Чикаго, июнь 1998-го, двенадцатилетний мальчуган по имени Шеннон Браун, сидя на полу, ловит каждое движение на телевизионном экране, где «Буллз», ведомые его любимым игроком Майклом Джорданом, завоёвывают шестой титул чемпионов. Глядя на триумф чикагцев, Браун вспомнил, что буквально в это же утро слышал по радио прилипчивую песенку «Мой мальчик» в исполнении Брэнди и Моники. В мелодии не было ничего особенного, просто очередная слащавая история об отношениях. Пожалуй, он бы даже не обратил на нее внимания, если бы не знал, что Брэнди встречается с игроком, перед которым Шеннон также испытывал неподдельный трепет. И когда сверстники спрашивали, кто является его любимым спортсменом, он непроизвольно называл имя игрока, о котором никто из них раньше не слышал.
«Джордан Брайант, кто это?»: недоумённо переспрашивали его друзья. И только потом до них доходило, что Браун имеет в виду двух разных людей. Шеннон не мог предпочесть одного из них другому, да и не особенно хотел. Оба этих игрока воплощали для него образ идеального баскетболиста, в котором сочетались рассудительность и решительность Джордана с яркостью и неуёмной энергией Брайанта.
В 15 лет мне впервые пришлось прочувствовать, что такое потерять близкого человека. Моя кузина, которая была на год младше меня, была убита. Это был настоящий шок, а чувства, которые я испытал, узнав, как это произошло, вообще не поддаются описанию. Оказалось, какой-то парень просто играл в русскую рулетку, стреляя в прохожих. К сожалению, это был не единственный подобный случай в моей жизни. Позже я потерял двух своих друзей — Дерека Лемона и Келвина Эктора. После того как какие-то подонки их застрелили, у меня было такое чувство, словно я проклят.
Тогда он даже помыслить не мог о том, что совершенно обыденные, будничные действия, совершаемые им в тот июньский день, 12 лет спустя сложатся в затейливый коллаж. Сегодня Шеннона тренирует наставник, чьё имя неразрывно связано с золотой эрой «Буллз» и Майклом Джорданом, другой его кумир – один из его партнёров по команде. А Моника, певшая на пару с бывшей подружкой Брайанта, – его невеста. Сопоставляя все эти факты, можно заключить, что жизнь Брауна уже удалась.
Но для того чтобы достичь нынешнего положения, первые три с половиной года в лиге ему пришлось пять раз менять команды. И далеко не всегда расставания с ними были по обоюдному согласию. Но сейчас он вряд ли сожалеет об этом, Шеннон Браун образца 2011 года – это один из наиболее прогрессирующих игроков лиги. И самое интересное в его развитии не количество очков, подборов и передач, а то с какой рачительностью он относится к каждой возможности атаковать кольцо соперника – 49,2 % попадания со средней линии, 46,3 % из-за дуги и 91,2 % с линии штрафных. По этим цифрам видно, что Браун усвоил главный урок D-лиги – всегда цени выпавший тебе шанс и старайся использовать его по максимуму. В 18 из 34 играх текущего сезона Шеннон, выходя со скамейки запасных, набирал 10 и более очков, тогда как в прошлом году подобное удавалось ему лишь в 22 случаях из 75.
Такая эволюция его игры не могла остаться незамеченной, и сейчас Браун занимает пятое место в списке кандидатов на звание лучшего шестого игрока, а некоторые специалисты всерьёз рассматривают его как самого прогрессирующего игрока в лиге. Но едва ли сухая статистика впечатляет фанатов «Лейкерс», их Браун пленил другим, при росте 193 сантиметра, вертикальный прыжок компактного атакующего защитника составляет 113 сантиметров. По этому показателю Шеннон, в прямом смысле слова, перепрыгнул таких заслуженных «данкоделов» как Винс Картер (109,22) и Доминик Уилкинс (106,68). Само собой, это всего лишь антропометрический факт и ничего более, и прошлый слэм-данк контест самым наглядным образом продемонстрировал это. Но даже его крайне неубедительное выступление не смогло разочаровать фанатов «Лейкерс», и загадка, здесь, скорее всего, в психологии.
