Соревновательный век спортсмена, как правило, короток: в большинстве видов спорта атлеты могут биться с соперниками на высоком уровне лишь 10-15 лет – потом им на смену приходят более молодые, быстрые и сильные соперники. А чемпионам прошлого приходится приспосабливаться к жизни без большого спорта. Победитель Олимпиады 2002 года Алексей Ягудин – один из тех, кто нашёл своё место в жизни после завершения спортивной карьеры. Алексей работает на телевидении в «Ледниковом периоде», занимается рекламным бизнесом, выступает с мотивирующими речами для крупных компаний и участвует в ледовом шоу «Кармен», которое идёт в Сочи.
Несколько дней назад Алексей выступил в Российском международном олимпийском университете в рамках клуба Sport Connect, организованного Группой Интеррос, и впервые публично вспомнил о том, как он переживал завершение спортивной карьеры. Чемпион рассказал о травме, которая беспокоила его с самого детства, психологических атаках со стороны соперников, собственном вокальном опыте, парадоксальной работе своего психолога и многом другом, а также дал советы тем спортсменам, перед которыми закрылись двери спортивных арен.
«За кулисы я уходил с улыбкой, а потом – в скорую»
Период, когда я заканчивал карьеру, был для меня очень болезненным, причём во всех смыслах этого слова. Мало кто знает, но проблемы с бедром преследуют меня с самого детства. Когда был маленьким, мог идти на тренировку, и тут раз – нога не работает, и я лежу в сугробе. Но потом встал, отряхнулся, пошёл дальше. Где-то с пяти-шести лет эти боли постепенно увеличивались.
Мало кто знает, но проблемы с бедром преследуют меня с самого детства. Когда был маленьким, мог идти на тренировку, и тут раз – нога не работает, и я лежу в сугробе.
Особенно болезненный эпизод был за неделю до старта Олимпийских игр. У нас с Татьяной Анатольевной Тарасовой, моим тренером, даже конфликт возник, чуть ли не до сдачи билетов. Но до такого всё же не дошло.
После Олимпиады я продолжил карьеру, выиграл ещё пять турниров, но в какой-то момент кататься стало практически невозможно. Я постоянно был на таблетках, и трижды меня выносили со льда. За кулисы я уходил с улыбкой, но потом – на носилки и в скорую. Доктор сказал, что надо терпеть до последнего и менять тазобедренный сустав. Терпел я долго, и мысль о том, что потом смогу вернуться в спорт, меня не покидала. Я ведь человек-адреналин и не понимал, как можно всего этого лишиться. Несмотря на медаль Олимпиады, я внутри себя не реализовался до конца. Мне хотелось дальнейшего развития, стартов. Целый год я смотрел выступления фигуристов, отслеживал новые тенденции, советовался с тренером, хореографом, и мы хотели вернуться в спорт после операции. И план составляли, и музыку находили. Но болевые симптомы сохранялись ещё два года. Так что мысль о возвращении пришлось оставить.
«Стелили маты в автобусы и спали вповалку»
Когда я закончил карьеру, у меня было полное непонимание того, что будет дальше. Я знал, что существует мир профессионального спорта: туры, гастроли и всё такое. Но воспоминания о спорте были слишком яркими и живыми – год-полтора мне реально этого не хватало. Я понимал, что всё, но не знал, что же делать дальше. Можно было стать тренером, но, мне кажется, что это самый простой путь, который может выбрать спортсмен, завершивший карьеру. Это очень сложная профессия, но в то же время это самый лёгкий шаг вперёд. Мне никогда не хотелось его сделать и вряд ли захочется.
На наше счастье, благодаря Илье Авербуху в России начал расцветать бизнес-проект под названием фигурное катание. Я знаю, что Илья рассказывал про колоссальные убытки после первого тура. Наверное, рассказывал он и про то, как мы путешествовали в автобусах, откуда убирались сиденья, на пол стелились маты из школ, и на них все ложились вповалку в спальных мешках – так и колесили по Сибири в минус 30.
