Новости о серьёзных проблемах со здоровьем, возникших у самого высокого баскетболиста в истории Александра Сизоненко, облетели за последний месяц все мировые агентства. И не просто облетели, а тронули, причём в самое сердце, – в нашу редакцию звонили из Германии, Чехии, Польши и спрашивали, чем можно помочь столь неординарной личности. Мы давали координаты людей, которые любезно опубликовали на своём сайте сотрудники радиостанции «Эхо Петербурга», советовали позвонить в клуб и честно отвечали, что не знаем, каково истинное состояние центрового, которому 20 июля исполнилось 52 года.
Всё началось около месяца назад. В конце июня Сизоненко, кости которого поражены остеопорозом – заболеванием, связанным с истончением костной ткани, упал у себя дома. Встать самостоятельно он не смог, врачей вызывали немногочисленные друзья. Впрочем, оперировать Александра медики в итоге отказались из-за начавшегося желудочного кровотечения, при том что спровоцировали его сами, введя лекарства, не совместимые с теми, которые принимал гигант. После этого его перевели на консервативное лечение, а затем и вовсе отправили восвояси, где он лежал, не вставая: ходить Александр не в состоянии даже на костылях, пока его близкая подруга Ольга Игришина по телефону из Волгодонска не обратилась ко всем, кто в состоянии помочь.
Её клич был услышан. 2 августа медики петербургской клиники «Согаз» госпитализировали прикованного к постели баскетболиста, благодаря вмешательству городских властей и руководству клуба «Спартак», где начиналась его карьера. В ближайшее время спортсмену будет оказана помощь и проведены все необходимые процедуры. А после окончания курса стационарного лечения медики планируют перевести Сизоненко в один из реабилитационных центров города. Напомним, что в детстве Александр перенёс операцию на гипофизе, а уйти из спорта ему пришлось из-за гормонального сбоя.
Дабы внести свою лепту в выздоровление баскетболиста «Чемпионат.com» публикует интервью, взятое у него Александром Федотовым и вышедшее 19 октября 2004 года в «Спорт-экспрессе».
Даже среди баскетболистов он смотрится великаном-инопланетянином. По информации из разных источников, рост Александра Сизоненко колеблется от 237 до 245 сантиметров! Нет, он не был суперзвездой. Не привлекался в сборную СССР. Но в 80-е годы считаться с центровым «Строителя» – тогда ещё куйбышевского, а не самарского – приходилось всем. Для человека, которому в детстве дважды делали трепанацию черепа, это уже немало.
ФОТОГРАФИЯ С САБОНИСОМ
Сегодня о баскетболисте Сизоненко в его питерской квартире напоминает разве что большая выцветшая фотография в рамке. На ней — Сизоненко и Арвидас Сабонис. Оба молодые, красивые, счастливые. Знаменитый литовский центровой с его 220 сантиметрами ниже товарища почти на голову.
– А вам приходилось встречаться на площадке с людьми, не уступавшими в росте? – спрашиваю у Сизоненко.
– (После паузы) Нет. Все как-то пониже были.
– Свой точный рост знаете?
– Точный – нет. Когда я играл, называли разные цифры. Бывало, фотографировали рядом со мной кого-то другого, а потом мерили линейкой по снимку и по росту этого человека прикидывали мой. Вообще-то мне всё равно, сколько там насчитают — два сорок или два пятьдесят. Да хоть полметра добавьте! Дай, Боженька, мне здоровья — согласен ещё подрасти. Лишь бы не чувствовать боли…
Сизоненко на том фото и Сизоненко сейчас — два разных человека. Он постарел, осунулся и с трудом передвигается, опираясь на деревянную трость. Впрочем, жалости самый высокий игрок в истории европейского баскетбола не ищет. На контакт с журналистами, которые нет-нет да и вспомнят о нём, идёт по жизненной необходимости. После одной публикации откликнулись добрые люди — сделали кровать специального размера. После сюжета на телевидении нашлись средства на ремонт квартиры и лечение.
