«В ПИТЕРЕ Я ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ ЧУЖИМ»
Долгое время не покидало ощущение: в последние год-полтора Бухаров в «Зените» словно в золотой клетке. Разговор с футболистом, с которым мы встретились на сборе «Анжи» в Белеке, дал понять, что это недалеко от истины.
— Скажите, Александр, с переходом в «Анжи» вас нужно поздравлять?
— Конечно можно.
— Если описать эмоции одним словом – какое подберёте?
— Радость. Я на самом деле очень рад, что у меня всё так получилось. На данном этапе это лучшее, что могло произойти.
— В «Зенит», очевидно, вы больше не вернётесь. Давайте подведём черту под этим этапом в карьере. Для начала о позитиве. Он был?
— Был. В любом случае я многому научился. Поиграл с сильными и яркими партнёрами, многое почерпнул от работы со Спаллетти. Наконец, дважды стал чемпионом России. Я всё равно считаю, что эти годы в Петербурге я прожил не зря.
— Теперь о негативе. В «Зените» была большая конкуренция, и вы её проиграли. Многие воспринимают ваше пребывание в этой команде именно так.
— Насчёт конкуренции – всё верно. Только в «Зените» я понял, что такое настоящая борьба за место в составе. Но не считаю, что я её проиграл. Просто у тренера было своё видение, кого ставить, а кого нет.
— Будь у вас возможность заглянуть на три с половиной года назад, какой бы совет себе дали?
Александр Бухаров на сборе «Анжи» в турецком Белеке
— Я считаю, что я делал всё правильно. Хотя… может, мне и не стоило переходить в «Зенит». Я тогда решил переехать в Питер, потому что хотел расти. Увы, всё сложилось не так, как виделось. Возможно, «Зенит» просто не стал моей командой.
Понимаете, у «Зенита» был другим сам принцип игры. В «Рубине» игроки были нацелены на подачи с флангов, там играли на нападающих. В «Зените» игра строилась за счёт владения мячом и быстрых атак.
— Может, вам не хватило в том числе поддержки Бердыева?
— Спаллетти меня тоже поддерживал. А вот с болельщиками, увы, другая история. В «Рубине» с их стороны я ощущал теплоту и поддержку. А в «Зените» такого не было.
— Многие говорят, что Питер особый город, к нему надо привыкнуть.
— Значит, я так и не привык. Если начистоту, я чувствовал себя там чужим.
— «Зенит» вдобавок славится своим не самым простым коллективом. Или я преувеличиваю?
— В первые два года после моего прихода у нас как раз был великолепный коллектив. Мы постоянно общались всей командой, куда-то ходили. В последние два года я такого не замечаю. Все стали жить по одному. Я лично приходил с тренировки и сидел дома. Общался только с Володей Быстровым. Не знаю, как всё это назвать. Но коллектива как такового уже не было.
— Правильно ли считать, что отправной точкой стало приглашение Халка и Витселя? Или признаки ухудшения атмосферы были и раньше?
— Лично мне было без разницы, кого там клуб покупает. Другое дело, что как раз в это время в дубль отправили Кержакова и Денисова. Тогда и возник дисбаланс. С этого всё началось.
Я вообще считаю, что в последнее время Спаллетти чётко делает команду под себя. Полностью обновляет состав. Со старых времен в «Зените» играют разве что Широков с Анюковым.
— Был момент, когда ситуация в «Зените» была близка к бунту?
— Нет, такого не было. Но команда перестала быть единым кулаком, это факт. Аура уже была не та.
«МЕНЯ ВЫПУСКАЛИ НА ПОЛЕ, ПОТОМУ ЧТО ХОТЕЛИ ПРОДАТЬ»
— Был в вашей жизни год тяжелее, чем прошлый?
— Не знаю. Но мне было реально тяжело. Я провёл на поле всего 200 минут. Любому футболисту непросто сидеть на скамейке. Но я всё недовольство держал в себе, не показывал на людях, что меня что-то не устраивает, и никогда не жаловался. Возможно, это тоже повлияло на ситуацию. А я хочу играть в основном составе. Всегда!
— Депрессия вам знакома?
— Да. В прошлом году я часто ощущал нечто подобное. Просто не понимал, что мне нужно делать. И тренер мне ничего не объяснял. Я приходил с тренировки и закрывался дома, никуда не выходил из дома. Ни с кем не хотел разговаривать. Это в моём понимании и есть депрессия.
— То, что случилось с вами в питерском аэропорту, это оттуда?
— Я бы не хотел возвращаться к той истории. Люди не знают, что там было на самом деле.
— Так расскажите.
— Я не хочу оправдываться. Потому что любые мои слова на эту тему будут восприняты именно как оправдание. Я этот инцидент уже забыл. Считаю его недоразумением. Неприятно только, что всё попало в прессу.
— Но этот случай так или иначе повлиял на то, что «Зенит» в конце концов решил с вами расстаться?
— Я так не думаю. На старте сезона я отыграл шесть матчей – два в Лиге чемпионов и четыре в чемпионате. А потом резко сел в запас. Просто перестал играть – и всё. Поначалу ничего не понимал. А сейчас всё ясно как день. Я играл до тех пор, пока было открыто трансферное окно. Как только оно закрылось – моментально сел на лавку! «Зенит» просто хотел меня продать, вот и всё. И только потом, через пару месяцев, произошёл этот случай в аэропорту. Сейчас все думают, что именно он на что-то повлиял. Но это не так. Ни на что он не повлиял.
— Почему вы не спросили у Спаллетти в лоб: почему я не играю и сколько это будет продолжаться?
— Потому что это в футболе не принято. Тренер должен сам говорить, что он хочет, а не игроки спрашивать.