По моему скромному разумению Браун – стопроцентный голливудский типаж, человек выбившийся в люди, не представляя из себя ничего особенного. Люди любят подобные истории, а уж в Голливуде и подавно. Народу, несмотря на типичность таких ситуаций отчаянно нравиться наблюдать за дальнейшим развитием событий. Они всегда стремились разгадать шараду: как, будучи ничем, стать всем. И, даже осознавая тот факт, что удачно спроецировать чужой опыт на свою жизнь удаётся одному из миллиона, люди всё равно стремились раскрыть секрет успеха. Поэтому поклонники «озёрников» души не чают в Брауне, а сказка про Золушку является самой популярной в Калифорнии (кроме шуток, по подсчётам Los Angeles Times Book Festival). Только вот у Шеннона Брауна не было тётушки-феи, и это становится понятно с первых слов интервью, которое защитник дал обозревателю ESPN Дэйву Макменамину.
– Скажите, вам что-нибудь говорить название «Айова Энерджи»?
– Конечно.
– А «Альбукерк Тандербёрдс»?
– Что-то не припомню.
– Ну хорошо, а «Рио Гранде Вайперс»?
– Да. Я понимаю, к чему вы клоните. Знаете, я часто думаю о том времени, и могу сказать, что даже в те времена сохранял позитивный настрой. Если бы не это, у меня бы вряд ли что вышло, ведь о чём бы я ни думал, в итоге всё сводилось к одному. Я мог задуматься над тем, что мне съесть на завтрак, а через пять секунд меня обуревали вопросы. Почему всё это происходит со мной? Когда я получу свой шанс? Случится ли это когда-нибудь вообще? И если бы не вера в себя, я вполне мог бы сойти с ума.
– Сейчас у вас в голове наверняка другие вопросы.
– Это правда. В «Лейкерс» со мной обращаются настолько хорошо, что я теряюсь в догадках, по какой причине эта организация так добра ко мне. Когда генеральный менеджер клуба Митч Купчак сказал руководству «Бобкэтс», что если они не включат меня в сделку Радманович-Моррисон, то обмена вообще не будет, я думал: «Почему я? Что во мне такого особенного? Почему я для них настолько важен?»
– Помните, как прошла ваша первая тренировка в «Лейкерс»?
– Было здорово. Первые слова, которые я услышал, после того как представился команде, были слова Коби, он сказал: «Чувак, какой же у тебя низкий голос». Я не знал, как ко мне отнесутся, но меня приняли очень тепло.
Благодаря своим природным данным, мне кажется, я смог бы добиться успеха во многих видах спорта. Но я выбрал именно баскетбол, потому что он помогает человеку обнаруживать в себе новые навыки, а затем развивать их. Когда я только начинал играть, у меня мало что получалось, но я не отчаивался, и цифры показывают, что я сделал правильный выбор. Мой брат Стерлинг сейчас делает определённые успехи в футболе. Им уже всерьёз интересуются профессиональные клубы. Хотя мне кажется, что он зарывает свой баскетбольный талант в землю.
– Какие отношения сложились у вас с Коби, ведь он один из тех, кем вы восхищались в детстве?
– О, Коби просто великолепен. У нас отличное взаимопонимание. Мы играем на одной и той же позиции, и не проходит ни одной тренировки, чтобы я не спрашивал его о чём-нибудь. У него огромный опыт, и, находясь с ним рядом, я просто не могу себе позволить, упустить возможность почерпнуть хотя бы малую его часть.
– Расскажите, а как вы вообще начали заниматься баскетболом?