…Отправляясь в гости к Сизоненко, я, признаться, не очень-то рассчитывал, что добродушный гигант, переживший массу невзгод и познавший немало людской подлости, захочет изливать душу незнакомому журналисту из Москвы. Поначалу так и вышло: бывший центровой ленинградского «Спартака» и куйбышевского «Строителя» принял корреспондента «СЭ» с неохотой. Ссылался на усталость и боли в ноге, распухшей от недавнего перелома. И всё же интервью состоялось. Очень кстати пришлась бутылка коньяка, которую я захватил с собой.
– Вообще-то спиртного я давно не употребляю. Здоровье не позволяет, — признался Сизоненко. — Но сегодня, пожалуй, можно. Надо же как-то унять эту боль в ноге!
…Сели. Налили. Выпили. Потом повторили. Слово за слово — разговорились.
МЕЖДУ ТЕМ СВЕТОМ И ЭТИМ
– В кого я такой вымахал? – усмехается Сизоненко. – Это для меня самого загадка. В семье все были обычного роста. Мама — метр шестьдесят, отец и двое братьев — под метр восемьдесят. Да и я в раннем детстве не особо выделялся. А потом, в школе, вдруг стал расти как на дрожжах, и врачи обнаружили у меня нарушение функций гипофиза. В 14 лет первый раз лег на операционный стол.
– Сильно комплексовали?
– В школьном возрасте, конечно, переживал. Это сейчас мне наплевать, а тогда… Я понял, что отличаюсь от других детей. Кроме того, окружающие стали относиться по-иному. Меня ничего не заставляли делать по дому, учителя в школе реже вызывали к доске. Можно сказать, баловали. Кто знает, что бы со мной стало, если бы не спорт. Баскетбол вернул меня к жизни, дал почувствовать себя полноценным человеком.
– Когда вы узнали о существовании такой игры?
– Я родился и вырос в деревне Запорожье Херсонской области. Никакого баскетбола там, конечно, не было. Правда, на уроках физкультуры молодой учитель просил меня почаще бросать по кольцу. Говорил, что в будущем может пригодиться. Да какое там «пригодиться», если я в восьмом классе перенёс две операции и чудом остался жив! Пытаясь остановить мой рост, врачи дважды делали мне трепанацию черепа. Не помогало — я продолжал расти. Вдобавок стало что-то вытекать из носа. Сразу сказать об этом докторам я постеснялся. Как выяснилось позже, это была спинно-мозговая жидкость, и я вполне мог умереть… Тот случай — не единственный. За свою жизнь я не раз и не два оказывался между тем светом и этим. Ещё в юности врачи после операции вынесли вердикт: Сизоненко осталось жить 20 лет. Но с тех пор уже прошло 30. Не берёт меня Бог!
– Страшно осознавать, что смерть может настигнуть тебя в любой момент?
– Наоборот, это меня только подстёгивает.
– Знаю, что у вас в организме до сих пор вырабатывается гормон роста. Неужели нельзя остановить этот процесс?
– Существуют разные лекарства, таблетки. Но полностью остановить мой рост они не могут. И к тому же стоят немалых денег.
В «СПАРТАКЕ» У КОНДРАШИНА
– Как вы пришли в большой баскетбол?
– Тут помог случай. После школы я поступил в училище. Как-то проходил практику в селе Новая Каховка и на обратном пути оказался в одном автобусе с николаевской баскетбольной командой «Спартак». Её тренер заметил меня, поговорил, пригласил. И я приехал. Пробыл там, правда, всего три месяца. Но о том, что в Николаеве есть очень высокий парень, узнали в Ленинграде. В результате, не сыграв ни одного матча, я оказался в другом «Спартаке» — ленинградском. У самого Кондрашина.
– Могу представить, какой была реакция партнёров по команде, когда они впервые увидели вас!
– Многие действительно удивились: откуда, мол, такой взялся. Когда же на первой тренировке я забил подряд 19 штрафных, у всех просто челюсти отвисли. Бросок-то у меня, видимо, от природы. Да и занятия на школьных уроках тоже не прошли даром.
– В каком году вы приехали в Ленинград?
– В 76-м. Вскоре уже тренировался с основным составом «Спартака». В отличие от других молодых ребят меня в команде не «душили». Владимир Петрович (Кондрашин. — А.Ф.) очень хорошо ко мне относился. Саша Белов, любимый ученик Кондрашина, тоже всячески помогал.
