Эксклюзивное интервью с Марией Агаповой — о конфликте с Мороз, детстве, ATT и деньгах

8 октября Мария Агапова провела третий поединок в карьере в UFC. На турнире в Лас-Вегасе она уверенно расправилась с Сабиной Мазо. При этом надо отметить, что на бой она выходила не с лучшим эмоциональным фоном. Незадолго до турнира на Марию вылились потоки грязи, вызванные скандальными заявлениями об Агаповой Марины Мороз. Украинка обвинила девушку в неприемлемых вещах, в том числе в зависимости от запрещённых препаратов. После успешного боя Агаповой мы связались с ней и попросили рассказать о том, каково было выступать под давлением и готова ли она к схватке с Мороз. Интервью превзошло все ожидания и получилось большим и обстоятельным. Итак, знакомьтесь, с вами Мария Агапова.

Конфликт с Мариной Мороз

— Мария, вам удалась досрочная победа. Хотелось узнать ваше состояние, всё ли сейчас хорошо?
— Ну, в физическом плане у меня всё хорошо. Но я очень устала от подготовки к бою, поэтому сейчас отдыхаю, восстанавливаю своё тело после весогонки и так далее.

— Вы ещё говорили, что у вас сейчас есть проблемы с жильём. Это никак не связано с той историей, которая была недавно?
— С какой историей?

— Высказывания Марины Мороз. Мы разобрались, что это полная чушь и ахинея. Ну хоть какая-то доля правды в её словах есть? Или вы говорите, что это всё полная ложь?
— Ну, как всё было раньше, так и остаётся. Просто, как сказать, у меня были деньги, я их спустила. Пришлось съехать с апартаментов. Прожила у друга месяц. Снова заработала денег, могу снова снять апартаменты. Всё просто.

— Сейчас, после боя, после победы, UFC заплатили и теперь всё отлично, да?
— Теперь всё отлично. Теперь осталось просто найти место, где остаться.

— Вы как раз после боя вызвали Мороз на поединок. Может быть, уже с вами связывались из UFC, чтобы организовать этот бой? Или ещё не было никаких контактов?
— Вообще не было никаких контактов. Марина вроде как-то в ответку дала типа «твоё время придёт». Я не знаю, это она или её фанаты там написали. Никаких новостей по поводу этого боя нет.

— То есть понимаете, что она и с боя с вами может слиться?
— Да, я думаю, что она сольётся. И мой менеджер тоже так думает, что она не выйдет со мной на бой. Он говорит, что она очень ментально слабая. Она видела, что мне плохо, и вот так добивать меня, чмырить, она может. А сейчас она видит, что у меня всё хорошо. И я сомневаюсь, что она выйдет на бой. Она может только добивать слабого. А с сильным она ничего не может сделать.

— Может, как-то связывались с ней после этой истории, общались?
— А я у неё в чёрном списке. И подруг моих она заблокировала. То есть связаться с ней нет никакой возможности. Да и связываться нет смысла, тут надо в клетку вызывать. Только действия.

— Вопрос чести.
— Именно. Она меня оскорбила, обидела при всех, воспользовалась моим слабым положением, попыталась меня добить. А что по поводу справедливого боя, где все равны? Где все в одинаковых условиях. А что по поводу такого боя, Марина?

— Можете ли представить, что в UFC будут её планомерно заставлять принять такой бой?
— Да, думаю, что её могут заставить принять этот бой, потому что в контексте рейтинга уже этот бой обсуждается. Рейтинги очень высокие. Могут заставлять даже под угрозой увольнения.

— Давайте переместимся в то время, когда Марина Мороз давала это интервью. Вообще понимаете, в чём причина такого отношения с её стороны?
— Ну, тут желание меня потопить и добить, потому что тогда у меня дела шли не очень хорошо. У меня были проблемы со здоровьем, я попадала в больницу. Она всё это перевернула, типа я наркоманка, типа у меня из-за наркомании эти проблемы, всё такое. Она пыталась обернуть мои проблемы против меня, добить меня. Я думаю, что это было сделано с этой целью.

— Когда вышло вот это её интервью про вас, может быть, от UFC вам что-то приходило? Может быть, какие-то разговоры с Уайтом или Шелби?
— Да нет, ничего, никаких разговоров не было. Мне кажется, что всем плевать на Марину.

