Продолжение. Начало: «Пусть лучше обо мне говорят плохо, нежели ничего»
– У вас любопытное прозвище?
– Всё началось с Деррика Шарпа. Когда мне было лет 17, американцам было тяжело произносить моё имя правильно: Йотам, с ударением на второй слог. Почему, не знаю. А Деррик однажды назвал меня Йо-Йо, так и повелось с тех пор. Теперь все называют меня так, везде и всегда. Я думаю, что ничего страшного. Если людям так удобнее – ради бога.
– Супруга одного из фанатов «Никс» недавно купила для своего мужа пять минут встречи с Джереми Лином за 43 тысячи долларов. К вам никто с подобными просьбами не обращался?
– Нужно понимать, что Нью-Йорк – прежде всего большой рынок, кузница шоу. Так что СМИ могут тебя в одночасье вознести до небес, как случилось с Джереми. В Европе такого не происходит, здесь не станешь звездой за пару минут. Поэтому такие траты совсем нецелесообразны (смеётся).
– Вниманием поклонниц, полагаю, вы всё-таки не были обделены?
– Да, я ведь играл в «Маккаби», а это лучший клуб страны. Да, чемпионами становились и другие, но «Маккаби» – это «Маккаби». Я это к тому, что до того, как женился, испытывал определённые проблемы с болельщицами (смеётся).
– Вы успели поработать с Ивковичем и Гершоном – можете сравнить наставников?
– Думаю, не открою Америки. Если скажу, что каждый тренер привносит что-то своё в игру команды. А я, в свою очередь, пытался брать от всех только лучшее: от Душана, от Пини, теперь вот от Юре.
– Можете выделить какие-либо отличительные черты этих выдающихся тренеров?
– Ну, Душан был очень строгим: он очень сильный и жёсткий человек, тренировки всегда проходили в тяжёлом рабочем ритме. Дисциплина – его главная черта. Гершон, быть может, не так строго относился к тренировкам, но невероятно эмоционально вёл себя на играх. Вообще сложно сказать так, мол, один – такой, другой – такой. Они очень разные, но оба, на мой взгляд, одни из лучших тренеров Старого Света.
– Многие считают, что Здовц не умеет выигрывать концовки, как тренер.
– Вообще, очень легко обвинять тренера: он первым попадает под удар. Неважно, за заслуги или за провалы. Я не думаю, что всю вину стоит сваливать исключительно на одного человека за проигранные игры в целом или за провальные концовки. Юре, Стефанос и Антон (тренерский штаб «Спартака». – Прим. «Чемпионат.com») – стараются, вкалывают, как на тренировках, так и на играх. Я не думаю, что можно стараться сильнее, чем они это делают. Но не ошибается тот, кто ничего не делает. Мы все люди и имеем обыкновение делать промашки: начиная с баскетболистов и заканчивая менеджерами.
– И вы не исключение.
– Нет, конечно. Я тоже часто ошибаюсь. Но это значит, что есть куда расти: совершенствоваться можно, лишь исправляя недочёты, а не избегая их. Ведь никто не играет идеально: разве что раз в столетие появляется такой человек.
– Согласны с мнением, что поражения великих тренеров чувствительнее?
– Всегда так бывает, чему удивляться? Если ты лучший и вдруг поиграл, все скажут: «Ух ты, посмотрите».
– Кто из тренеров сыграл решающую роль в вашей карьере?
– Когда я попал в «Маккаби», команду возглавлял Гершон. Я был очень молод и неопытен и старался впитывать всё. Поэтому все внесли в моё становление свою лепту: Пини, Душан. Был ещё Змаго Загоден, сейчас он тренирует словенский «Домжале». Когда я выступал за «Олимпию», он был моим наставником. Тот сезон был очень важен для меня, ведь я уехал из «Маккаби», чтобы больше времени проводить на паркете. И, кажется, в тот год я лидировал в Евролиге по количеству проведённых минут на паркете. В общем, невозможно выделить кого-то одного из тренеров и назвать его самым-самым. К моему списку можно с полным правом добавить и Яннакиса, и Здовца.
– Есть тренер, с которым бы вы хотели поработать?
– Отличный вопрос. У всех есть мечты. Наверное, многие бы хотели работать с Обрадовичем. Он вытворяет что-то невероятное с «Пао». Он – звезда, каждый год он привносит в игру что-то новое. Я бы хотел потренироваться под его началом.
– А игрок?
