Знаменитый Артур Бетербиев вернулся в Россию, где ему устроили шикарный приём. Причём абсолютно заслуженно: недавно 37-летний россиянин быстро и красиво разбил Джо Смита-младшего, добавив в копилку третий чемпионский пояс. Бетербиев снова победил нокаутом, сохранив показатель в 100% досрочных побед. Теперь же Артур заглянул в редакцию «Чемпионата», ответив на все вопросы журналистов.
— Как прошла ваша ночь после боя с Джо Смитом, сколько часов спали?
— Я допинг-контроль сдавал довольно долго. Часа три, наверное, поспал. На пять утра был назначен вылет, потом рейс отменили, мы вечером вылетели. Бардак был.
— Много ли получили сообщений после победы?
— Да-да. На самом деле, я очень не люблю, когда ты готовишься, у тебя на неделе бой, а тебе начинают писать. Родственник какой-то или близкий друг, кто не совсем в курсе. Могут даже написать «Когда у тебя бой?». Это чуть-чуть сбивает. Поэтому таким людям я стараюсь или не отвечать, или ещё как-то. За несколько дней перед боем я полностью оставляю телефон, мессенджеры, ухожу от этого.
— Ожидали ли вы настолько тёплый приём в Москве?
— Конечно, это приятная неожиданность, можно сказать. Но я надеялся на подобный приём. Было приятно, что так встретили.
— Какое поздравление было самым приятным или неожиданным?
— Рамзан Ахматович Кадыров позвонил, поздравил. Сказал, что смотрел бой. Я обычно всегда с мамой после боя разговариваю, чтобы как-то успокоить, с друзьями и близкими говорю. Но я пока к телефону подошёл… Сначала ведь комиссия была, врачи смотрели. Я первый раз в Нью-Йорке боксировал. Не знаю, может, это связано с трагическими инцидентами с гибелью боксёров. Но врачи тут очень долго смотрят тебя, много обследований.
— Как вам антураж Нью-Йорка и арены «Мэдисон Сквер Гарден»?
— Был такой интересный момент. Мы с другом гуляем за день или два до боя около отеля. И постоянно подходят люди с просьбами сфотографироваться. И друг говорит – вот здесь тебя все узнают. Потому что меня, бывает, путают. Надо сюда приезжать, чтобы узнавали (улыбается).
— Где вас больше узнают, в России или в Канаде?
— По-разному. Рад, что меня сильно не преследуют. Хотя иногда бываю приятно удивлён. В Москве как-то захожу в торговый центр с улицы, человек подходит и говорит: «Артур Бетербиев?». Я говорю: «Да». Мне даже как-то неудобно было, обычно говорю: «Нет». Ещё в другом центре поднимаюсь по эскалатору, меня человек догоняет. Я в маске, в закрытом капюшоне – как он меня узнал? Я в шоке был. Тоже неудобно было (улыбается).
— Умар Кремлёв подарил вам автомобиль BMW. Ещё не придумали, что будете с ним делать?
— Скорее всего, буду ездить на нём. Машина — вещь хорошая, думаю, пригодится. Тем более такая спортивная машина. Очень приятно, когда такое внимание от людей из федерации бокса, поощряют.
— Какой это по счёту подаренный вам автомобиль? Вам ведь в прошлом году Кадыров подарил «Мерседес».
— Их если считать, то это… Долго. Рамзан Ахматович не было такого, чтобы меня не поощрил. И без повода может поощрить даже.
— Вы в интервью и документальных фильмах скромно говорите, что хотите стать «хорошим боксёром». Откуда пошла такая тема?
— Я искренне считаю, что могу у себя ещё что что-то поправить, улучшить. В технике, в школе бокса, физике или ещё чём-то. Я каждый день стремлюсь к этому. Может, я себя настраиваю, что имею нераскрытый потенциал. Поэтому так и говорю, наверное.
Но вообще эта шутка пошла ещё с иностранными тренерами, или вообще с России. Например, знаете, почему боксёры быстро ездят? Чтобы не забыть, куда едут. А признак хорошего боксёра знаете? Если он на тренировке наполучает по голове, то пропускает свой подъезд, когда домой идёт. Вот я и не хочу таким «хорошим» боксёром стать (смеётся).
