Понкрашов изменился – это заметно. И изменился, кажется, в лучшую сторону. Нет, я не пытаюсь сказать, что раньше Антон был хуже или плохим – отнюдь. Просто приятно видеть даже со стороны, что игрок, да и просто человек возмужал, стал более уравновешенным и спокойным. Мысли теперь плеймейкер ЦСКА и сборной формулирует чётче, а слушает внимательнее. И суждения его теперь прежде логичны, а потом уже эмоциональны. На острые темы защитник говорит легко, с философской улыбкой. И острые углы не обходит – отвечает вдумчиво и конкретно. Что же такое приключилось с обычно сверхэмоциональным Понкрашовым? А ничего особенного. Повзрослел, кажется – и вот и вся разница…
– Антон, давайте начнём сразу с самого насущного – с вашего ухода из «Спартака». В клубе вас чуть ли не в предательстве обвинили. Почему?
– Ну, думаю, это позиция спортивного директора клуба Алексея Карванена, который меня и критиковал. Хотя, знаю, что многие питерские болельщики разделяют её, знаю, что они на меня обижены. Есть разные мнения… Кто-то критикует меня, кто-то говорит, что я молодец. На самом деле ситуация была проще, чем может показаться. В конце сезона «Спартак» просто не предложил мне никаких условий. У меня была опция расторжения контракта, и у клуба была такая же – причём с преимуществом в определённое количество дней, сейчас уже не помню какое. С моей стороны была заинтересованность в долгосрочном контракте. Я говорил об этом своему агенту.
– Постойте, если я правильно понял, то вы хотели остаться в «Спартаке»?
– Я бы остался с удовольствием, меня в Питере всё устраивало. Если бы были предложены какие-то нормальные условия, если бы хоть какие-нибудь переговоры шли! Но со стороны «Спартака» никаких шагов не последовало. Просто хотели, чтобы я остался «автоматом», на прежних условиях. Я в это время отдыхал со своей девушкой, а за пять дней до закрытия трансферного окна появилось предложение от ЦСКА. Долгосрочный контракт – как раз то, чего я и хотел. Я пообщался с тренером, мы с ним нашли кое-какие точки соприкосновения. Но ещё когда шли переговоры, ещё когда ничего не было подписано, Карванен уже начал меня критиковать через прессу. При этом ни от него, ни от кого-либо из руководства клуба не было даже звонка! Со мной вообще никто из Питера не связывался – ни разговоров, ни вопросов, ни встречных предложений. Шли только переговоры с ЦСКА. В итоге мы с армейским клубом и пришли к общему знаменателю. И дело там было вовсе не в деньгах, как об этом многие говорят. Во-первых, это Евролига, во-вторых – долгосрочное соглашение. А в-третьих, тренер чётко дал мне понять, что видит меня в роли разыгрывающего, иногда – второго номера. Тогда как в «Спартаке», как я понял, меня хотели использовать в качестве лёгкого форварда. В общем, все условия меня устроили – и я согласился.
– А что значит «хотели использовать в качестве лёгкого форварда»? Кто хотел? Ведь в «Спартаке» на тот момент даже главного тренера ещё не было.
– Ну, так мне казалось. Ведь уже в прошлом сезоне, с приходом Патрика Беверли, меня передвинули на «третьего». Всю концовку сезона я играл форварда и сильно сомневаюсь, что ситуация бы изменилась. Больше чем уверен, что мне снова пришлось бы играть «второго»-«третьего», но не разыгрывающего.
Антон Понкрашов на открытой тренировке сборной России
– Вы сказали, что беседовали с тренером ЦСКА Казлаускасом. Что, сами первым делом ему позвонили, как только узнали о предложении?
– Да, позвонил. И у него самого была заинтересованность в этой беседе. Он мне рассказал, где и как он планирует меня использовать. Спросил, почему я не слишком удачно провёл концовку сезона. В общем, обычный разговор между тренером и игроком. Тренеру нужно лично убедиться, что баскетболист, скажем так, адекватный. А игроку хочется понять, в какой роли его видит наставник. Если тебе сразу говорят, что ты будешь девятым-десятым-одиннадцатым в ротации – это одно. А если тренер чётко обозначает, что рассчитывает на тебя всерьёз – это уже совсем другое. Для меня было важно услышать, что Казлаускас в меня верит и гарантирует, что даст мне шанс. А уж сумею ли я проявить себя – это зависит только от меня. Считаю, что я провёл достаточно хороший сезон – и я сам, и «Спартак» в целом. Пусть мы уступили «Химкам» в плей-офф, но в целом мы играли хорошо и ярко, болельщики были довольны. Именно после такого сезона я имею право попробовать себя в команде Евролиги, разве нет? Если не сейчас, то когда?! Когда я начну забивать по 20 очков за игру, что ли? Но этого не будет, я игрок не такого плана. В общем, все звёзды сошлись так, что я должен был перейти в ЦСКА. Глупо было бы отказываться.
– В ситуации, когда игрок говорит: «я бы остался, но мне не предложили нормальных условий»…
– (перебивает) Не то что нормальных – вообще никаких!
– Тем более. Так о какой же критике в такой ситуации может идти речь? О каком предательстве?