– Нелегко ответить. Перед матчем с «Локомотивом» я спросил Юре, с кем ему было приятнее всего играть, когда он был баскетболистом. Он назвал Тони Кукоча. У меня тоже есть такой партнёр, с которым мне было очень комфортно и приятно играть: Никола Вуйчич. Мы с ним близкие друзья. Да, были времена, когда выступали Кукоч, Петрович, позже Бодирога. Они – часть баскетбольной истории, все бы хотели играть с ними вместе.
Гальперин: прозвище Йо-Йо приклеилось ко мне в 17 лет благодаря Шарпу
– Какая тренерская школа вам ближе: сербская или литовская?
– Неважно, как ты относишься к самим школам. Например, бывшие югославы часто добиваются результата. С литовцами мне работать не приходилось. Но мне кажется, что наиболее эффективны именно представители, как вы говорите, сербской школы.
– Знаете, что многие сербские тренеры работают по методикам Гомельского?
– Да, конечно.
– Вас когда-нибудь звали в «Панатинаикос»?
– Нет, никогда.
– Я слышал, у вашей матери египетские корни, а у отца – советские. Разъясните ситуацию, если можно.
– Да, родные мамы из Египта, у папы предки из Польши и СССР, но бабушки и дедушки жили в Израиле. Я никогда особо не вдавался подробно в эти вопросы, постараюсь к следующему интервью подготовиться основательнее (смеётся).
– Чем они занимаются?
– Мама работает в туристическом агентстве, папа занимается строительством. У меня ещё есть брат, ему 19 лет. Он скоро закончит службу в армии.
– Почему вы выбрали именно баскетбол? Как это произошло?
– В Тель-Авиве сложно найти человека, который бы не любил баскетбол и не восхищался бы «Маккаби». Естественно, я рос под определённым влиянием и в один прекрасный день сказал отцу: «Папа, хочу попробовать себя в баскетболе». Он отвёл меня в детскую школу. Вот так всё и началось. Так что вклад моей семьи в мой выбор неизмеримо велик. Я добился многого только благодаря их поддержке: они всегда были со мной, в любой ситуации.
– Когда вы поняли, что у вас стало получаться?
– Когда мне было 7-8 лет, никто бы не поверил, что может что-то получиться. Мы играли во дворе три-четыре раза в неделю, веселились. Когда мне было 13-14, то пришло письмо с приглашением в сборную для игроков до 16 лет – я никогда не забуду тот день. Я тогда был очень горд, везде ходил с этим письмом и всем показывал его (смеётся). В общем, возраст с 13 до 15 – это то время, когда пытаешься понять, чего ты хочешь от жизни. Я был младше всех в национальной команде, но меня вызвали. И я сказал себе: «Давай, дружище. У тебя всё получится».
– Что для вас значило выступлением за сборную тогда и сейчас?
– Израиль ведь небольшая страна – 7 миллионов населения, может чуть больше. Но за последние 10-15 лет мы неизменно выходим в финальную часть чемпионатов Европы. Именно поэтому баскетбол очень любят в нашей стране. Да, футбол популярнее, но так везде. Для меня – это великая честь, одно из главных достижений в карьере. Как и для любого игрока, полагаю. Я обожаю приезжать в национальную команду, — за 10 лет чувства изменились незначительно. Я всегда с нетерпением ожидаю лета, потому что предоставляется возможность повидать всех ребят.
– Как думаете, чем бы вы занимались, если бы не были баскетболистом?
– Сложный вопрос. Когда мне было семь лет, я хотел работать с детьми. А ещё была мечта стать пилотом. Но теперь многое изменилось, я так часто летаю, что чувства слегка притупились (смеётся). Пилоты, наверное, очень особенные люди.
– Уже думали, что будете делать по окончанию карьеры? Тренером не хотите стать?
– Я часто задумываюсь на этот счёт, и пока не нахожу ответа. Мне всего лишь 28, и пока слишком рано. Я считаю, что пока достаточно молод.
– Вернёмся к «Маккаби». В чём феномен популярности клуба, на ваш взгляд?
– Это величайшая команда, причём в европейском масштабе. Как вы понимаете, популярность пришла вместе с успешным выступлением, в первую очередь на международной арене. Если бы не было этих триумфов, возможно, так бы и остались лишь одной из. Я спрашивал очень многих о «Маккаби», и все они отвечали примерно одно и то же: организация на высшем уровне, в этом городе и в такой рабочей атмосфере безумно приятно играть в баскетбол. Никто из ребят, выступавших за клуб, и слова плохого о нём не сказал ни в жизни.