Но в плане хорошего боксёра я не это имею в виду. Я действительно хочу хорошо боксировать. Я уже 28 лет в боксе и до сих пор нуждаюсь в каких-то новых вещах, хочу учиться. Стремление такое до сих пор остаётся. Я не считаю, что какие-то вещи прямо хорошо делаю. Мне нужно ещё много учиться.
— А кого вы считаете хорошим боксёром, кто пример для подражания?
— Это всегда два боксёра: Мохаммед Али и Майк Тайсон. Хотя они полные противоположности по стилю. У одного силовой бокс, у другого — техничный с большим количеством движения. Хотя Али тоже хороший нокаутёр. Вот всегда они были, хотя нельзя сказать, что я прямо равнялся на них. Но они у меня ассоциировались с боксом.
— Кого из действующих боксёров считаете «хорошими»?
— Мне Канело нравится. Я покажусь скупым на комплименты. Но я просто мало смотрю бокс, практически не смотрю. Я не фанат бокса. Вот мои тренеры встречаются, начинают говорить про боксёров. Знаешь того, знаешь того? А я говорю – не знаю.
Артур Бетербиев
Фото: Павел Сухорухов, «Чемпионат»
Я не фанат, однако нужные вещи стараюсь не пропускать. Мне сложно сказать, кто сейчас лучший боксёр. Но Канело – хороший боксёр, очень одарён в техническом плане. Нельзя не признать, что он стал чемпионом в четырёх весах, поднялся со 155 фунтов в полутяжёлый вес. Это сказать легко, а сделать сложно. Есть ещё Пакьяо, Мейвезер. Хотя мне бокс Мейвезера не нравился, но результат он давал.
— Как вообще относитесь к таким «прыжкам» по весовым категориям, как у Канело?
— Меня это не возмущает. Сауля хорошо ведут, он самый высокооплачиваемый боксёр. Это бизнес, его хорошо подняли. Однако самый большой толчок дал ему Мейвезер, который нанёс ему первое поражение. Но если взять меня, если я поднимусь в весе, мне будет психологически непросто. А Канело сделал это четыре раза. Нужно признавать такие вещи.
Я, кстати, был бы не против попробовать себя в первом тяжёлом весе. Даже сейчас. Но это определённые финансовые затраты, промоутеры должны быть заинтересованы. Просто так это не получается.
— Понимали, что бой со Смитом будет коротким или рассчитывали на затяжной поединок?
— У нас было мнение, что он может напасть, использовать первые раунды. Это был один из сценариев, мы были готовы. Мы этот момент отработали, тренировали в лагере. Что он нам дал, мы и приняли.
Конечно, Смит мог бы меня ударить, окажись он в хорошей позиции. Он бил многих хороших ребят, Хопкинса вообще выкинул из ринга. У него большой процент нокаутов. Видно, что парень крепкий, руки сильные. Не было такого, что он на порядок мне уступает.
Смит просто рискнул, но его риск не оправдался. Мне повезло, а ему нет. Не могу сказать, что успел почувствовать его удары. На видео я посмотрел, что он попал один раз крепко, но я особо не почувствовал.
— Кто из соперников попадал по вам жёстче остальных?
— Сложно ответить. Например, с Гвоздиком я боксировал десять раундов. За каждый раунд он даже если один-два раза попадёт, то уже накапливается много. А с Джо Смитом получился короткий бой, он не успел ничего донести. У Гвоздика был хороший удар, у Брауна. Тем более что Браун был левша. Каллум Джонсон ещё был, который меня в нокдаун отправил. Как сейчас помню этот удар.
— Можно ли назвать бой со Смитом самым лёгким в вашей профессиональной карьере?
— Нет, думаю, нельзя так сказать. Из чемпионских боёв, когда я уже стал чемпионом, – наверное, да.
— В одном из интервью вы говорили, что в жиме лёжа выжимаете 150 килограммов. Продолжаете ли вы работать с железом?