– Когда я рос, баскетбол — это было единственным, что давало мне чувство свободы. Я просто брал мяч и шёл на улицу или в зал, не важно, был я один или с приятелями. Я бросал и бросал, а когда смотрел на часы, оказывалось, что я играю уже шесть часов подряд. Люди часто спрашивают меня, чем бы я занимался, если б не баскетбол, и, признаться, я не знаю, что им ответить. Довольно расхожая фраза, но баскетбол и вправду — вся моя жизнь.
– Когда я разговаривал с Коби, он сказал то же самое.
– Да, он настоящий фанатик. Знаете, есть рекламный ролик, где показывают, как он один приходит в зал, совершенствует свой дриблинг, обводя стулья, бросает по кольцу немыслимое количество раз и так далее, многие говорят: «Да ладно, всё это рекламные уловки, он звезда, человек, которому доступны любые развлечения, неужто он будет тратить своё время на такую чепуху». Я не стремлюсь переубедить таких людей, просто они не понимают, благодаря чему Коби стал таким, какой он есть сейчас. Это реклама — чистая правда, сам Брайант понимает, что если он остановится, то он изменит самому себе, перечеркнёт всё то, чего он достиг и к чему продолжает стремиться.
– Вам присуще нечто подобное?
– Не сказал бы. Когда настолько сфокусирован на баскетболе, тебе тяжело мириться с некоторыми вещами, которые происходят в обычной жизни. И это может негативно сказаться на отношениях с близкими людьми, поэтому я стараюсь сохранять баланс между баскетболом и всем остальным.
– Многие считают вас счастливчиком, но ваш путь к нынешнему положению не был усыпан розами, и D-лига — далеко не самое худшее, что было в вашей жизни. Расскажите об этом поподробнее.
– В 15 лет мне впервые пришлось прочувствовать, что такое потерять близкого человека. Моя кузина, которая была на год младше меня, была убита. Это был настоящий шок, а чувства, которые я испытал, узнав, как это произошло, вообще не поддаются описанию. Оказалось, какой-то парень просто играл в русскую рулетку, стреляя в прохожих. К сожалению, это был не единственный подобный случай в моей жизни. Позже я потерял двух своих друзей — Дерека Лемона и Келвина Эктора. После того как какие-то подонки их застрелили, у меня было такое чувство, словно я проклят. Никому не пожелаю испытать подобное.
– После того как «Кавальерс» вернули вас из D-лиги, вам так и не удалось заиграть в этом клубе. Почему так сложилось?
– Это надо спросить у руководства «Кливленда». На тот момент я испытывал такую щемящую растерянность. Я чувствовал себя настоящим стариком, немощным, не способным ни на что иное, кроме как напиться. Несмотря на все мои старания, «кавалеристы» так и не дали мне шанс по-настоящему проявить себя. Я был в шаге от того, чтобы плюнуть на всё и стать алкоголиком, но какая-то часть меня твердила: ладно, перестань истерить, соберись и иди тренироваться.
– Трудно поверить, что после такого эмоционального срыва вам без проблем удалось заиграть в «Шарлотт».
– Дело в том, что на тот момент команду тренировал Ларри Браун. Мой наставник по университетской команде Том Иззо, был учеником Брауна, и использовал те же схемы, что и он. Так что тому, как играли «Шарлотт», я фактически обучился ещё в университете. Оба тренера исповедовали один и тот же стиль, поэтому я легко прижился в «Бобкэтс», а затем наступило седьмое февраля 2009 года и меня обменяли в «Лос-Анджелес».
– Вы ведь и до этого работали с «Лейкерс»?
– Совершенно верно. Я посещал тренировочной лагерь калифорнийцев в преддверии драфта. У меня остались хорошие впечатления от той работы, а совсем недавно я узнал, что «Лейкерс» всерьёз раздумывали над моей кандидатурой. Но получилось так, что «Кливленд» выбрал меня 25-м, а выбиравшие следом «озёрники» остановились на Джордане Фармаре. Как бы сложилась моя судьба, имей они более ранний пик? Кто знает?