– Проведя в «Спартаке» три сезона, вы по большому счёту так там и не заиграли. Почему?
– Потому что в команде ещё выступали Белов и Силантьев. Конкурировать с ними было тяжело. Думаю, в будущем я смог бы стать основным центровым, но вскоре из «Спартака» пришлось уйти. В 1978 году, после смерти Белова, были ужесточены требования к спортсменам, у которых есть проблемы со здоровьем. Приехала комиссия из Москвы, начались медицинские проверки… В итоге Кондрашин посоветовал мне уехать в Куйбышев. Как потом рассказывали, Петрович жалел, что со мной пришлось расстаться. Недаром, играя против «Спартака» за «Строитель», я редко набирал меньше 30 очков.
42 ОЧКА В МАТЧЕ С «ЖАЛЬГИРИСОМ»
– В Куйбышеве вы провели большую часть своей карьеры и стали одним из самых результативных центровых советского баскетбола.
– Когда я приехал в «Строитель», команда играла в первой лиге. А уже через год пробилась в высшую. За медали союзного чемпионата мы, конечно, не боролись, но кровь могли попортить любому сопернику. Прежде всего за счёт жёсткой игровой дисциплины — это заслуга тренера Генриха Приматова. Ну и я свой вклад тоже вносил. Как-никак был основным центровым.
– Трудно было при ваших болезнях играть почти без замен на таком уровне?
– Помню, когда моя карьера уже была в расцвете, я встретил в Киеве тех врачей, которые в своё время делали мне операцию на гипофизе. Так они, узнав, что я всерьёз играю в баскетбол, чуть с ума не сошли. Не может быть, говорят. Тебе ведь физические нагрузки вообще противопоказаны. Но я всё равно играл. Терпел и боль, и удары соперников.
– Здорово доставалось?
– Ещё как! Особенно от рижского ВЭФа. Там такие «квадратные» парни играли — два метра на два. Ещё некоторые «спецы» наловчились в прыжке бить меня носком по коленке — так, чтобы судьи не видели.
– А он (киваю на фотографию с Сабонисом) тоже с вами не церемонился?
– С Сабасом «рубились» будь здоров. Он и в спину толкал, и локтями работал. Впрочем, как и другие.
– Играя против Ткаченко, Белостенного, того же Сабониса, вы чувствовали, что объективно уступаете им?
– Нет. Ни в чём не уступал. И блок-шоты все они от меня получали, и мячи пропускали. Однажды Володя Ткаченко, игравший за киевский «Строитель», в матче с нами набрал всего два очка. Ткаченко привык, что с ним, такой махиной, никто совладать не может. А когда наткнулся на меня — растерялся.
– А Сабонис?
– Как-то в Литве я забил ему 42 очка. Правда, тот матч с «Жальгирисом» был товарищеским и проходил почти без зрителей. Как раз накануне игры умер Брежнев.
– Почему вы так и не сыграли за сборную СССР?
– В начале 80-х Гомельский приглашал на сбор. Даже говорил, что через два года буду лучшим. Но тогда я не смог поехать со сборной в Пуэрто-Рико из-за проблем с визой. А потом мы, видимо, друг друга не поняли. Наверное, нужно было не ждать второго вызова, а взять и самому подъехать к Гомельскому. Впрочем, центровых в то время и без меня хватало. Сабонис, Ткаченко, Белостенный, Дерюгин…
– В Союзе вы были на виду. А знали ли центрового Сизоненко за пределами страны — например, в Америке?
– В Штатах я никогда не бывал, но с американцами встречался. Они от меня просто балдели. Особенно от моей лапы — когда я брал мяч, и он тонул в ладони.
– У вас были возможности перейти из «Строителя» в клуб рангом повыше?
– Конечно. Постоянно звали литовцы, приглашали в Югославию. Но какие тогда могли быть зарубежные контракты? Да и не хотелось уезжать из Куйбышева, где я успел обжиться и получал нормальные деньги. Пока был нужен…
В САМАРЕ ЗАБЫЛИ БЫСТРО
– Играть в баскетбол вы закончили в 1986 году. Что, действительно стали не нужны команде, которой отдали восемь лет?