— Да, конечно. Мне же самому интересно, как я себя чувствую, как переношу нагрузки. Все говорят, что мне 37 лет – но это неправда (смеётся). Ощущаю себя примерно на 27 лет. По паспорту мне 37, но биологический возраст где-то 27. Я спрашиваю тренеров, как я прохожу те же спарринги, хуже, чем два-три года назад? И они мне всегда отвечают: нет, даже лучше. Я не полностью доверяю, но всё равно приятно.
— У вас есть любимый нокаут?
— Нет, такого нет. Но моему тренеру очень нравится нокаут в бою с Габриэлем Кампильо. Когда я между рук ему попал хорошим ударом. Когда я спаррингую, тренер называет этот удар «Кампильо».
— Как вы отреагировали на решение президента WBC Маурисио Сулеймана, пообещавшего, что россиянине не будут драться за пояса в его организации?
— Мы спортсмены. Когда сборной России запрещали выступать под своим флагом – они поехали на ОИ без флага. Когда ты смотришь со стороны, не понимаешь. А когда уже тебя касается, понимаешь.
Когда мы боксируем, не можем «качать» права. Хотим так или хотим вот так. Нас просто поставили перед фактом. Мне сложно было готовиться – того нельзя, этого нельзя, то не одевай. Побаивался, что мне всё равно не дадут боксировать.
Шли такие разговоры. Там же россиян убирали с рейтинга. Мне поначалу сказали, что не дадут мне боксировать. А если я год не буду боксировать, меня лишат титула. Когда руководители Top Rank, тот же Боб Арум, говорили, что я не имею отношения к России – они просто спасали свой бизнес. Потому что вкладывали в меня деньги. Поэтому и говорили такое. Грустно и смешно.
— Насколько серьёзным было давление, когда от вас потребовали отказаться от российского флага, мешало ли это готовиться (Бетербиев провёл бой со Смитом без флага, его представили как канадского боксёра. – Прим. «Чемпионата»)?
— Эти разговоры начались ещё до того, как мы начали готовиться к бою со Смитом. Честно сказать, я не люблю сильно загружаться, просто тренировался… Но это напрягало.
— Был ли разговор с Кадыровым по поводу этой ситуации с флагом?
— Я поставил в курс дела Федерацию бокса России и руководство Чеченской республики. Спросил, что делать. Меня все поддержали, сказали, что в любом случае не надо лезть в политику. Главное – выигрывать. Я был приятно удивлён, что меня так поддержали. Могли бы отвернуться, сказать что-то. Зато диванные эксперты много говорят.
— Много ли было хейта в соцсетях?
— Я это особо не мониторил, а перед боем вообще в соцсети не захожу.
— На бой со Смитом вы вышли без нашивок клуба «Ахмат». Они тоже были под запретом?
— Там интересно было. Мне сказали, что все флаги под запретом, всё-всё. А сами организаторы, когда делали ролики перед боем со Смитом и документальный фильм – везде футболка «Ахмата», нашивки, российский флаг везде. Видимо, в настоящее время нельзя только.
— Вы сказали, что были вынуждены представлять Канаду в бою со Смитом. Если в следующем поединке вам скажут выйти с канадским флагом, как отнесётесь?
— Это всё делают организаторы, супервайзеры. У них если есть в программе вынос флага, они делают. Я могу решать только то, что делает конкретно моя команда.
— Знали, что вас представят как бойца из Монреаля?
— Ну, они в других боях тоже меня представляли. Боксёр из России и Чечни, а сейчас из Монреаля, Канада. Ну, с одной стороны, потому что я там и тренировался. Думаю, это маркетинговый ход, чтобы пропиарить Канаду. Что я приехал из этой страны.
— Как отнеслись к советскому гимну вместо российского перед боем с Маркусом Брауном?
— Это очень интересно. У меня чемпионский бой, я захожу в ринг, только на бой настроен. Играет гимн, я вижу что-то не то. Обратил внимание – но сразу убрал внимание обратно. Это техническая ошибка организаторов. Был даже заголовок потом: россиянин побил американца под гимн Советского Союза. Получилось очень интересно, хотя случайно сделали.
— Как началась ваша дружба с Рамзаном Кадыровым?