– Я не знаю. Наверное, логичнее спросить об этом у Карванена, у руководства клуба. Хотя то же руководство меня не критикует, это делает только Алексей. Не знаю… Обидно, на самом деле, потому что всё в прошлом сезоне складывалось очень хорошо. Когда я пришёл в «Спартак». В меня же, прямо скажем, мало кто верил. А тренер мне стал сразу доверять, меня назначили капитаном – это была дополнительная и приятная ответственность. Это означало, что мне нужно было не только хорошо играть, но и думать о коллективе. О том, чтобы он был сплочённее. И этим я тоже занимался. Мы постоянно ходили вместе обедать, здорово общались. Никто же не знает, что происходило у нас в раздевалке – а если бы увидел, то обалдел бы, настолько классная, дружная у нас была атмосфера. Во всех клубах бывает, что кто-то «зарубается» в раздевалке. У нас такого не было. Всё было очень хорошо, правда, я с удовольствием вспоминаю эти дни. Тем обиднее сейчас слышать обвинения во всех смертных грехах. Знаю, что многие критикуют меня за тот самый неспортивный фол в Химках (в решающем, пятом матче четвертьфинальной серии плей-офф. – Прим. «Чемпионат.com»). Я всё понимаю, если бы была возможность вернуться к тому моменту, я бы, возможно, сыграл иначе. Но я знаю главное – что перед собой я чист, я отдал в прошлом сезоне «Спартаку» всё. Я не переживал из-за своей статистики, я только хотел, чтобы команда побеждала, и делал для этого всё.
– Вы рассказываете о чудесной обстановке внутри команды. А как же многочисленные слухи о дрязгах, ссорах, о том, что игроки не находят общего языка с тренером?
– Ну, с тренером, возможно, какие-то игроки и не находили общий язык, не знаю. Но на нашем общении это никак не сказывалось. Например, мы впятером – я, Вова Дячок, Перо Антич, Генри Домеркант и Патрик Беверли – перед каждой игрой ходили обедать вместе. И всей командой собирались огромное количество раз. Атмосфера в самом деле была прекрасной. А трения с тренером… Ну так ведь всегда есть кто-то, кто недоволен своей ролью, недоволен игровым временем, – это неизбежно. Может, кто-то и ссорился с тренером. Но на коллективе это не сказывалось, ни у кого ни с кем не было «тёрок». У нас была дружная команда.
Антон Понкрашов и Тимофей Мозгов на открытой тренировке сборной России
– А у вас лично, кстати, какие были взаимоотношения с Цви Шерфом?
– Совершенно нормальные. Во-первых, это он меня позвал в команду, и я очень многим ему обязан. После такого сезона, какой у меня был перед приходом в «Спартак», трудно рассчитывать на многое. А он меня взял, и с первого же дня дал мне в руки все карты. До этого я вообще не играл. А тут на меня вдруг свалилось по 35 минут игрового времени и полное доверие. Только за это я должен каждый раз говорить Шерфу спасибо. У меня нет ни права, ни желания его критиковать. По большому счёту, если бы не было в «Спартаке» тренера Шерфа, то и я сейчас не перешёл бы в ЦСКА. В этом его огромная заслуга.
– Удивительный тренер этот Цви Шерф, вам не кажется? Ведь очевидно же, что специалист он классный, но почему-то у него не складывается то там, то здесь. У вас есть объяснение тому, что он не задерживается надолго в одном клубе?
– Даже не знаю… Наверное, это совокупность нескольких факторов. Первый – это элементарное невезение. Взять ту самую памятную игру с «Химками» (тогда гости вели "+20" по ходу встречи, а на последних секундах имели три очка перевеса и право на штрафные. – Прим. «Чемпионат.com»). Как мы умудрились проиграть тот матч? Это же уму непостижимо, я такого не видел вообще НИ-КОГ-ДА! После игры я поздравлял и Сергея Моню, и Виталика Фридзона – и оба написали мне, что это было настоящее чудо. Как они «отскочили», ребята не могли понять сами. Такое бывает раз в жизни. Вот вам и цена невезения… Одно движение, одно касание, одна доля секунды – и мы были бы в полуфинале, и все носили бы нас на руках. Выходит, что один матч, даже какие-то его мгновения, отделил для «Спартака» отличный сезон от провального. Помните, как в начале и середине сезона все говорили, что мы – одно из открытий сезона. А закончили мы его в статусе чуть ли не главного разочарования. Второй момент – это эмоциональность Шерфа. В большинстве случаев это плюс – он способен «зажечь» команду, даже когда игроки не в духе, вялые, — он умеет разбудить их. Но иногда эти эмоции бьют через край, их бывает слишком много. Когда команда, что называется, «катит», бывает, что нужно успокоиться, не дёргаться. Хотя не мне судить. Не могу сказать, что мы плохо играли. Кроме разве что финала Кубка Вызова. Но на этот момент, как назло, пришёлся спад, функциональная «яма». Нельзя ведь весь сезон полностью провести на пике формы, спады бывают обязательно. И нас провал подстерёг в самый неподходящий момент. Потом уже, к плей-офф чемпионата ПБЛ, мы снова набрали хорошие кондиции и с «Химками», считаю, играли на равных. Мы были не слабее, и в полуфинал их вывело только везение. А ведь «Химки» — одна из сильнейших команд страны. По составу мы уж точно их не превосходили. Выходит, что Шерф вовсе не так уж плохо работал.
– А что за история про то, как он рассорился с собственным помощником – сербом Миланом Котарацом?
– Не знаю, не знаю… Все мы люди, и, возможно, они что-то не поделили. Я в принципе помню этот эпизод, но в чём именно было дело, не знаю – я в этот момент был на площадке. Возможно, и была какая-то обида, но потом всё было нормально. В серии с «Химками» они уже работали вместе без проблем.
Продолжение следует…