Петра Нойштедтера вспоминают лишь как отца Романа – опорного полузащитника «Шальке», который по просьбе Леонида Слуцкого собирается получить российское гражданство и сыграть за сборную на Евро-2016. Мы же выходим на Нойштедтера-старшего не за новостями о паспорте, а за историей семьи советских немцев.
Пётр Нойштедтер (Нейштетер)
Родился 16 февраля 1966 года в Калининском (Чуйская область, Киргизская ССР).
Играл защитником и полузащитником за «Зенит» Ленинград (1984, дублёры), «Кайрат» Алма-Ата (1985, 1989-1990), ЦСКА-2 Москва (1986), «Искра» Смоленск (1986-1987), «Днепр» Днепропетровск (1988), «Таврию» Симферополь (1988), «Спартак» Владикавказ (1991), «Карлсруэ» Германия (1991-1993), «Хемницер» Германия (1994), «Майнц-05» Германия (1994-2003), «Майнц-05-2» Германия (2004-2005).
В высшей лиге чемпионата СССР сыграл 44 матча, в первой лиге – 113 матчей (забил 6 мячей), во второй лиге – 42 матча (забил 3 мяча).
В первой бундеслиге чемпионата Германии сыграл 16 матчей, во второй бундеслиге – 257 матчей (забил 13 мячей).
В 1996 году сыграл 3 матча за сборную Казахстана.
По окончании карьеры работал главным тренером в немецких клубах «Майнц-05-любители» (2005-2010), «Кобленц» (2012-2013). С апреля 2014 года – спортивный директор азербайджанского клуба ФК «Баку».
— Когда говорят, что Ромка не русский, не заслуживает играть в сборной, мне смешно становится, — Пётр начинает с протеста. — А какая тогда наша семья? Предки да — немцы, но они приехали в Российскую империю ещё во времена Петра I и Екатерины. Корабли строили, заводы. Осели в Запорожье и Поволжье, нормально жили до Великой отечественной войны. А там, в 41-м, вы же знаете, вышел указ — считалось, что этнические немцы могут покрывать гитлеровских шпионов – и родственников погнали через весь Союз. Так оказались в Киргизии. Мама работала швеёй, папа – на автобазе. Но у нас всё хорошо было: дача, машина, квартира…
— Неплохо для семьи швеи и слесаря.
— Это кто-то придумал, что в СССР ничего не было, что люди бедствовали. Если ты работаешь хорошо, то и живёшь счастливо. А в Киргизии ещё и климат идеальный. Овощи, фрукты — всё своё, школа, медицина – бесплатно. Я на Иссык-Куль ездил в пионерские лагеря каждое лето. Плохо разве? Мой городок в 60 километрах от Бишкека, маленький такой, но я ходил лёгкой атлетикой заниматься, другими видами спорта. Всё было доступно. Видел, как у тренеров обычных глаза горели. Нет, счастливое время было в СССР – это я вам говорю как человек, живущий в Германии уже 25 лет.
— Вы уехали из Киргизии – и сразу в чемпионский «Зенит».
— Это чудом было. Я в футбол начал играть вообще в 12 лет. Ни базы технической, ни понимания – за счёт скорости, удара, природных данных вылезал. В 15 меня вызвали в юношескую сборную. Тогда Борис Петрович Игнатьев тренировал: «Петя, ты либо уезжай, либо всё, заканчивай, в Киргизии никаких перспектив не будет». Был вариант из Москвы, но я выбрал Ленинград. Помню, прихожу в манеж «Смена» — а там жесть. Обычные ребята, сверстники со мной такое по-футбольному сделали, что стыдно вспоминать. Я подошёл к тренеру: «Это не меня надо в юношескую сборную вызывать, а их». Опять слышу: «Петь, езжай домой тогда». И тут меня стукнуло: нет, только не домой. Купил себе скакалочку, каждое утро прыгал, отжимался, подтягивался втайне от всех — и за полгода набрал форму, физически хотя бы нагнал. Я ведь не пил, не курил, не гулял. Это такое немецкое воспитание, дисциплина. Максимум мог всю ночь на велосипедах кататься в белые ночи.
— К основе вас подвинули довольно быстро.
— В 16 лет уже с первой командой тренировался, под руководством Павла Фёдоровича Садырина. К сожалению, мало что помню. Все с раскрытым ртом ходил – чемпионская же команда. Помню только, что Валера Брошин и Гена Тимофеев пропали вместе с кубком. Долго их искали, чуть ли не больше дня. Напугались все тогда. А они просто загудели хорошо. Хорошая была команда, жаль, из «Зенита» пришлось уйти. В армию.
— Служили по-настоящему?
— Да, распределили в Усть-Каменогорск. Там должен был трубить, но до службы успел матчей 20 сыграть за «Кайрат».
— Там ещё с одним большим тренером встретились.
— С Бердыевым, да. Очень рад, что Курбан с «Ростовом» так идёт. Думаю, он и в Европе мог бы поработать. Пора уже.
— Каким был Бердыев 30 лет назад?