— Я тогда боксировал в молодёжи по любителям. Выступал в Гудермесе на турнире, а Рамзан Ахматович уже был связан с федерацией бокса. И он меня там заметил, я выиграл турнир. Три или четыре боя, все досрочно. Он меня заметил и сказал: ты станешь олимпийским чемпионом, я вижу в тебе потенциал. Мне тогда ещё подарили машину, «Ладу» 99-й модели. 100 тысяч рублей приз, ещё, помню, телевизор. Как «Поле чудес» у меня этот турнир прошёл. С тех пор он меня поддерживает, помогает морально.
Помню, как он сказал, когда я ещё молодым был: «Артур, я тебе всем, чем смогу, помогу, но в ринге боксировать ты должен». Это очень правильные слова, я считаю. Так и стараюсь боксировать. С тех пор многое поменялось, но он остался таким же отзывчивым человеком, который в любое время может тебя принять, хотя у него сейчас статус очень серьёзный по авторитету. По всему миру его знают, уважают. Он может помочь, поддержать в нужный момент. Любит спорт, очень болеет за наших ребят, отдельно за тех, кто представляет Чеченскую Республику. И, наверное, не секрет, что он поддерживает и помогает спортсменам из других городов и республик. Поощряет их, даёт им дорогие подарки, машины. Без лести могу сказать, что ни один глава республики такого не делает.
Артур Бетербиев
Фото: Павел Сухорухов, «Чемпионат»
– О вашем профессиональном пути в Канаде: можете рассказать, почему для начала карьеры выбрали эту страну, а не США или Россию?
– В данный момент то, какой прогресс сейчас в российском боксе – тогда не было такого. Больше смотрели туда, на Запад. Когда я переходил, Германия была популярна. Также Америка, Англия – все туда смотрели. Мне предложения поступали из США, Германии и Канады. Канадцы более настойчивыми оказались: «Приезжай, приезжай, посмотришь, увидишь всё».
Я поехал, месяца три пожил, потренировался. Тренер, который у меня сейчас, Марк Рэмси, какие-то тесты сделал, в спарринги поставил с боксёрами, которые входят в топ-10 в моём весе. Тогда были Жан Паскаль, Элейдер Альварес – с такими ребятами начинал. С тех пор мне понравилось. Это был 2013 год, он говорил, что следит за мной ещё с 2007-го, с чемпионата мира в Чикаго, где я вторым стал. Как-то сработались нормально и пока работаем. А те, к кому я приехал в Канаду, меня не подписали. Какая-то непонятка случилась, подписал с другими, кто был заинтересован. И в этот же момент у меня переговоры шли с Top Rank. С ними я в 2010 году чуть не подписал.
– А почему не подписали в 2010-м?
– Не захотел переходить до Олимпиады. Уже в 2012-м перешёл, Top Rank тогда тоже интересовался – уже переговоры шли, но с канадцами подписался. Значит, судьбой мне было предписано, что я с ними буду. Спустя столько лет, в 2017 году, я подписал контракт с Top Rank.
– А всё-таки вы получили канадское гражданство?
– Да, когда эти события были в этом году, перед боем я получил гражданство. На самом деле, думаю, мне повезло. Если бы не получил, у меня бы шансов никаких не было.
– Сейчас вы связаны контрактом с Top Rank. Вам до сих пор нельзя тренироваться в России, согласно договорённостям? Помню, вы говорили, что вам нельзя проходить сборы в нашей стране.
– Это сейчас надо узнать, а раньше, наоборот, после того, как чемпионом стал, я приезжал в Кисловодск на базу – готовлюсь там, первый этап сборов всегда начинаю там. А именно этот бой – не получилось у меня приехать. Там сейчас с перелётами проблемы, много чего, и как там они на меня посмотрят. Сейчас надо уточнять эти моменты. А до этого я мог приезжать спокойно.
– Как-то вы говорили, что после окончания боксёрской карьеры намерены вернуться в Россию. Есть вероятность, что вы останетесь в Канаде, или планируете вернуться в Россию с семьёй?
– Я из-за боксёрской карьеры переезжал много даже по России. В Каспийске жил, в Магнитогорске, в Москве. И так же из-за бокса я сейчас в Канаде нахожусь. Вот завтра завершу карьеру – больше чем уверен, что вернусь. Потому что я там чисто из-за бокса. Сейчас вся моя команда… примерно мой рекорд знаете какой?
