Экс-нападающий сборной СССР по футболу Гоча Гогричиани, выступавший за «Динамо» (Тбилиси), «Локомотив» (Нижний Новгород), «Орел», СКА (Санкт-Петербург) и сочинскую «Жемчужину» до сих пор остается популярнейшей персоной у футбольной молодёжи юга России. После очередного матча чемпионата мира среди артистов, в эти дни продолжающегося в Сочи, Гочу окружила малышня с просьбами об автографе. «Приятно, давно так не было», – приговаривал Гогричиани, расписываясь на билетиках. И только пообщавшись со всеми болельщиками, футболист уделил внимание корреспонденту «Чемпионат.ру»
— Для вас этот стадион – родной. Какие ощущения?
— Конечно, родной. С малых лет, когда начинал играть в футбол – я же сухумский сам – я приезжал сюда. Ощущения очень приятные. Не только от стадиона, а и от того, что с партнёрами сегодня приятно было играть. Даже гордость появилась. Хотелось выиграть сегодня. Но что делать: поражения тоже бывают.
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Как и всё. Футбол это одна жизнь, а послефутбольная жизнь – совсем другая. Надо, чтобы человек совсем не упал. Надо стараться жить, держаться на плаву. Ведь жизнь тебя иначе не простит, какой бы ты ни был на поле. Я стараюсь. Бизнес какой-то у меня есть. Всё-таки семья, друзья.
— К футболу сейчас профессионального отношения не имеете?
— В данный момент, к сожалению, нет.
— К Сочи сейчас особое внимание. «Жемчужину» собрались возрождать, новая команда – «Сочи-04» появилась. Какова ситуация сейчас в регионе?
— Я много говорил и буду говорить: в Сочи должна быть хорошая команда. Не обязательно две-три-четыре. Достаточно одной команды, но чтоб весь город работал на неё. Практика доказывает, и время, что когда стараются с двух сторон – ничего не выйдет. Насчёт «Жемчужины» – и я где-то помогал чуть-чуть возрождению. Сейчас пришлось уйти, но мне приятно будет, если она будет на плаву. И вторая команда – тоже хорошая. Тем более, что там я почти всех ребят знаю. А «Жемчужина-А» – я не то, что знаю их. Я их сам тренировал. Так что мне приятно будет, если кто-то хотя бы из этих команд выйдет на уровень.
— Каково ваше объяснение тому, что сейчас в южном регионе в целом ситуация с футболом не самая благоприятная сложилась?
— Слишком большое внимание олимпийской заявке. Все как будто зациклились. Это не просто хорошо, это очень хорошо. Я всеми руками и ногами за то, чтобы она состоялась. Ведь у меня дети. И если мне не пришлось участвовать, то мои дети рядом. Им будет 17-18 лет, и я буду рад, если они это увидят. Но мы не должны забывать и о том, что есть дети, которым надо с самого начала уделять внимание в смысле футбола. Чтоб когда они вырастут, с них можно было что-то требовать. А у нас получается наоборот. Мы забываем про детей, но когда они подрастают – мы что-то от них требуем. Так не бывает.
— Считаете, проблема легионеров сейчас остро стоит в российском футболе?
— Я бы не сказал, что легионеры кому-то мешают. Давайте пример приведём. Та же Италия, та же Испания, та же Англия. Их клубные команды посмотрим, их сборные. Легионеры даже повышают интерес и конкуренцию. Не в этом дело. Самое главное: какое внимание ты уделяешь своим маленьким. Чтобы у них были стадионы и возможности. Не только у богатых. Богатых из 90 всего один. А играют те, которые почти всегда без копейки. Который где-то мяч поймал и перекинул на поле. Но у них таких возможностей нет, к сожалению.
— Вы упомянули Англию. Керри Диксон говорил: проблема их сборной в том, что игроки на уровне национальной команды хуже играют, чем на клубном уровне. А у нас ситуация иная?
— Сложный вопрос… Вот сегодня мы на поле вышли, заиграл гимн, я вспомнил, как я играл за сборную Союза. У меня всегда мурашки и волосы дыбом. Понимаете? Чувство должно быть какое: наверное, чуть-чуть фанатизма, чуть-чуть патриотизма и любовь. Может быть, сейчас это высокомерные слова. Но это то, что должно быть в каждом футболисте, который играет за сборную. Он не должен думать о клубе, о семье. Если его вызвали в сборную, он должен забыть обо всём. У него есть только сборная. И пока так не будет, пока эту атмосферу не создадут – очень тяжело будет что-то выиграть.
— Когда вы играли за сборную Советского Союза вокруг вас была другая атмосфера. Может, не такая даже фанатичная…
— О, тогда у нас было 15 республик. У нас были и таджики, и армяне, и грузины, и русские, и украинцы. У нас многонациональная команда была. И как-то все по-своему мы находили общий язык. И никогда никто не спрашивал: откуда ты приехал? Упаси Бог! У нас был стадион, поле, мяч. Мы разговаривали между собой мячом, а не языком. Тогда было совсем по-другому. Совсем. Я не могу сравнивать.
— На прошедшем чемпионате мира из всех бывших союзных республик только Украина добилась успеха, попав в восьмерку. Почему так случилось?
— Я другого и не ждал. На Украине с самого начала было какое-то иное отношение к футболу. Такое ощущение, что они были готовы к этому. А другие команды – Белоруссия, Грузия – они в данный момент к этому не готовы. А Украина в принципе большая. И школа хорошая у них. И отдача футболистам была совсем другая, даже в Советские времена. Я вот слышал, так при Лобановском было. Поймите меня правильно: у нас сейчас принято по-другому. Сейчас у нас всё забирают у футболиста, что он может дать. А тогда и забирали, и отдавали. И они ценили это! С кем бы я ни разговаривал – да, их гоняли, и высасывали. Но на нуле из них никто не оставался. Они смело могли после футбола три-четыре года отдохнуть. И это очень большой плюс для психологии. Когда ты знаешь, что как закончишь – не останешься на улице. Это психология. В данный момент я этого не вижу. Даже как-то было неприятно, когда Дасаева – такого великого так провожали. Я-то думал, стадион будет переполнен… Ведь он правда был очень хороший вратарь. Очень! И он заслужил полный стадион.
— Как считаете, сколько времени потребуется для того, чтобы ситуацию исправить?
— Лет десять.