Гальперин: многие бы хотели работать с Обрадовичем, ведь он вытворяет что-то невероятное с «Пао»
– Парадоксально, но, имея такой суперклуб и столь качественную школу, сборная Израиля не выигрывала сколь-нибудь значимых трофеев за последнее время.
– Клубную систему наладить проще, чем игру сборной. Через «Маккаби» прошло огромное число исполнителей высочайшего уровня, у них больше вариантов и выбора. Да, возможно, нам не достаёт мастерства, чтобы, скажем, выиграть чемпионат Европы, но для нас квалификация в плей-офф – уже успех. Надеюсь, мы будем показывать стабильно высокие результаты и впредь.
– Можете назвать пятёрку лучших израильских баскетболистов всех времён?
– Я всех и не упомню. Лучший, наверное, Мики Беркович. Правда, я видел его только на плёнках. Также Дорон Джамчи, Одед Каташ, Дорон Шеффер. Знаете, лучше не начинать формировать пятёрку, а то боюсь забыть кого-нибудь. Ну, можно прибавить ещё Омри Касспи – всё же он первым выбился в НБА. В общем, выдающихся игроков хватало в нашей баскетбольной истории. А почему вы заострили внимание на этом?
– Полагаю, что спрашивать вас о пяти лучших баскетболистах всех времён вообще, моветон.
– Нет, почему же? Я могу вам высказать своё мнение, но оно не отличается оригинальностью. Впрочем, выбор есть всегда: одни скажут, величайший – Джордан, другие назовут Бёрда или Джонсона. Всё зависит лишь от индивидуальных предпочтений каждого.
– Какой матч вы будете помнить всегда?
– Наверное, это «Финал четырёх» Евролиги 2004-го в Тель-Авиве. Тогда мы разгромили «Болонью» в финале с разницей "+44". Это было что-то с чем-то, сложно описать ощущения, царившие после того поединка. Не думаю, что такое когда-либо повторится снова. Хотя, никогда не говори никогда… Также не забуду как мы стали серебряными медалистами с молодёжной сборной: тогда на нас вообще никто не ставил…
– Причём вы стали самым результативным игроком турнира…
– Да, кажется так. Я никогда этого не забуду. Также навсегда в моей памяти останется финальный матч против «Панатинаикоса» в составе «Олимпиакоса». Пусть мы и проиграли в овертайме, но игра была просто сумасшедшая. Пожалуй, всё.
– А как же эпическая схватка с «Жальгирисом», предшествовавшая описанному вами триумфу в родных стенах?
– Как же я мог забыть — я ведь был тогда на паркете. У меня до сих пор перед глазами стоит решающая комбинация. Я тогда ведь находился на паркете – стоял в углу и наблюдал за тем чудом. Бесконечно пересматривал потом на повторе свою реакцию и недоумение всех вокруг в зале. Последние две минуты вышли поистине сумасшедшими, а тот бросок Шарпа… даже слов подобрать не могу, хотя столько лет прошло.
– Вы ведь висели на волоске тогда…
– Да, Густасу нужно было смазать оба штрафных, чтобы у нас появился шанс спастись. Надежд было мало, ибо до этого он с линии в розыгрыше не промахивался. Но он дрогнул и после тайм-аута мы сумели совершить невозможное, а в овертайме нас было уже не остановить.
– За развитием событий в НБА следите?
– Да, но это другая игра, нежели в Европе. Я предпочитаю смотреть европейские матчи – они мне ближе, понятнее. Но когда за океаном начинается плей-офф, позволяю себе иногда насладиться зрелищем.
– Надежду уехать, когда потеряли? Или она ещё теплится где-то глубоко внутри?
– После того как меня выбрал «Сиэтл», я летал за океан и участвовал в матчах летней лиги. После мне предложили трёхмесячный контракт. Я долго думал над предложением и в итоге решил вернуться в «Маккаби».
– Как считаете, в том повинны недостаток атлетизма и неуверенность при игре в обороне?
– Да, безусловно. Я выше большинства американских разыгрывающих, но при этом мне не хватает физики и скорости, чтобы выглядеть достойно на определённом уровне в обороне. С другой стороны, это часто играет мне на руку при игре в нападении.
– Если вдруг сейчас бы вам позвонили и сказали: «Приезжай!» — сорвались бы?