– 18-0.
– Это всё я с этой командой сделал. Менять эту команду – как говорится, на переправе коней не меняют. Мне смысла нет сейчас уходить от этих людей. У меня промоутер в Америке, но я связан с Канадой, потому что все тренеры там.
– А семья привыкла? У вас четверо детей – ведь часть из них родилась в Канаде?
– Двое – там, двое дома родились.
– Им где комфортнее?
– Они «Россия, Россия!» кричат (смеётся). Всё время в Россию хотят.
– Известно, что вы знакомы с Жоржем Сен-Пьером. Можете рассказать, как познакомились с ним?
– Поначалу, когда я приехал. Профессиональный бокс очень интересен. Переходишь в профессионалы – за тебя говорят, что ты такой монстр, туда-сюда. Надо же привлечь людей, что приехал в Монреаль из России такой хороший человек (смеётся). И Жорж Сен-Пьер отчасти поверил, что так и есть. Мы пошли в их зал, какое-то интервью было совместное. Я там познакомился с ним. Очень хороший парень, такой простой, весь мир его знает. Очень крутой спортсмен, потом я только это узнал. Сначала не знал, потому что не интересовался ММА. Познакомились, тех пор дружим, общаемся. На самом деле, он с промоутером мне помог. По некоторым вопросам помогает, я могу спокойно обратиться ему.
– По каким вопросам, например? Избавиться от Ивонна Мишеля или подписаться с Top Rank?
– Непосредственно этот момент тоже, его вмешательство было там.
– Ивонн Мишель – он помог с этим?
– Да, и с Top Rank подписаться – его участие было.
– По поводу вашего потенциального боя с Дмитрием Биволом. Мы видим, что вы хотите этого боя, Дмитрий тоже изъявляет желание. И Эдди Хирн пытается спродюсировать поединок. Но ваша сторона пытается вас увести в сторону обязательной защиты против Энтони Ярда. Какова вероятность отсрочить защиту, временно откупиться от Ярда?
– Это их работа. На данный момент я никакого контракта ещё не подписал – ни с Энтони Ярдом, ни с Биволом. На сегодня этот вопрос открытый, он может решиться в любой момент, лишь бы желание было. У меня есть оно, у той стороны – надо посмотреть. Я два раза уже проводил объединительные бои. Они не случились бы, если бы вторая сторона не захотела со мной боксировать. Они рискнули, и так получились эти бои. То же самое здесь. Если реально кто-то хочет, это случится.
– А вам вообще интересен Энтони Ярд?
– Постольку-поскольку, потому что он претендент. У меня есть обязательство защищать эти пояса.
– Ваш бой, скорее всего, пройдёт в Англии. Вас не интересует возможность покорить английскую публику, которая любит большой бокс?
– Конечно, это тоже интересно. Просто у меня есть команда, с которой мы вместе проходим немаленький путь. Я никогда не выбираю только то, что хочу. Мы всё обдумываем, обговариваем, что лучше. На сегодняшний момент они озвучили это, но ещё не приняли решений.
– Но у вас приоритет – Бивол?
– Да, объединительный бой.
Артур Бетербиев
Фото: Павел Сухорухов, «Чемпионат»
– Есть как минимум две сложности при организации боя с Биволом – WBC с баном российских бойцов и тот факт, что вы дерётесь на разных каналах. Насколько это может усложнить организацию?
– Думаю, усложнить может, но никаких нерешаемых вещей нет. Может, какие-то сложности будут, но это всё решается.
– А вы не исключаете, что Маурисио Сулейман может наложить вето на ваш бой с Биволом? Именно по линии WBC. Скажет: «Артур, можешь выставлять пояс WBO и IBF, но WBC с Биволом не санкционирую».
– Возможно. Даже не знаю.
– А в таком случае готовы с менеджером, командой надавить на президента, чтобы бой всё же был за звание абсолютного чемпиона?
– Если такая ситуация случится, мы сядем с моей командой, обсудим, какое-то решение будет у нас. Сейчас я не могу просто так сказать на бегу лично от себя. Конечно, если это решаемо, мы постараемся решить.