— Да таким же, наверное. Мудрым, спокойным, умел раскрывать людей, себя. Ещё очень техничным. У него свой, неповторимый финт был, «улитка». Как клюшкой работал: подбегал к защитнику, делал вид что обыгрывает в правую сторону, а сам заворачивал стопу в левую. Идеально проходило.
Курбан Бердыев в игроцкие годы (второй справа)
Фото: Из личного архива Курбана Бердыева
— Чему он вас научил?
— Да много чему, на самом деле. Я благодаря Курбану тренерскую лицензию «А» получил.
— Это как?
— Я ж был молодым совсем тогда в «Кайрате», а Бердыев был форвардом и объяснял: «Никогда не давай вперёд по первому рывку нападающего. Жди второго». И мне в Германии на экзамене попалась как раз такая ситуация. Отрабатывалась игра в два форварда против обороны. Ребята что-то делали, атаковали, бегали, а я должен был им это объяснить. Хаос такой был, но мне в голову пришли как раз слова Курбана. Я остановил занятие, говорю: «Вот вы всё бегаете, отдаёте, но продвижения нет. А почему? Потому что всё предсказуемо. Пас форварду надо давать не на первое, а на второе движение». Экзамен сразу закончился, я получил лицензию.
«Газзаев был сумасшедшим. По-футбольному»
— Бердыев был так же закрыт и религиозен?
— Не помню. Я этого не замечал. Говорю же, наоборот, помогал. Я бы с удовольствием остался в «Кайрате», но армия всё-таки подкралась.
— В 1985-м шла война в Афганистане. Вас могли призвать?
— Ребята-сослуживцы уезжали. Но добровольно. У меня такого желания не было. Как-то больше хотелось в футбол играть. Причём настолько, что рубились в этом Усть-Каменогорске банками.
— Мячей не было?
— Какие мячи?! Минус 40 на улице, минус 60 в танке! Я туда на автопилоте залезал, головой бился из-за роста, шишек столько набил. Приходишь на базу и сидишь. Солярки нет, холод. Оставалось только банки пинать. Хорошо, что через четыре месяца призвали в смоленскую «Искру».
— А там известный украинский тренер Сергей Морозов.
— Я к Юрьичу сразу подошёл: «Отпустите в Алма-Ату, в «Кайрат». Он посмотрел: «Могу отпустить тебя, но только в лес. Шагай». Морозов прогонял нас по системе Лобановского, так мы никому не проиграли почти. Дальше уже поступили предложения из «Торпедо», «Днепра». Я на Украину поехал. Тогда говорили, что из «Днепра» Олег Протасов ушёл, что у Евгения Кучеревского ничего не получится, но команда стала чемпионом СССР.
— Вы куда ни приходили – везде чемпионство.
— Ага. И везде не играл. В «Днепре» четыре матча провёл всего. Чемпионом стал, конечно, но сам пришёл к тренерам и попросил отпустить. В то время, кстати, и Ромка у нас родился.
— Днепропетровск был русским или украинским городом?
— Да абсолютно русским. Точнее, советским, дружным. Мысли не было, что страны как-то разделятся. Все на одном языке говорили, вместе жили. Я событий уже не застал – к тому моменту уехал в Германию.
— Перед Германией вы успели поработать с Валерием Газзаевым.
— Он пригласил в «Спартак» владикавказский после одного из матчей. Жаль, поработали мало. Чуть ли не сразу после сборов он ушёл в московское «Динамо». Тогда уже его тренерские амбиции были понятны. Помню, я как-то уехал в Киргизию на праздники и опоздал на три дня из-за снегопада. Так меня Газзаев всю трёхдневную работу за день выполнить заставил. Он по-футбольному просто сумасшедший, злой. Всё ради победы сделает. В этом плане могу его разве что с Клоппом сравнить.
Валерий Газзаев в «Спартаке» Орджоникидзе
Фото: Из личного архива Валерия Газзаева
«Мы выходили из бани и слышали пыхтение Кана»
— Как вы оказались в Германии?
— Так почти все немцы вернулись ближе к перестройке. Отец чуть ли не последним переехал в Билефельд. Я остался, но Антон Феч, бывший администратор «Кайрата», оказался в Карлсруэ и устроил мне просмотр во второй команде. Там сразу сказали: «Парень, жди основу». Они вернулись со сборов в Испании, дали разок потренироваться, но тренер Винни Шефер честно сказал: «Мне защитники не нужны». Но узнал мою ситуацию, подозвал опять: «Пётр, мы с тобой заключим контракт любительский, но на хороших условиях. Подожди полгодика до лета». Вот и ждал. Мучительно. Жена с Ромкой всё ещё оставались в Алма-Ате, а я чуть почек не лишился.
— Алкоголь?
