстаппен влипает в скандалы едва ли не чаще, чем в начале карьеры. В паддоке немногие сомневаются, что в будущем голландец станет чемпионом, но сейчас он то проигнорирует жёлтые флаги и начнёт хвастаться этим на пресс-конференции, то обвинит «Феррари» в нарушении регламента без веских на то причин.
Парень очень быстр, однако его поведение у многих вызывает отторжение и критику. Но разве не о таком гонщике Формула-1 мечтала долгие годы?
В 90-х-начале 2000-х в Формуле-1 не боялись высказывать своего мнения: Эдди Ирвайн, Жак Вильнёв, Хуан-Пабло Монтойя — это лишь малая часть тех, кто не стеснялся в выражениях, если чем-то был недоволен. Но затем в «Большие призы» пришли очень большие деньги, команды стали инструментом продвижения своих спонсоров, а гонщики — амбассадорами брендов. И в итоге 99% процентов интервью с пилотами превратились в краткие и политкорректные выжимки из вылизанных пресс-релизов — пиарщик для спортсмена стал чуть ли не важнее тренера.
Тут, впрочем, удивляться не приходится. Иные спонсоры каждый год выкладывают по сотне миллионов евро в год и меньшее, что можно потребовать за эти деньги, — предсказуемые и стерильные коммуникации в прессе.
Да, время от времени успешные и титулованные пилоты могут себе позволить нечто, идущее вразрез с корпоративной политикой. Паддоку, например, очень не хватает Фернандо Алонсо, который изрядно веселил публику шутками (шутками?) про «Хонду» и часто критиковал устройство Формулы-1 в целом.
Фото: Mark Thompson/Getty Images
Для «Макларена» его слова могли стать проблемой, «Хонда» наотрез отказывается сотрудничать с испанцем даже в других сериях (и даже ваш автор, рассказывая об этих событиях, будет исходить с позиций устройства автоспорта и критиковать двукратного чемпиона мира за несдержанность по отношению к партнёру).
Но ещё важнее для Формулы-1 не «Хонда» и даже не «Макларен», а болельщики. Без любой из команд чемпионат продолжит существование, а без зрителей — нет. А зрителю нужны искренние эмоции — и именно их давал Алонсо, раньше их обеспечивали Монтойя и Вильнёв. Да тот же Кими Райкконен — немногословный в интервью, в радиопереговорах с командой он весьма искренен.
И Ферстаппен в своём поведении совершенно искренен. Это, разумеется, не повод оправдывать его выходку в Мехико, когда 22-летний юнец решил, что видит лучше судей и маршалов и решил проигнорировать жёлтые флаги и повыпендриваться, хотя поул уже был в кармане. С другой стороны, если бы не Макс, никто так и не произнёс вслух то, о чём подумали все: «Феррари» потеряла в скорости в Остине из-за директивы ФИА.
И да, едва ли у Ферстаппена или кого-либо из «Ред Булл» есть неопровержимые доказательства махинаций «Феррари» с датчиками, а если есть, то стоило бы предъявить их общественности. Но Макс сказал то, что сказал, и тем самым показал, что внутри «Ред Булл» — или по крайней мере в некой его части — есть определённый консенсус по вопросу легитимности итальянских моторов.
Согласитесь, это добавляет завершающемуся сезону глубины — один из главных соперников косвенно обвиняет «Феррари» в мошенничестве. И пока на все обвинения «Скудерия» отвечает лишь «Нет, это не так». Вопрос далеко не закрыт — на кочковатом «Интерлагосе» «Феррари» наверняка опять будет проигрывать, но в Абу-Даби, где много прямых и гладкий асфальт, «Скудерия» должна быть среди лидеров. «Феррари» проиграла этот чемпионат, но теперь на кону честь команды: если в последних гонках итальянцы не прибавят, значит, Ферстаппен был прав?
Фото: Mark Thompson/Getty Images
И почему вообще Бинотто так сорвался на Хорнере? Глава «Феррари» совсем недавно заявил, что был бы рад получить от соперников протест и доказать, что машина легальна. И в Маранелло не придумали более остроумного ответа, чем предъявлять при журналистах Кристиану Хорнеру? Автору кажется, что будь руководителем «Скудерии» Маурицио Арривабене, ответ был бы круче. Однако и вариант Бинотто неплох: открытый разговор при всех эффектнее и ярче, чем перебранки за закрытыми дверями. Представьте, если бы Феттель и Леклер выясняли отношения открыто — сколько нового мы бы узнали о Формуле-1 вообще и «Феррари» в частности!
В поведении Ферстаппена важно отметить роль «Ред Булл» — в этой команде всегда приветствовали гонщиков-индивидуальностей. Порой это выходило боком, как когда Феттель ослушался приказа и обогнал в Малайзии Марка Уэббера. Тем не менее сам Себ, Риккардо, Ферстаппен — они все во многом продукты работы «Ред Булл», но каждый со своим собственным характером.
Австрийский концерн пришёл в Формулу-1 по маркетинговым соображениям, хотя порой кажется, что для Дитриха Матешица гонки стали уже чем-то большим. Так или иначе, австрийцы понимают, что для продвижения своего напитка им нужны яркие и необычные герои, которые не только результатами, но и сами по себе вызывают интерес у публики, тем самым обеспечивая себе публикации в прессе.
Но вернёмся к Ферстаппену — помимо прочего, он ещё и отличный гонщик: быстр, агрессивен, упёрт, великолепен под дождём. То, что парень не всегда следит за языком не делает его хуже, как пилота, а говорить он может всё, что вздумается, ведь платят ему не за ораторские способности. И быстрый, но порой не сдержанный пилот Формуле-1 полезнее стерильного и предсказуемого водителя гоночной машины.
А то, что он не следит за языком, только делает жизнь паддока интереснее. В конце концов, о чём ещё нам говорить после Гран-при Абу-Даби? Вы можете любить Ферстаппена, можете не любить, но признайте честно: без Макса в Формуле-1 было бы не так весело.