Это сейчас мы можем с гордостью сказать, что у нас осознанный, замечательный продукт. Скоро, кстати, начинаются съёмки нового сезона «Ледникового периода». А ещё я рад, что сейчас мы занимаем ледовый дворец «Айсберг». Одно дело – провести Олимпиаду, и совсем другое – занять олимпийские объекты, найти кого-то, кто будет там работать. В этом году за лето мы даём 80-85 спектаклей. А благодаря развитию внутреннего туризма количество наших зрителей перевалило за 100 тысяч. Каждый день приходит порядка двух тысяч человек. Это просто супер! Мы на юге, тут солнце и море. А люди идут на лёд!
«Перед любым спортсменом встаёт вопрос – что дальше?»
Когда двери спортивного объекта закрываются, перед любым спортсменом возникают вопросы:
что дальше? Как жить? Что я буду теперь делать? Не секрет ведь, что многие спортсмены наплевательски относились к учёбе. А в итоге оказывается, что они ничего больше не умеют, кроме как кататься на коньках или метать копьё.
И здесь можно провести параллель с тем, что происходит в спорте. Те навыки, которые атлет получает в спорте, безусловно, могут помочь ему в будущем. На первое место я всегда ставил внутреннее желание человека двигаться, развиваться, изучать что-то новенькое и постоянно, изо дня в день повышать свой уровень профессионализма.
Также огромное значение имеет команда, которая тебя окружает. Если бы мне в 2002 году, когда мы с Ильёй Авербухом завоёвывали олимпийские медали, сказали, что этот человек через 10 лет будет создавать новые телевизионные проекты и предлагать мне работу, я бы, наверное, посмеялся. Но Илья нашёл внутри себя что-то, что постоянно толкает его вперёд. И он первым создал продукт, которого ранее не существовало.
«Я измерял лоб, а Мишин в ответ показывал мне лысину»
Побеждать можно только, благодаря людям, которые не только говорят тебе, что нужно делать, но ещё и слушают тебя или хотя бы делают вид, что слушают (улыбается).
Приведу пример. Когда я занимался фигурным катанием, было две большие команды. Мы с Евгением Плющенко и Алексеем Николаевичем Мишиным тренировались в Санкт-Петербурге, у нас были профессионалы своего дела по костюмам, музыке и вообще всему. А была другая, точно такая же команда, но с Татьяной Анатольевной Тарасовой во главе.
Казалось бы, есть две равные команды, состоящие из людей, жаждущих победы. Однако в первом случае побед не было, а во втором – были. Почему? Потому что в любой семье важны не монологи, а диалоги. Сильный человек умеет признавать свои ошибки и слушает, о чём его спрашивают. Когда я был в первой команде и задавал какой-то вопрос, ответ был очень простым. Мне говорили: «Лёш, ты не очень умный человек» – «Почему?» – «Измерь свой лоб». – Я измерял лоб, а Алексей Николаевич Мишин в ответ показывал свою лысину и говорил: «Теперь ты понимаешь, кто начальник, а кто идёт работать?»
«Если перейдёшь к Тарасовой – не выиграешь ни одного турнира»
Нам немного не повезло с федерацией фигурного катания в России. Ко мне как-то подходил её президент и прямо в лицо говорил: «Поверь, если ты перейдёшь к Татьяне Анатольевне Тарасовой, то не выиграешь ни одного турнира». Я решил рискнуть и ушёл. И что самое интересное, я действительно не выиграл ни одного турнира голосом российского судьи. Всегда смотрел на жеребьёвку судей и надеялся, что наших не будет. Как только они появлялись, у меня сразу же возникали проблемы.
Но бывают моменты, когда нужно всё менять и бросаться к достижению своей цели. Такие как при переходе к Татьяне Анатольевне. Или за полгода до Олимпиады. Я тогда понял, через что проходит любая девушка, которая хочет выглядеть красиво. Мы питались так: чашка кофе, два яблока и каша на воде. Утром встаёшь на весы, думаешь: «Класс! Минус 200 грамм за ночь». Потом сходил в душ – плюс 150 грамм. Откуда? Но это приводит к результату, когда ты понимаешь, ради чего ты это делаешь. И я понимал, потому что до Олимпиады у меня оставалось чуть больше полугода.
«С одной стороны олимпийские кольца, с другой – Плющенко разминается»
Важный момент в спорте – психология. Турниры порой выигрывают люди, лучше подготовленные не физически, а психологически. Например, после Игр доброй воли, на которых я стал третьим, мне хотелось всё закончить.