– Проблемы начались в 85-м — после смерти Приматова, на котором держалась команда. Новым тренерам было наплевать на моё здоровье. Они думали только о результате. Когда у меня случился гормональный сбой, никого это не волновало. В общем, отбегал я тур во Владивостоке, а потом самовольно поехал в Москву — в ЦИТО.
– И столичные врачи поставили на вашей карьере крест?
– Наоборот, сказали, что мне необходима физическая нагрузка, движение. Я продолжил играть, но чувствовал: с каждым днём становится всё хуже и хуже. Бывало, в душном зале только переоденусь — уже пот льёт ручьём. Появились какая-то слабость, безразличие…
– Сами решили, что больше не можете играть?
– Да ничего я не решал! В жизни так получается: когда человек нужен, ему платят. А когда не может работать на прежнем уровне, о нём быстро забывают. Как-то пришёл я на тренировку и узнал, что с меня сняли зарплату. Хотя была договоренность, что буду получать деньги до конца сезона.
– Обидно было так расставаться с игрой, с которой связан лучший период жизни?
– Лучший период — это когда у меня сын родился. Да, баскетбол помог мне реализовать себя, избавиться от комплексов. Но спорт приходит и уходит. А вот он (показывает на десятилетнего сына Сашу, увлечённо играющего на компьютере в соседней комнате) будет со мной уже до конца.
– После завершения спортивной карьеры у вас остались друзья в баскетболе? Слышал, что Сабонис помогал вам деньгами.
– Я тоже слышал, что Сабас, узнав о моём положении, перечислил деньги на какой-то счёт. Но я этих денег не получил. Видно, есть где-то «добрые» дяди, которые рассказывают о том, что Сизоненко плохо, и сами же на этом наживаются. Сабонис-то своё дело сделал. Конечно, обидно, что его помощь не дошла, но главное — внимание. Приятно, что Сабас обо мне вспомнил.
– Следите сегодня за баскетболом?
– Смотрю иногда по телевизору. Переживаю за питерский «Спартак», слежу за матчами ЦСКА в Евролиге, радуюсь за Кириленко в НБА. Конечно, баскетбол сильно изменился. Стал атлетичнее, быстрее. Хотя за те гонорары, которые получают нынешние игроки, они должны паркет грызть. А вот этого-то и нет. Видно, что многие думают: не дай бог упасть, травму получить. Как ни странно, большие деньги испортили спорт. Игроки моего поколения не думали о последствиях. Главное — мяч спасти, не подвести команду.
– Никогда не задумывались о том, что, родись вы лет на десять позже...
– …сейчас не нуждался бы ни в чьей помощи? Это точно. Как-то один иностранец, увидев меня и узнав, что я раньше играл в баскетбол, предположил, что я, должно быть, очень обеспеченный человек. Разубеждать его я не стал. Только подумал: «Эх, знал бы ты, как ошибаешься...»
100 ТЫСЯЧ МАРОК ЗА СОБСТВЕННЫЙ ТРУП
За годы, проведённые в большом спорте, капитала Сизоненко действительно не скопил. Но самое страшное — оказался невостребованным в новой, послебаскетбольной жизни. Работу не нашёл. Удостоверение инвалида второй группы, по которому ему полагалась пенсия, порвал. Со злости. В 1992 году он продал квартиру в Самаре и вместе с супругой Светланой (они поженились в 87-м) переехал в Питер.
Но и там Сизоненко продолжали преследовать неприятности. Строительная фирма, в которую были вложены вырученные за самарскую квартиру деньги, разорилась. Испортились отношения с женой и её родителями, откровенно невзлюбившими больного гиганта-безработного. В результате — развод. Жить приходилось едва ли не в землянке — без горячей воды и отопления. А жить-то было надо — не столько для себя, сколько для сына. Александр Сизоненко-младший появился на свет в 1994 году. Вскоре врачи обнаружили у мальчика врожденный порок сердца…
Хоть какие-то средства к существованию появлялись у Сизоненко опять же благодаря его габаритам. Однажды он снялся в кино: чешская киностудия пригласила на роль великана в фильме-сказке «Храбрый портняжка». Правда, по словам Сизоненко, из актёрского гонорара он получил лишь половину — другая осела в карманах московских чиновников. Несколько раз Александр участвовал в шоу «Лучшие люди мира», на которое собираются самые необычные представители рода человеческого.
