Жерри-Кристиана Тчуйсе часто называют «самым русским африканцем». И это на самом
деле так. Тчуйсе – единственный игрок из Африки, который является двукратным
чемпионом российского чемпионата. Он прекрасно говорит по-русски, хорошо знает
нашу страну и даже получил российский паспорт, чуть было не став игроком сборной
России. Но до этого Чуня, как в шутку зовут его партнеры по команде, попробовал
все «прелести» российского футбола… в соревнованиях коллективов физкультуры.
– Знаю, что футболистом вы стали во многом случайно…
– Это действительно так. Родители в Камеруне хотели, чтобы я получил профессию
электрика, так что ни о какой футбольной карьере не помышлял. И в Россию приехал
не для того, чтобы играть, а чтобы получить образование. Но в Краснодарский
университет сразу поступить не удалось – пришлось искать себе занятие. Нашлось
оно случайно – однажды играл с друзьями в футбол, и меня увидел тренер
«Нефтяника» из города Горячий Ключ. Увидел – и пригласил в клуб, который
выступал в соревнованиях коллективов физкультуры.
– Чем запомнился вам Горячий Ключ?
– Мы только играли в Горячем Ключе, а жил я, как и раньше, в Краснодаре.
Продолжалось это, если не ошибаюсь, месяцев пять. Однажды я играл за сборную
Краснодарского края в матче с новороссийским «Черноморцем» и, видимо, понравился
тренерам клуба Олегу Долматову и Сергею Бутенко. Они просмотрели меня еще в
матче за «Нефтяник» и пригласили в «Черноморец».
– А образование-то в итоге получили?
– Нет, до университета больше не доходил. Некогда. И электрик из меня так и не
вышел.
– У Долматова вы играли недолго…
– Да, он ушел из команды где-то через месяц. Мы тогда вроде «Спартаку»
проиграли. Зато мне хорошо запомнился Анатолий Байдачный. Конечно, он был очень
эмоциональным человеком – кричал, нервничал, руками постоянно размахивал. Но это
нормально. Я его понимал и как к тренеру относился к нему очень хорошо.
– Вспоминается матч в Москве, когда в игре со «Спартаком» Валерий Кечинов
нанес вам тяжелую травму…
– Тогда в газетах писали, что карьера для меня закончена, что больше играть не
смогу. Но я всегда говорил и говорю: у каждого своя судьба. Богу было угодно,
чтобы я быстро восстановился и даже стал играть в более сильном клубе.
– И этим клубом стал именно «Спартак». Как состоялся переход?
– Он стал для меня неожиданностью. По-моему, перед игрой с «Анжи» мне позвонил
тренер «Спартака» Вячеслав Грозный и сказал, что меня хотят видеть в «Спартаке».
Я подумал, что кто-то со мной так шутит, и не придал значения разговору. Потом
он позвонил еще, и когда я был с «Черноморцем» на сборах в Новогорске,
состоялось подписание контракта.
– Самые яркие воспоминания о «Спартаке»?
– Естественно, золотые медали! А еще очень теплые воспоминания о работе с
Олегом Романцевым. Я хочу через «Советский спорт» сказать ему большое спасибо.
Он всегда в меня верил, несмотря на то, что один на один мы с ним редко
разговаривали. Благодаря этому человеку я стал известен как игрок.
– А что же случилось потом? Почему покинули «Спартак»? Были проблемы с
руководством?
– Нет-нет, с руководством как раз все было нормально. Но вот с игроками…
Понимаете, я не люблю мешать. Если я вижу, что что-то не так, – ухожу…
– …обратно в «Черноморец»?
– Да. Но мог играть во Франции за «Ланс», правда, в последний момент туда
взяли другого человека. А я приехал в Новороссийск. В том сезоне команда
вылетела в первый дивизион, а сейчас, слышал, она вообще не играет. Мне очень
жаль, что так произошло, потому что в Новороссийске все живут футболом. Это
просто замечательный город!
– Понимаю: теплый климат, море рядом…
– То, что море рядом, для меня роли не играло – я все равно плавать не умею.
Просто действительно хочу, чтобы в Новороссийске был большой футбол. Слишком
многим я обязан этому городу.
– Когда переходили в «Торпедо-Металлург», знали что-то о команде?
– Подробностей никаких не знал. Я был в Камеруне, когда мне позвонил
спортивный директор «Тор-Мета» Дмитрий Ананко. Мы с ним еще по «Спартаку»
знакомы были. К тому моменту у меня имелось предложение от «Кубани», но Дмитрий
рассказал, что я могу поучаствовать в создании новой команды, и я согласился.