— То есть всё это прошло мимо ушей президента UFC и всех товарищей вокруг.
— Да, всё прошло мимо.

— Я правильно читал, что у вас действительно был конфликт в зале с одним человеком. Можете подробнее рассказать?
— Ну, я вообще думала не рассказывать это всё, не выносить на большую аудиторию. Ладно, расскажу, как всё было. Я дружила два года с одним парнем, потом с ним поссорилась. И однажды я увидела, как его жена ходит по району с синяком. Такое ощущение было, будто она не может домой зайти, а он, конечно, дома. Она просто ходила по району. Я ей написала смс: давай я тебе помогу. Он это смс принёс в администрацию ATT, и меня просто выкинули без каких-либо вопросов. Я не стала ничего доказывать, просто ушла и всё. Вот такой был конфликт.

— То есть Ламберт даже не стал во всём этом разбираться и просто решил выгнать вас?
— Меня решил выкинуть как бы.

— Тут совсем недавно произошла история с Джоном Джонсом, вы понимаете, почему бойцы, у которых руки — холодное оружие, прибегают к такому виду решения проблем, как домашнее насилие? Нужно ведь как-то себя контролировать.
— Да, я тоже так считаю. У меня проблем с домашним насилием нет. Поэтому за себя ничего не могу сказать. То, что другие бойцы так делают, это на их совести. Но я жалею, что во всё это полезла. Существует очень много организаций, помогающих девушкам, которых избивают мужья. Зачем я в это всё полезла? Мне очень жаль. Теперь я не в ATT и про меня ходят всякие разные слухи.

— Насколько сильно упало качество подготовки или вы нашли равноценный зал и это никак не сказывается на вашей подготовке?
— Тренер, которого я нашла, он даже лучше, чем в ATT. Потому что в ATT они больше заботятся о больших звёздах типа Масвидаля, Енджейчик, Аманды Нуньес. А если ты маленькая суперзвезда, то на тебя всем плевать. Персонально с тобой никто не работает. У каждого там тренеры по времени работают. Но так, чтобы прямо уделять тебе время персонально, там такого нет. Мой новый тренер мне очень много персонально уделяет внимания, проводит персональные тренировки. То есть всё к лучшему. Я нашла Роджера и я счастлива. Думаю, что он ещё лучше, чем в ATT, готовит. По последнему бою было видно, что я очень хорошо подготовлена.

— Первую ситуацию, про конфликт внутри зала, разобрали. А какой вообще резон Мороз рассказывать другие истории, которые она приплела?
— Ну, кроме того, что потопить, у неё других причин нет. Потопить, добить, очернить. Чтобы спонсоры ушли, чтобы никто не поддерживал. Мне кажется, что у неё такое желание было.

— Также Марина говорила, что в спаррингах вы пытались специально травмировать партнёров. Что можете ответить по этому поводу?
— Нет. Ну, по этому поводу… Она всегда со мной сильно дралась. Она всегда переворачивала меня, била меня, травмы наносила. А потом я начала делать так же, ей это уже не понравилось. Мы с тренером это обсуждали. Она сама дерётся, сильно это делает. Если ты сильно дерёшься, будь готов, что и с тобой так будут драться. Если ты травмоопасно дерёшься, с тобой будут драться так же.

— То есть ей не особо понравилось, что вы подняли свой уровень на её?
— Да, тоже думаю, что ей это не понравилось. Что я выросла, начала в ответку драться. И ладно бы я просто дралась, но я с ней на одном весе, в одной весовой категории. И это вот всё так получилось.

— Если мы говорим про спонсоров, то много спонсоров ушло после этого интервью? И вообще ушли ли?
— Ну, у меня закончился контракт с букмекерской конторой. Он просто закончился и всё. Они сказали, что интервью Марины тут ни при чём. Но мне кажется, что интервью всё-таки сыграло свою роль. Оно только вышло, контракт закончился, и они не захотели продлевать. Они же Марину тоже спонсорят. Может, как-то это и повлияло, но они не хотят говорить.

— Складывается такое ощущение, что она уже такая инстаграм-модель. Согласны ли с этим?
— Ну да, мне кажется, что она стареет уже. Также кажется, что у неё со здоровьем проблемы. Когда мы в ATT общались, она рассказывала мне про травмы свои. Плюс она ходила постоянно к доктору, который бойцов чинит. Значит, у неё точно какие-то проблемы со здоровьем.