– Эдди Хирн недавно заявил: «Дмитрий готов драться за «абсолюта» уже сейчас. Так чего же мы ждём? В боксе любят пускать пыль в глаза. Да, у Бетербиева есть обязательный претендент, но он не совсем обязательный, они просто выбрали для защиты Ярда». Как прокомментируете эти слова?
– Он говорит как промоутер, ничего такого. Он пиарит своего боксёра, и всё.
– СМИ ранее сообщали, что ваш бой с Биволом может пройти в Екатеринбурге в конце этого или начале следующего года. Можете подтвердить или опровергнуть?
– Чей-то сон, наверное. Не слышал такого даже.
– Вы и Дмитрий очень востребованы в первую очередь в России. В США вы всё-таки пока не так популярны, только набираете обороты. Если со стороной Бивола удастся сесть за стол переговоров, где бы вы настаивали, чтобы ваш бой прошёл?
– Сложно говорить. Если бы забивал себе голову этим, я бы поседел, как вы. Может быть, через несколько месяцев улучшится ситуация, какое-то послабление пойдёт. Всегда надеюсь на хорошее.
– Вы понимаете, чего больше хочет Боб Арум – боя с Биволом или с Ярдом?
– Боб Арум – пожилой человек, но он молодец, я удивляюсь ему. Например, на пресс-конференции может рассказать о боксёре какие-то мелкие детали. Он глава компании, человек, который организовывал бои ещё Мохаммеду Али. Я близко не принимаю то, что он говорит, сильно не руководствуюсь этими вещами. Там всё чётко: контракт подписываешь, а что он или я говорим – это за бортом остаётся. Контракт – и готовишься к бою.
– А сколько боёв по контракту с Top Rank у вас осталось?
– Я обновил контракт, на несколько лет продлил.
– До какого года?
– Не знаю, года три, по-моему.
— Собираетесь ли вы боксировать в этом году или мы, скорее всего, увидим вас только в следующем году?
— Хотелось бы провести ещё один бой до конца этого года.
— После боя со Смитом вы признались в соцсетях, что у вас была травма. Но она не помешала вам выйти в ринг. Можете рассказать, что это было за повреждение?
— Я пока не могу об этом говорить. Мне нужно пройти дополнительное обследование. Если мне врачи скажут, что мне не потребуется хирургическое вмешательство, то травма останется в секрете. Но если операция будет необходима, тогда об этой травме все узнают.
— Обследоваться вы будете в России?
— Да. Но я и там делал (за океаном. — Прим. «Чемпионата»). Просто здесь мне нужно сделать МРТ диска.
— Вы как-то говорили, что хотите подраться с чемпионом UFC по правилам ММА. По весовой категории вам ближе всего Камару Усман (до 77 кг) и Исраэль Адесанья (до 84 кг). Кого из них вы бы предпочли?
— Мне было бы интересно подраться в 84 кг.
— А вы следите за этими бойцами?
— Нет, но я знаю, что оба чемпиона темнокожие. Здесь мне интересна чисто спортивная составляющая. Я как боксёр за бокс топлю, что бокс — это круто. В том давнем интервью у меня был такой позыв, когда я об этом говорил. Но, думаю, это никогда не случится, скорее всего. Было бы интересно, если бы я, чемпион по боксу, встретился с чемпионом по ММА.
— То есть вы готовы сойтись с ними в октагоне по правилам ММА?
— Да, потому что такой поединок по правилам бокса уже делали. Вот по ММА не видели ещё. Мне было бы интересно сделать это.
— Если допустить, что такой бой состоится, готовы ли вы обучаться борьбе?
— Конечно. Я бы взял полгода на подготовку к бою. Это само собой.
— И у кого бы вы тогда брали уроки — у Хамзата Чимаева или у Жоржа Сен-Пьера?
— У всех, у кого возможно и кто бы согласился мне помочь. Мне без разницы.
— Вы высоко оценивали бокс Хамзата Чимаева. Видели его последний бой? Удивились, что соперник Хамзата дожил до решения?