Когда спортсмены заканчивают карьеру, у них действительно возникают серьёзные психологические проблемы. Чего лукавить, многие спортсмены просто спиваются.
Татьяна Анатольевна это поняла. Она знала, чем меня взять (улыбается). Выпили бутылочку вина, потом вторую, посмотрели на закат. И Татьяна Анатольевна говорит: «Давай подождём. До Олимпиады осталось полгода, а в тройке-то ты в любом случае будешь. Ну, Женьке проиграешь, ещё кому-то, но олимпийская медаль тебе пригодится». И я решил остаться.
Алексей Николаевич Мишин тоже был хорошим психологом. На соревнованиях по фигурному катанию в бортике есть вырез, где сидит оператор с камерой. Спортсменам туда проходить нельзя, но Алексей Николаевич вместе с Плющенко во время Олимпиады как-то туда пробрался. Я выхожу и вижу: с одной стороны у меня олимпийские кольца, а с другой – они разминаются. Такая была психологическая атака.
Был у нас в команде и психолог. Он пытался всегда голову мне почистить. Говорит, мол, правое полушарие совсем плохое, заходи ко мне в номер. Я заходил, ложился, он что-то считал, и я должен был заснуть. Я, конечно, показывал, что заснул, чуть похрапывал, дёргался во сне. А он водил руками, потом будил меня и говорил: «Всё, ты свеж!» Смешно, конечно, но самую главную свою работу он выполнял. Главное – отвлечь спортсмена. Как ребёнка, которого нужно занять, чтобы он не делал глупостей. Когда до старта 15 минут, ты в сотый раз идёшь в туалет, бесцельно шагаешь туда-сюда, сходишь с ума. А психолог просто ходил везде со мной, о девчонках разговаривал, отвлекал хорошо. А ещё он подсказал мне мою любимую фразу перед Олимпиадой. «Кто, если не ты, и когда, если не сейчас», – я нашёл в этом предложении очень глубокий смысл.
«Многие просто спиваются, не зная, что делать»
Когда спортсмены заканчивают карьеру, у них действительно возникают серьёзные психологические проблемы. Чего лукавить, многие спортсмены просто спиваются, потому что не понимают, что им дальше делать. Безусловно, сказывается нехватка адреналина. Я знаю множество спортсменов, которые закончили плачевно. Здорово, когда у тебя есть олимпийские медали. Но ведь есть и огромное количество людей, которые ушли в спорт и ничего не добились, забросив при этом и учёбу.
Мне повезло: меня мама заставляла учиться, и я школу закончил с серебряной медалью – что-то есть в голове. Мама сама была научным сотрудником, так что все точные науки я любил. Проверяя домашнее задание, мама, делала правильно, не говоря мне, где ошибка, а заставляла искать её. И вот до двух-трёх ночи, до истерик, я искал эту ошибку. Благодаря её стараниям я могу правильно расставить знаки препинания и не использовать в телефоне функцию T9. И два слова могу связать. Надеюсь, что получается (улыбается).
«Русская система – в последний момент и на авось»
В нашей стране у атлетов всё направлено только на спорт. А в Америке спорт – это своего рода хобби. Есть, конечно, небольшой процент тех, кто бросает всё и тупо уходит в спорт с головой, но большинство спортсменов продолжают учиться. И потому у них нет какого-то огромного скачка. У нас, если ребёнок занимается спортом, то родители часто забывают, что не медали делают детей людьми, а образование. Самое главное – оставаться умными, образованными людьми, которые смогут найти выход в трудной ситуации, а не спортсменом, который ничего не умеет. Это моё мнение, и я, может быть, не прав.
Но вообще идеальной системы ведь не существует. Когда я тренировался у Алексея Николаевича Мишина, целиковые прокаты были только на соревнованиях, мы всегда катали макетами. Это была русская система подготовки, по принципу «как пойдёт». А в Америке, спортсмены катали программы целиком. Когда они приезжали на соревнования, то были готовы ко всему, а русские, как всегда – всё в последний момент и на авось. Но как-то выигрывали. И американцы выигрывали. Так что идеала не существует.