— А если говорить о подписчиках, о фанатах, получали ли гневные сообщения? Или, наоборот, со словами поддержки?
— И гневные сообщения, и поддержку. Разное было. Но в основном люди понимают, что она болтает и сплетничает. Ну, мне немного хейтеры пописали, типа: «Ой, наркоманка, наркоманка». Но потом перестали и всё. Теперь всем плевать.

— В завершение истории с Мороз такой вопрос: что вот вы сейчас хотели бы ей передать?
— Пусть выходит на честную битву и не ссыт.

Деньги и дружба

— К вопросу о деньгах. Вы сказали, что просто спустили всё в своё время. Не жалеете об этом?
— Ну, я их потратила. Что-то с пользой, но у меня такие деньги впервые на руках оказались. Но когда, конечно, спустила это всё, почувствовала сожаление. Подумала, что, окажись у меня снова такие деньги, я бы потратила их по-другому. Мечты сбываются, но буду расходовать эти деньги иначе, буду тратить их с умом, если они ещё появятся.

— Получается, это такая история, что срывает немножко крышу оттого, что получили большие деньги в первый раз?
— Ну, вообще, не срывает крышу. Мне никогда её не срывает. Я очень добрая, помогаю всем. Свой гонорар я, можно сказать, раздала: друзьям, родственникам. Люди думают: «Маша добрая, у неё есть, она занимает». То есть очень много улетело таким образом. Теперь я решила, что тратить буду деньги только на себя. Всё, лавочка закрыта, добрая закончилась.

— Сказали, что раздали деньги друзьям. Кто-нибудь хоть что-то вернул?
— Нет.

— Получается, что друзья из-за этой ситуации сами исчезли и перестали быть друзьями?
— Ну да. Когда у кого-то проблемы, я должна помочь. А когда у меня проблемы, я хожу по друзьям и живу, сама выживаю. Сам себе не поможешь, никто не поможет. Я никому больше помогать не буду, только себе.

— Расстроены ли тем фактом, что доброта так не ценится в наше время?
— Да нет, наоборот, рада, что от очень многих людей в окружении избавилась. Теперь мне не надо никому никакие деньги присылать, мои деньги — это мои деньги. Никому не надо помогать.

— То есть эта тяжёлая ситуация отсеяла плохих людей из вашего окружения?
— Остались только хорошие, верные друзья. С ними я буду дальше продолжать свой путь. А люди, которые меня не ценят, мне уже не нужны.

— У вас в углу во время последнего боя была Лиана Джоджуа. Что можете сказать про общение с ней? Как она помогала вам в подготовке и близко ли дружите?
— Ну, да, с Лианой мы дружим с 2018 или 2017 года. Мы познакомились в школе «Ахмата», она готовилась к бою с Мариной Мохнаткиной. Иногда встречаемся, то в Москве, то в Лас-Вегасе. Мне надо было очень успокоиться. Перед боями я выхожу взбудораженная. А в этом бою надо было выйти и успокоиться, спокойно сделать свою работу. Лианка здорово меня успокаивала с Роджером. Они меня настраивали на бой. Спасибо им.

— Большую часть времени вы проводите в США, в вашем окружении больше русскоговорящих людей или иностранцев? Кого больше?
— В Майами тут больше иностранцев, конечно. В основном у меня все американские подруги и друзья. Которые на русском говорят, это бойцы: Лиана Джоджуа и Диана Авсарагова. И то они не в Америке, просто приезжают сюда работать, скажем так.

***

— У вас очень много татуировок. Вы делаете их просто, потому что в прикол? Или каждая имеет свой смысл?
— Сейчас у меня каждая татуировка имеет свой смысл. А вначале да, я сделала по приколу.

— Помните свою первую татуировку? Говорят, что самая первая — самая памятная.
— Ну, да. Первая татуировка моя… Сейчас на этом месте у меня две мандалы на ногах, а раньше были бантики. Мне было 15 лет. Я не знала, что набить. И мастер сказал: «А давай тебе набьём бантики?». Ну, я сказала: «Давай». И он набил ужасные бантики, просто ужасные. Это была моя первая татуировка. А потом я пошла в нормальный салон, мне мама дала денег, и я перебила на другие бантики. Через пять лет я вообще перекрыла их мандалами.

— В зале вам за это не сказали ничего? Тренер, допустим.
— А он не видел, там под одеждой всё было.