– Такое вряд ли случится, но если мы мечтаем, то, думаю, ответил бы согласием. Ведь ничего подобного в моей жизни прежде не происходило. В любом случае, как бы всё ни сложилось, это стало бы ценным опытом для меня.
Гальперин: если бы позвонили из офиса «Оклахомы» и сказали бы: «Приезжай!», – согласился бы
– А как же «Спартак»?
– Я же сказал в начале разговора, что пока я выступаю за питерский клуб, я бы и не подумал о другой команде. Вот в межсезонье я бы подумал над предложением «Тандер» (смеётся).
– Вы присутствовали на драфте в «Мэдисон Сквер Гарден», когда вас выбирали?
– Нет, меня там не было. Но я был в Соединённых Штатах, у своего агента.
– Помните, что перед вами «Орландо» выбрал Элияху?
– Да, естественно. Его под 44-м номером взяли, а потом обменяли в «Хьюстон». Я ушёл 53-м. А вслед за мной и «Миннесота» Маврокефалидиса забрала, кажется, 57-м!
– Но первым из израильтян в НБА заиграл Омри Касспи. Признайтесь, были удивлены этим обстоятельством?
– Нет, почему: у него было всё, чтобы стать первопроходцем. Он очень силён духом, физически мощный, к тому же ещё и универсал – может закрывать три позиции. Я рад, что ему удалось закрепиться за океаном – быстрые отрывы, качественная игра как в атаке, так и в обороне. У Касспи прекрасно получалось. Так что я бы не стал называть это неожиданностью.
– Как думаете, это больше его заслуга или агенты основательно постарались?
– Сложный вопрос, я не эксперт всё-таки.
– Я понимаю, но ведь многие европейцы играют как минимум не хуже него… Тот же Зорич…
– Я понял, о чём вы. Думаю, что бывают сильные драфты и бывают слабые. Вопрос ещё в том, чтобы выйти на ярмарку талантов вовремя, потому что конкретным командам требуется усиление на конкретных позициях. Касспи попал вовремя, и его взяла та команда, которой он был нужен. Ему очень повезло, без везения в жизни, как и в баскетболе, – никуда. Однако один из моих наставников говаривал: «Не стоит полностью полагаться на удачу. Решение принимаешь ты, а везение уже поможет тебе стать выдающимся». Касспи всегда трудился очень усердно и заслужил своё место.
– Насколько талантлива израильская молодёжь? В ближайшем будущем кто-то способен пойти по проторенной Омри дорожке?
– К сожалению, я слишком давно не живу в Израиле, чтобы объективно судить о силе молодёжи. Однако наши сборные в последнее время выступают не слишком удачно, и это весьма печально. Пора что-то менять, и многие в стране это понимают. Так что пока тяжело судить.
– Сменим тему, если позволите. Правда ли, что Мизрахи молится не только перед матчами, но и во время них?
– Знаете, у всех есть свои причуды: неважно, касаемо религии или нет. Если честно, я понятия не имею, так ли это. Но если и так – это скорее привычка, чем взывание к всевышнему. Но это прекрасно, когда у человека есть то, во что он твёрдо верит.
– Правда, что на «Нокиа Арене» есть молельня?
– За то время, что я играл в «Маккаби», ни разу не слышал о такой. Специального помещения точно нет. По крайней мере, раньше такого не было, я лично не припомню. Да и места там маловато – где ей быть на такой небольшой арене (смеётся)?
– Вы верите в бога?
– Да, но я не набожный. Моя семья не посещает синагогу каждый день и не соблюдает все предписания, но верит в бога. Очень важно, чтобы у каждого человека было во что верить: это делает его сильнее.
– Религия в жизни израильтян, на ваш взгляд, играет большую роль?
– Безусловно, религия у нас очень важна: она пронизывает многие области жизни. Кому-то это может не нравиться, но это реальность. У нас, например, главный выходной – суббота, а не как везде – воскресение: в субботу ничего не работает, практически всё закрыто. Так что в Израиле очень много религиозных людей, и они имеют большое влияние на культуру в целом.
– Вас беспокоит национализм в России?
– Нет, я с ним не сталкивался.
– Дэвид Блютенталь, стоит полагать, сменил фамилию именно по этой причине?
– Верите, я с ним никогда об этом не говорил. Я вообще не понимаю, почему он это сделал. Слышал другую версию: что его детям гораздо проще произносить Блю, а не Блютенталь. Но я не ручаюсь за достоверность информации. Хорошо, что напомнили – обязательно поинтересуюсь у него при встрече.
Окончание следует...