«Включаю свою песню – все начинают ржать»
У меня есть подруга – Виктория Дайнеко, с которой я принимал участие в «Ледниковом периоде». Она как-то попросила меня сняться в её клипе. Я говорю: «А чего просто сниматься-то? Давай споём!» После этого я понял, что голоса у меня нет абсолютно. Чего-то там нашептал, компьютеры всё сделали, но всё равно… Я иногда на гастролях где-нибудь на Дальнем Востоке, чтобы поднять всем другим спортсменам настроение, включаю эту песню – все начинают ржать и забывают о том, что тяжело и спать хочется. Но через такие моменты тоже нужно проходить. Я же не знал, какой будет результат. Может, я бы блеснул неожиданно своим даром и пошёл бы куда-нибудь на эстраду.
Всё новое страшно. Я помню и первую свою лекцию, когда я понял, что говорю одно и то же по второму-третьему разу. Помню и первый опыт работы на телевидении. Тебе в ухо вставляют отдельный микрофон, и кто-то начинает разговаривать напрямую с твоим мозгом. Ты весь мокрый, ладошки холодные от страха. Я ведь не учился быть ведущим, читать лекции, петь. А приходилось выходить на сцену и всё это делать.
Я стараюсь всё успеть. И иногда для этого приходится делать почти невозможное. Мне недавно предложили провести корпоратив в Анапе. А у меня в тот же день вечером в Сочи выступление в «Кармен» буквально через пару часов. Я изучил все пути: по дорогам – пробки, железная дорога – долго, самолёты – вообще через что-то лететь. Но в итоге я поднял всех на уши и нашёл, как мне добраться – долетел на вертолёте.
«Я пытаюсь влезть во всё, что мне предлагают»
Знаете, бывает так, что ты едешь в машине, настроения нет. Включаешь радио, а там – твоя любимая музыкальная композиция. Ты внутренне начинаешь ей подпевать, и появляется улыбка, позитив и желание что-то сделать. Вот она во мне играет всегда. Если мне предлагают что-то, я всегда пытаюсь попробовать. Пускай, что-то не получается. Пусть запись трека с Дайнеко не увенчалась колоссальным успехом, зато я понял, что это не моё, а ещё смог повеселить своих друзей. На протяжении долгих лет, я слышу от людей одно и то же: «Зачем тебе это надо, когда ты уже успокоишься?». Не слушайте их!
Я для себя понял одно: я живу в недостроенном здании. Лифта нет, и быстро подняться наверх нельзя, но интересно же посмотреть, что там, наверху. С верхних этажей вид-то лучше. Конечно, на пути между этажами можно остановиться, передохнуть. Но снизу уже не интересно – ты видел, что там. Вверх можно бежать, можно идти, можно ноги волочить, но нужно продолжать движение. А многие люди просто сидят на одном месте.
Я очень рад, что у меня есть внутренняя зарядка: какие-то лекции прочитать, мастер-классы провести для детей и взрослых.
Виктория Дайнеко, с которой я принимал участие в «Ледниковом периоде», как-то попросила меня сняться в её клипе. «А чего просто сниматься-то? Давай споём!»
Я пытаюсь влезть во всё, что мне предлагают. Вот проект «Без страховки». «На кой чёрт тебе это надо?» – спрашивают. А мне прикольно, на батуте попрыгать, опять же в телевизор попасть – пиар, который поможет в будущем.
«Спортсмен в политике – непонятное для меня явление»
Спортсмен в политике – это вообще непонятное для меня явление. Чтобы управлять страной, нужны профессионалы. А спортсменам лучше развиваться в своём направлении: стать тренером, выучиться на психолога, пойти в спортивную журналистику. Нужно всегда пробовать и смотреть, где попрёт, – там и пытаться пробиваться. Кто-то скажет, что мне легко рассуждать с моей олимпийской медалью, но, поверьте, она сейчас не имеет для меня никакого значения. Для меня гораздо более ценные победы – это мои дочки, моя семья.
У меня было предложение возглавить всё фигурное катание в преддверии Олимпийских игр в Сочи. Я должен был быть ответственным за постройку ледового дворца вплоть до количества унитазов в раздевалке. Но я отказался. Я долго изучал опыт Олимпиады в Ванкувере и решил не брать эту ответственность на себя, поскольку понимал, что не смогу совмещать работу на олимпийский комитет и своё желание продолжать карьеру в «Ледниковом периоде». Пока спорт приносит мне удовольствие. Может быть, когда-нибудь и стану спортивным чиновником, но только когда железо в суставе заржавеет.