– Несмотря на вашу статистику трёхочковых, и процент попадания, у большинства любителей баскетбола вы по-прежнему ассоциируетесь со слэм-данками, а главным вашим качеством они называют атлетизм. Как вы к этому относитесь?
– Отчасти они правы. Благодаря своим природным данным, мне кажется, я смог бы добиться успеха во многих видах спорта. Но я выбрал именно баскетбол, потому что он помогает человеку обнаруживать в себе новые навыки, а затем развивать их. Когда я только начинал играть, у меня мало что получалось, но я не отчаивался, и цифры показывают, что я сделал правильный выбор.
Когда я рос, баскетбол — это было единственным, что давало мне чувство свободы. Я просто брал мяч и шёл на улицу или в зал, не важно, был я один или с приятелями. Я бросал и бросал, а когда смотрел на часы, оказывалось, что я играю уже шесть часов подряд. Люди часто спрашивают меня, чем бы я занимался, если б не баскетбол, и, признаться, я не знаю, что им ответить. Довольно расхожая фраза, но баскетбол и вправду — вся моя жизнь.
– Какой бросок сверху в собственном исполнении вам нравится больше всего?
– Не моё это дело — определять, какой из них лучший. Но раз уж вы спросили, я выкручусь следующим образом и назову почти удавшийся данк через Джейсона Ричардсона в игре против «Санс». Он наиболее полно характеризует меня как баскетболиста. Я уже немалого достиг, но мне ещё есть куда расти.
– Атлетизм – это ваше семейное?
– Да, мой брат Стерлинг сейчас делает определённые успехи в футболе. Им уже всерьёз интересуются профессиональные клубы. Хотя мне кажется, что он зарывает свой баскетбольный талант в землю. Глядя на него, я по-хорошему завидую ему и говорю: «Брательник, если бы у меня была такая предрасположенность к баскетболу, как у тебя, я бы мог стать одним из лучших игроков своего поколения».
– А ваш отец тоже профессионально занимался спортом?
– В колледже поигрывал в футбол, а так – нет. Он работает сержантом в полиции. Эта работа тоже требует всё время поддерживать себя в форме. Я обожаю его, помните, я говорил про баланс между баскетболом и будничной жизнью. Так вот, отец — тот человек, который помогает мне его поддерживать. Однажды он сказал фразу, которую я всё время держу в голове: «Лучшие решения, которые ты принимаешь в жизни, помогают тебе находить великие решения на площадке». И я стараюсь следовать его совету и всегда принимать решения самостоятельно. Конечно, они не всегда правильные, но даже если так, ведь всегда легче жить с осознанием того, что неправильное решение — твоё, а не кого-то другого. Я никогда не понимал людей, руководствовавшихся чужим мнением, которые в случае чего ссылались на других. Нужно всегда отвечать за свои поступки: так и проще и правильнее.
– Решение завести собственную семью – одно из самых важных в жизни. Вы уже его приняли?
– Да, решение уже принято. Моника – это женщина, которая была рождена стать моей. Мы великолепно дополняем друг друга. Ей пришлось через многое пройти, и всё равно она сохранила положительный взгляд на вещи.
– Сначала Ламар и Хлои, затем Саша и Мария, теперь вы – это смахивает на новую традицию в «Лейкерс».
– Да, что-то во всём этом, определённо, есть. Ну, Лос-Анджелес ведь — Город ангелов, и я невероятно счастлив, что наконец нашёл своего.
– Этим летом вы продлили контракт с «Лейкерс». Не возникало желания попробовать себя в роли лидера в какой-нибудь другой команде?
– (Улыбается.) Нет, я слишком долго и упорно добивался того, что у меня есть сейчас. И я дорожу этим. Я комфортно себя чувствую в «Лейкерс» и, уверен, в НБА многие игроки захотели бы поменяться со мной местами.