— Ну, он (Гилберт Бёрнс. — Прим. «Чемпионата») крепкий и терпеливый парень. Такие ребята тоже бывают. Это был хороший опыт для Хамзата. И я думаю, он сделает выводы к следующему бою и будет получше подходить к своим поединкам.
— А кто ваш любимый боец ММА? Или, возможно, вы за кого-то персонально болеете?
— Конечно, я болею за Хамзата, за своего земляка. Я хочу, чтобы он стал чемпионом UFC как минимум. Он уже легенда, его знают по всему миру. У него есть узнаваемость, которой не могут похвастать большинство других бойцов. И я надеюсь, что он добьётся звания чемпиона UFC.
— Вы чувствуете, что прибавляете из года в год?
— Нет, это звучит фантастически.
— Ну удерживаете хотя бы эту высокую планку.
— Да. Пока здоровье позволяет, желание есть, почему бы не продолжить.
— Кто для вас служит примером, чтобы дальше продолжать карьеру и в 37 лет на высоком уровне?
— На самом деле, у нас в зале иногда появляются пожилые люди. Был один такой уникальный человек. Ему 77 лет. Утром я захожу в манеж побегать и поделать разминку, а тот бежит налегке быстрее меня. Но я делаю лёгкий бег, а он делает скоростную работу на протяжении получаса или около того. Потом один дед спрашивает, сколько ему лет. А он такой весёлый, отвечает, что ему 77.
Только вдумайтесь — 77 лет. Он бывший марафонец. То есть, когда видишь таких людей, тебе чуть-чуть, наверное, стыдно, если ты что-то не можешь. Самое интересное, у меня в 7 часов утра тренировка, тот тоже приходит в это время.
— А вы сами не думали пробежать марафон после завершения карьеры?
— Нет. Я обычно бегаю около часа, и мне этого достаточно.
Боксёрские пояса
Фото: Павел Сухорухов, «Чемпионат»
— Каким представляете себе идеальное завершение карьеры?
— Я пока не думаю об этом. Всё в руках Всевышнего в любом случае. Как говорится: «Мы предполагаем, Всевышний располагает». И если думать об этом (о завершении карьеры. — Прим. «Чемпионата»), трудно при этом что-то делать. Лучше я буду стараться что-то сделать, что мне уготовано судьбой, Всевышний направит. Об этом не стоит волноваться.
— Хабиб ушел на пике карьеры. Сейчас вы находитесь на пике, нет ли желания уйти непобеждённым, как Нурмагомедов?
— Ну, у любого нормально здравомыслящего человека есть такое желание. Но нет такого, чтобы я об этом думал днями и ночами.
— До 2011 года вы дрались в полутяжах до 81 кг. А потом были вынуждены подняться на одну весовую выше (до 91 кг). Расскажите, пожалуйста, нюансы и причины того перехода?
— Переход мне предложил мой тренер, сославшись на то, что весогонка плохо на меня влияет. Поэтому предложил попробовать в 91 кг на следующем турнире. Мы поехали на какой-то международный турнир. А в итоге я неплохо выступил и выиграл его. После того турнира я уступил в финале чемпионата России.
Поэтому для меня стало принципиальным выиграть первенство России в 91 кг, что получилось год спустя. И вот я поехал на чемпионат мира в 2011 году. Именно там я встретился с Усиком. Но там же в Баку отобрался на Олимпиаду. И дороги назад уже не было. Так я остался в 91 кг.
— И не обидно ли было осознавать, что вы могли стать олимпийским чемпионом в 81 кг, глядя на Егора Мехонцева?
— Я не думаю об этих вещах. Если это было предписано мне Всевышним, то зачем мне так думать?! Если бы, если бы — это очень нехорошее слово. Это всё уже в прошлом, всё ушло.
— Тренер Бивола Геннадий Машьянов рассказывал, что у вас с Дмитрием был один спарринг в сборной России. По словам Машьянова, Бивол тогда не дал вам себя достать, переиграл вас на ногах. Вы помните тот спарринг?
— Не помню. Я не хочу выглядеть неправильным или резким в чьих-то глазах. Но я не помню, чтобы меня ставили в спарринг с человеком на категорию ниже.
— 91 кг против 81 кг?