Был и ещё один, куда более простой, способ заработать. В конце 90-х немецкий доктор Гюнтер Хагенс, основатель скандально известной выставки «Тела мира», предложил Сизоненко… продать своё тело после смерти. Александр, хоть и нуждался в деньгах, ответил категорическим отказом:
– В Германию меня пригласили вроде бы на лечение. Но оказалось, что живым я Хагенсу не нужен. Он хотел заполучить мой труп — в качестве музейного экспоната. На торжественном ужине мне предложили подписать соответствующий контракт. Я ответил, что являюсь верующим человеком и хочу, чтобы после смерти меня захоронили, а не выставляли как чучело. Быстро собрал вещи и уехал.
– На этом история закончилась?
– Нет. Спустя какое-то время мне предложили новые условия: 40 тысяч немецких марок сразу и 400 марок ежемесячно до конца жизни. Я опять отказался. Последний раз люди Хагенса выходили на связь в 2001 году. Тогда они давали за моё тело уже 100 тысяч.
– Глядишь, пройдёт какое-то время, и цена ещё подрастёт...
– Я никогда не соглашусь быть чучелом. Ни за какие деньги.
БРЮКИ 16-летней ДАВНОСТИ
– Если не секрет, на что вы сегодня живете?
– На пенсию. 830 рублей. Плюс еще 300 как ветерану спорта.
– И вам хватает?! Хотя бы на питание? Ведь такой большой человек наверняка много ест.
– К счастью, ем я мало. При таком росте и моих суставах лишний вес ни к чему. Утром маленький чайничек с печеньем и творогом, в обед — немного первого и второго, вечером — яблоко. Вот и весь рацион. После шести уже не ем. Двигаюсь мало. Не могу долго стоять — даже опираясь на трость. Поэтому на улицу всегда выхожу с табуретом.
– Как окружающие реагируют на вас на улице? Их внимание раздражает?
– Если люди ведут себя корректно — не смеются, не показывают пальцем, — то нет. В нашем районе ко мне уже привыкли, не говоря уже о дворе. Подходят, говорят: «Привет, Сань». Всё нормально.
– Где вы покупаете одежду?
– А прямо здесь — за углом. (Улыбается.) Шучу. В советские времена был магазин «Богатырь», в котором продавались безразмерные носки и джинсы. А вот нынешние магазины для толстых людей мне не подходят. Там вещи больших размеров, но слишком короткие. Так что пользуюсь старыми запасами. В 1988 году в Николаеве одели меня по спецзаказу, так те брюки 16-летней давности до сих пор на мне. На ладан дышат, но пока не развалились. Хорошо, что я редко куда-нибудь выбираюсь.
…Вот так он и живёт, самый высокий человек в истории отечественного спорта. Благо, есть где (два года назад питерские власти одарили Сизоненко двумя комнатами в коммуналке на улице Восстания) и ради кого.
– Стать баскетболистом Саше не суждено, – говорит Сизоненко-старший. — Из-за врожденного порока сердца занятия спортом ему противопоказаны. К тому же за последний год он поправился, а это плохо для его здоровья. Правда, врачи уверяют: мальчик ещё должен подрасти, и тогда обмен веществ нормализуется.
– Сын живёт с вами постоянно?
– Нет. Сейчас в основном с мамой. А ко мне приезжает на выходные. В школу-то его водить кто будет? Я, сами понимаете, не могу. Хотя всё остальное по дому делаю. И накормлю сына, и помою, и одежду постираю-поглажу. Конечно, тяжело, но… Это такое счастье! Саша — главная радость в моей жизни, — и Сизоненко, едва сдерживая слезу, сделал ещё один глоток из чашки с коньяком…
Он так ни разу и не заплакал. Не мог себе этого позволить. 10-летний Саша в соседней комнате не должен видеть отцовских слез. Ведь он знает: папа очень большой и очень сильный.
Северо-Западный Банк
Сбербанка РФ
БИК 044030653
ИНН 7707083893
КПП 782532075
р/с 30301810955000605523
к/с 30101810500000000653
Центральное Отделение №9055/0411
Сизоненко Александр Алексеевич
Лицевой счёт: 4230781055523611189148