— У вас был помощник в «Зените», с которым вы пришли из «Рубина», — Семак. Он поддерживал вас на правах старшего товарища?
— Конечно. Всегда подсказывал, помогал, чем мог. Я с удовольствием выслушивал его советы. Мы часто общались, я приезжал к нему домой.
— Будет Семак большим тренером?
— Не сомневаюсь. У него всё для этого есть. Уникальный человек. Таких людей в футболе очень мало. Если он хочет стать тренером, он сможет им стать.
— В чём уникальность Семака?
— Если коротко: очень умный, порядочный и хорошо воспитанный человек.
— Это уникальные качества для нашего футбола?
— Конечно. К тому же он профессионал с большой буквы. На таких людей надо равняться.
СПАЛЛЕТТИ СКАЗАЛ: «ХОЧЕШЬ УЙТИ? ПЛАТИ 12 МИЛЛИОНОВ!»
— Кто-то из ваших коллег говорил: когда долго сидишь на скамейке, начинаешь бояться выхода на поле. Вам это знакомо?
Александр Бухаров в матче против «Анжи»
— Конечно. Навыки притупляются. Выходишь – и боишься принять мяч. А если тебя выпускают всего на 10-15 минут, то становится вдвойне сложнее. Ты понимаешь, что тебе обязательно надо что-то показать за этот промежуток времени. Это давит. В такой ситуации очень тяжело выходить на замену.
— Когда поняли для себя, что из «Зенита» надо уходить?
— Спустя полтора года после того, как я подписал контракт с «Зенитом», Спаллетти сказал мне: «Если хочешь уйти – плати 12 миллионов и уходи».
— Из своего кармана?
— Нет, имелось в виду конечно, чтобы я сам искал команду, которая готова будет заплатить за меня такие деньги.
— Эта сумма связана с теми деньгами, за которые вы перешли из «Рубина» в «Зенит»?
— Да. Потом цена падала. Я не раз мог уйти из «Зенита». Несколько раз был близок к тому, чтобы подписать контракт с «Рубином». Но каждый раз в последний момент что-то срывалось.
— В «Рубин» хотелось как никуда больше?
— Да, я очень хотел домой.
— Теперь в «Рубине» нет Бердыева.
— Когда я узнал о его отставке, испытал шок. Никак не мог предположить, что его уберут из команды.
– Где вы были и что делали, когда узнали: зовут в «Анжи»?
— Находился в отпуске. Позвонили и спросили: «Хочешь ли ты играть в „Анжи“? Я сказал: „Хочу. Договоритесь с “Зенитом», и я готов". Хотя я понимал, что договориться будет непросто.
— Какими словами проводили в «Зените»?
— Я готовился к утренней тренировке, и тут раздался звонок: «Собирай вещи. Надо ехать в аэропорт». Я собрался и уехал. А команда пошла тренироваться. С кем-то из ребят я успел попрощаться, с кем-то нет. А тренеров не видел. Тех ребят, с которыми увиделся, поблагодарил за совместную работу. Хотя я ещё вернусь в Питер. Мне надо собрать вещи. И тогда я обязательно загляну в «Зенит» и попрощаюсь со всеми.
— Отходную устраивать не собираетесь?
— В «Зените» такой традиции нет.
«МНЕ ПО ДУШЕ СОВЕТСКАЯ ШКОЛА, ГДЕ МЕНЯ ПОДГОНЯЮТ»
— Сегодняшний нападающий Бухаров слабее Бухарова пятилетней, к примеру, давности?
— Я не знаю. Просто нужна игровая практика. Навыки, которые у меня были, остались со мной. Теперь их надо вспомнить. Набрать форму, кондиции. И тогда всё будет хорошо.
— Почему в «Анжи» взяли 30-й номер?
— Потому что 9-й, видимо, нефартовый. А под 30-м номером я начинал свою карьеру в «Рубине».
— Символично. Есть ощущение, что вы опять начинаете карьеру?
— Да. Я хочу начать всё заново. Поэтому и взял 30-й номер.
— Начинать с чистого листа – просто или сложно?
— Не знаю. Посмотрим. Не начинал ещё пока ни разу (усмехается).
— Вы быстро адаптируетесь на новом месте?
— В самом коллективе я уверен, проблем не будет. Тем более все ребята, которые собрались в «Анжи», — добрые и отзывчивые. С ними приятно работать. Другое дело, как всё получится на поле. И этого я пока не знаю. Немаловажно и то, как примут меня болельщики. В Питере, повторюсь, я был чужим.
— Что сейчас для вас самое главное?
— Перестроиться. У Гаджиева и Спаллетти очень разноплановые тренировки. Итальянская методика больше нацелена на физику. А у Гаджиева больше работы с мячом. И ещё очень важно, чтобы не было травм.
— Вы работали под руководством тренера старой школы — Бердыева, а после этого под началом иностранного специалиста — Спаллетти. Что вам ближе?
— Если сравнивать Бердыева и Спаллетти, по мне Курбан Бекиевич намного сильнее как тренер. Подчеркну – лично для меня. Мне как раз подходит советская школа, где тебя постоянно подгоняют и держат в тонусе. У иностранцев такого нет. У них другой менталитет. Они рассчитывают на то, что игроки сами должны себя готовить. Но мне комфортнее, чтобы меня подгоняли.
— Вы рассчитываете на то, что будете весной играть постоянно?
— Да, конечно. Но при этом понимаю, что Гаджи Муслимович не враг себе и будет ставить того, кто сильнее.
— Есть какая-то планка по голам?
— Нет. Главное, чтобы «Анжи» спасся. Если мы останемся в Премьер-Лиге, это будет значит, что и я приложил к этому руку.