— Нет, тогда он боксировал в 75 кг. Такого я не видел. Говорить могут всё что угодно. У меня такого не было. Я тогда стоял в спаррингах с тяжёловесами, хотя сам весил 85-86 кг.
— Бивол говорил, что в сборной он относился к вам как к лидеру. А вы помните, каким был Дмитрий в то время?
— Я помню его, но не помню, был ли он чемпионом России к тому моменту. Он помоложе был, только зашёл в сборную. У него была своя весовая категория 75 кг, у него свои [конкуренты] шли. Сначала я боксировал в 81 кг, потом в те годы [когда пересекался с Биволом] перешёл в 91 кг. То есть у меня было два веса и было много недоброжелателей (смеётся), потому что и в 81 меня сильно недолюбливали, и в 91, получается, тоже. Честно сказать, о категории 75 кг и ниже мне некогда было думать. Поэтому не помню, был ли он тогда чемпионом России или позже стал.
— Вы ещё не успели посмотреть первый бой между Усиком и Джошуа?
— Нет.
— Вы выражали некий скепсис касательно амбиций Александра Усика в тяжёлом весе, что понятно, учитывая его бэкграунд в 91 кг. Развеял ли он ваши сомнения после победы над Джошуа?
— Нет. Джошуа проводил бой и похуже. Возьмём его поединок против Энди Руиса. Тогда Энтони проиграл человеку, который шёл явным андердогом. И проиграл ему нокаутом, но потом взял реванш. Джошуа — же боксёр и обычный человек. Он не настроился на обычного человека. Самый важный фактор в боях с Руисом и Усиком — это недонастрой.
— Даже на Усика недонастроился, по вашему мнению?
— Да, я так считаю. Когда человек недооценивает соперника, это играет с ним злую шутку. Например, это случилось у Джошуа с Руисом. Насколько он был не настроен с Усиком — я не знаю. Потому что с Усиком нужно быть настроенным. Он более опытный, был абсолютным чемпионом мира в первом тяжёлом весе. На месте Джошуа я бы хорошо настроился.
Вот если Александр возьмёт своё в реванше, тогда это будет закономерно. Но мне кажется, что Джошуа после нокаута от Руиса перестал быть прежним. Это был не тот Джошуа, который боксировал с Кличко. Если человек уже психологически сломлен, то ему ни один тренер не поможет.
— Как вы считаете, вернётся ли Тайсон Фьюри в случае победы Усика?
— Он ушёл разве?
— Да, он заявил об уходе после победы над Диллианом Уайтом.
— Заявил, но до сих пор стоит в рейтинге. Он никуда не ушёл, как я понимаю. Так как Фьюри является действующим чемпионом, для меня он никуда не ушёл.
— Какой последний бой вы смотрели без учета вашего участия и ваших бывших соперников?
— Канело с Головкиным.
— Вторая встреча?
— Первая. Тогда мы вышли из бани и зашли в бар к шестому раунду. Я был с компанией ребят. И они захотели посмотреть бой, я с ними зашёл. И, по-моему, ещё смотрел схватку между Макгрегором и Мейвезером. Их показывали в кинотеатре.
— Кто вам из шоуменов больше импонирует — Фьюри или Макгрегор?
— Никто из них мне не импонирует. Но свою работу как шоумен на пятёрку сделал, я думаю, Макгрегор.
— В документальном фильме Blood, Sweat and Tears перед вашим боем со Смитом вы игрались со своими детьми в дуэль взглядов. По этим кадрам было видно, что вы очень лояльный и добрый отец. А вот как вы бы себя оценили — мягким или жёстким?
— Нормальным (смеётся).
— Есть вероятность, что кто-то из ваших детей захочет пойти по вашим стопам?
— Я думаю, нет, потому что не поддерживаю это.
— То есть вы будете препятствовать этому?
— Я не препятствую, но и не поддерживаю. То есть, например, старший сын просит взять его на бокс, но я его не беру. Он занимается футболом, дзюдо. Но на бокс его не беру, наверное, больше из-за себя, потому что почти 30 лет в боксе. И остаток жизни не хочу оставаться в боксе. Понимаете, если он пойдёт в бокс, мне надо будет тренировать его или помогать ему в чём-то. Я не хочу этого для себя.