— А как думаете, могло ли вам прилететь за это? Как к этому относились?
— Мне от мамы прилетело. От неё всё (смеётся). Так больше не прилетало!

— Может, набивали себе тату после первого боя в UFC?
— Ну… имена бога набила. После боя в UFC, вот.

— Может, после боёв в Invicta тоже что-то набивали?
— После боёв в Invicta я себе набила два ствола на спину.

— Расстреливать соперников?
— Да… Да и вообще очень давно хотела подобную татуировку.

— Может быть, как-то следите за бойцами, которые себе делают тату? Например, у Адесаньи очень много татуировок.
— Мне нравятся очень у Александра татуировки, у Емельяненко. Очень опасные.

— Ну, он и сам человек опасный.
— Да (смеётся).

— Если уж следите, то ваш топ-3 бойцов с татуировками?
— Александр Емельяненко, потом… не знаю, кого ещё можно с татуировками. Даже никого на примете нет. Волков, например, не видела.

«Я его понимаю и очень люблю…»

— Вы родились в Павлодаре. Город, из которого самый известный представитель, наверное, Скриптонит. В своих треках он всё время говорит, что это жестокий город. Можете ли как-то описать своё детство? Настолько ли это жёсткий город?
— Смотря где ходишь. У меня мама с сестрой вообще не сталкивались ни с какой жёсткостью Павлодара. Они говорят, что это хороший город и добрые люди. Но если ты общаешься с определённой компанией, гуляешь в ночное время суток, то да, Павлодар — довольно жестокий город.

— Что подтолкнуло вас к занятию единоборствами? Не причастен ли город к этому?
— Да, причастен. Просто меня в школе обижали. Плюс ещё дома мама применяла насилие в воспитании. Мне просто хотелось себя защитить от всех и от всего. Поэтому пошла на единоборства, чтобы уметь постоять за себя и защититься от одноклассников и мамы (смеётся).

— Помните первый свой визит в зал? Какой первый вопрос вам задал тренер или что вы ему сказали в первый раз?
— Помню самый-самый первый раз. Я маму просила отвести меня на карате, мне было шесть лет. Я шла, и там был вот этот дядька в кимоно, он показывал удары, а мы повторяли. Мы были маленькие дети, по шесть лет. Мужик там бьёт по воздуху такой: «ки-йя!». Мне там не понравилось, потому что мы просто отрабатывали удары. Но в девять лет я пришла на кикбоксинг, и там были спарринги, было поинтереснее.

— Очень многие говорят, что тренер — это как второй отец. Были ли у вас такие проявления и отношения?
— Ну, вот, как второй отец у меня — это Ринат-ага (Ринат Садыков). Это мой тренер с Павлодара, первый тренер по ММА. Он очень хороший, всегда меня поддерживает. От него такая энергия исходит, отцовская поддержка.

— Вы сказали, что мама применяла насилие в воспитании, очень тяжёлая тема. Как-то сейчас вспоминаете вот эти моменты из детства?
— Я просто её поняла, что она чувствовала в этот момент. У неё было двое детей, она работала на двух работах, муж не поддерживал её, бил. Её можно понять, почему она так делала. Возможно, у неё просто не было сил объяснять что-то, разговаривать. Ей проще было решить всё насилием. Но я её понимаю, прощаю, она всё равно моя мама, она меня любит и всё хорошо.

— То есть у вас сейчас отношения хорошие?
— Да, у нас отношения хорошие. Хотя у нас были очень холодные отношения на протяжении всей моей жизни. Но сейчас мы друг друга простили, поняли и пытаемся строить отношения как взрослые.

— Вы сказали про отца, что он не помогал матери. Очень многие ненавидят за это отцов своих. Как вы относитесь к своему отцу?
— Ну… я его люблю. Знаю, что у него было стрессовое расстройство из-за его жизни. У него была очень тяжёлая жизнь. Он не мог остановиться, пил. Я его понимаю и очень люблю. Он умер, когда мне было 11. О мёртвых либо хорошо, либо никак.

— Как человек, прошедший через такие отношения с родителями, скажите: тяжело ли прощать?
— Очень.

— То есть это долгий путь принятия?
— Да, это очень долгий путь. Но, как мне кажется, нужно обязательно прощать. Прости и прощён будешь. Легче на душе становится. От обиды легче не станет, лучше простить.