– Не могу не затронуть неприятную для вас тему. Почему вы, получив российское
гражданство, так и не сыграли за сборную России?
– Вы сами сказали, что эта тема для меня неприятна. Простите, но я не могу
ответить на этот вопрос.
– Рискну предположить, что появилась возможность играть в сборной Камеруна.
Кстати, почему сейчас вас больше не приглашают?
– Действительно, когда команду возглавил Артур Жорже, он вызывал меня в
сборную. Я немного сыграл с Сенегалом, получил приглашение на игру с Бенином, но
не успел на нее из-за проблем с визой. Думаю, в сборную меня больше не вызовут.
Потому что Жорже – человек с жестким характером и не простил моей неявки.
– В одном из интервью вы сказали: «Такая сборная Камеруна мне не нужна. Все
сильные игроки там все равно не будут играть». Почему?
– Знаете, у нас в сборной – клановая система. Есть люди, которые знают, что
при любом раскладе будут в составе. У каждого есть свой покровитель, а у меня
его нет. Я один, сам за себя. Да и к тому же я уже и не мальчик, мне не 17 лет,
чтобы рассчитывать на игру в сборной.
– А с кем-то из самых известных игроков сборной Камеруна вы знакомы близко? С
Джемба-Джемба, Жереми, Это’О?
– Близко ни с кем не знаком. Просто мы все из Камеруна. Если видимся –
здороваемся. Но не более.
– Раз уж речь зашла о родине, как узнаете новости из Камеруна?
– Только из Интернета.
– Знаю, что в Камеруне у вас пять братьев, три сестры и две мамы? Ничего не
путаю?
– (Смеется). Все верно. Конечно, вам трудно понять, что такое две мамы. Та,
которая меня родила, – считается первой, но я все равно к ним отношусь
одинаково. Они обе для меня мамы. Это выбор моего отца – я к этому отношусь с
пониманием. Таковы обычаи и традиции моего народа.
– Чем же вся ваша родня занимается?
– Родня занимается делом. Бизнесом. Это я тут в футбол играю. (Улыбается.)
– Ваши родные, как я слышал, долго не могли смириться с тем, что вы играете в
далекой и неизвестной России. Вы как-то пытались поменять их стереотипы о нашей
стране?
– Родные уже давно в курсе, что в России тоже бывает жарко. Об этом я им
рассказал, когда первый раз приехал домой в отпуск. Раньше-то они думали, будто
здесь всегда лежит снег, и очень удивились, когда я им рассказал, что в
Краснодаре и Новороссийске иногда бывает жарче, чем в Камеруне.
Ну и о футболе российском теперь у них совершенно другое мнение. Благодаря таким
командам, как «Спартак», «Локомотив», ЦСКА, теперь все знают, что в России
играть престижно. Было бы здорово, если б и мой нынешний клуб – «Москву» – тоже
узнали в мире.
– Как живется вашей семье в России? И откуда такое интересное имя у вашего
сына Юрия-Ивана? (У Тчуйсе жена и двое детей)
– Живется семье не очень, потому что папа часто отсутствует, да и погода не
радует – очень долгие холода. А назвал сына так, потому что понравились два этих
русских имени – просто соединил их. Отец я или не отец? Вот так я решил.
– А чему сами больше всего удивились, когда первый раз ступили на российскую
землю?
– В Краснодаре как раз увидел первый раз снег. Знаю, что там он бывает не так
часто и не так много, как в Москве. Но все равно это запомнилось больше всего.
– Ну а как вам в столице?
– Здесь очень красиво. Это один из лучших городов мира. И я это говорю не
потому, что здесь живу и играю, а потому, что это на самом деле так. Все мои
друзья, побывавшие здесь, находятся под впечатлением.
– А можно сравнить столицу России со столицей Камеруна Яунде? Или с вашим
родным городом Дуала? Может быть, есть какие-то далекие сходства, похожие
уголки?
– Э-э-э (качает головой и цокает языком), нет уж. Куда там? С Москвой близко
никто не стоял. Очень далеко нашим городам до такого размаха.
– Жерри, вы поиграли в КФК, «Черноморце», стали чемпионом России в составе
«Спартака», теперь – один из лучших защитников российского чемпионата. Думали о
том, как сложилась бы ваша жизнь, не окажись вы тогда в «Нефтянике»?
– Повторюсь: у каждого своя судьба. Я не знал и не знаю, что будет со мной
завтра. Ко мне Бог был благосклонен – я добился того, о чем и не мечтал. А что
было бы со мной, не случись того матча на глазах тренера «Нефтяника», можно
только гадать. Стал бы, вероятно, электриком – на радость родственникам.