— Нет, что вы! В Германии многое казалось пустым, никаким. В первое время поразил порядок, чистые улицы, люди улыбающиеся. Но чего-то не хватало. Вот еду пробовал: сосиски, фрукты, да что угодно – и не чувствовал вкуса. Ощущение было, что пихаю в себя пластмассу. Подсел на одни бананы. Дошло до того, что ослаб, пошёл к врачу – там они меня и раскрыли. Передоз калия был таким серьёзным, что пришлось чистить организм. Слава богу, потом жена приехала с детьми. Питаться стало легче.
— Сейчас вкус чувствуете?
— Вот взял на днях клубнику. Красивая, яркая, блестит. А ешь – пластмасса та же. Это вам не Киргизия.
— В футбольном плане отличий от СССР было больше?
— Всё хотел посмотреть, как живут настоящие европейские профессионалы, как они себя истязают. Я всегда знал, что упустил базу, ту, которая была у выпускников «Спартака», киевского «Динамо». Отсутствие школы пытался восполнить режимом, получением новых знаний. Поэтому в Германии очень пристально за всем следил. За день до игры (как и в Союзе) мы заезжали на сбор. И тут тренер говорит: вечером встречаемся в баре. Думаю: «Вот это новости, бар!» Спускаюсь, а там футбол показывают по ТВ. Парни говорят: «Сбрасываем по 10 марок, делаем ставку на матч». Опять репу чешу: «Ничего себе подготовка!» В СССР как было: тишина, настрой, стакан воды не дадут на ночь выпить. А тут ребята ставки делают, пиво заказывают. Одно нефильтрованное, другое. На третьем у меня глаза на лоб вылезли. «Так вот они какие — профи?!» И ничего – на следующий день на дрожжах так побежали!
— Приятная разница.
— Да, хорошая. Ещё радовало, что в Германии форму не надо было самим стирать. Вот и все отличия.
— В «Карлсруэ» вы играли с молодым Оливером Каном.
— Оли 23 было. Человек-машина на поле, но самый весёлый парень в раздевалке. Он надо мной, Валерой Шмаровым и Серегой Кирьяковым постоянно шутил. Больше всего ему нравилась русская манера одеваться. Немцы ведь все такие франты — на тренировки в пиджаках да галстуках, а мы кроме спорткостюмов ничего не носили. Смеялись они, смеялись, а в итоге сами на такую одежду перешли. Удобно: спортивки надел, барсетку взял – и вперёд. По-моему, только Кан продолжал ходить в парадной одежде.
Сергей Кирьяков: пинок от тренера «Карлсруэ»
Фото: Из личного архива Сергея Кирьякова
— Вы сказали, что на поле он был машиной. Почему?
— Да потому что на него словно шоры надевали. Однажды на тренировке играли двусторонку. Серега Кирьяков прошёл по флангу, сделал вид, что навешивает, а сам шведой всадил мяч в ближний с нулевого угла. Вот что обычный вратарь в такой ситуации сделает?
— Расстроится, сядет на землю.
— А этот как начал на Кирьякова орать, ругался, готов был съесть Серегу за это маленькое унижение. Вот это самолюбие! Зато как тренировался: три раза в неделю показывал на кого-то из нас и заставлял после занятия дополнительно остаться. Били ему по воротам, вешали – и так больше часа. После продлёнки этой мы успевали в бане попариться и поесть, но когда выходились стадиона, слышали пыхтение Олли в тренажёрке. У него ведь тоже непростое детство было — не верили в парня. Но он придумал себе мечту — «хочу ездить на «Феррари» — и к ней шёл. Сейчас у Кана два «Феррари».
— А у вас?
— У меня была обычная командная машина. Цели стать великим футболистом не было. Мне просто нравилось жить, играть в футбол на том уровне. Это и так было чудом для обычного киргизского мальчика без базы. Вот Кирьякову и Шмарову было легче, они играли, их брали, покупали специально – у меня было шансов меньше.
— С Каном после «Карлсруэ» общались?
— Один раз. Тогда Данька, младший, уже в академии занимался, в воротах играл. Я к Оли после матча подошёл, перчатки попросил для сына. Олли и после футбола в порядке. Лучший эксперт на немецком ТВ. Говорит не то, что хотят услышать, а своё мнение, жёсткое, умное, спорное иногда. Я это называю так: между его строчек ничего не надо вставлять – всё и так понятно и честно.
Оливер Кан в форме «Карлсруэ»
Фото: ksc.de
«Сказали: «Вашим тренером будет Клопп»
— Как вы оказались в «Майнце?»
— В «Карлсруэ» опять сказали, что защитники не нужны. Я вообще 16 матчей сыграл в полузащите. Так и ушёл во вторую Бундеслигу в «Кемницер». Там как-то попёрло, в половине матчей признали лучшим игроком. Были предложения из Ганновера, других городов, но жена уже была беременна Данькой, я не хотел уезжать далеко. Выбрал «Майнц». А оттуда меня даже в «Боруссию» из Дортмунда звали в 1997-м.
— Это ведь за год до того, как они Лигу чемпионов выиграли.
— Именно. У них были проблемы в центре обороны. Скаут Райнхард Сафтиг позвонил: «Пётр, мы тебя ждём». «Ага, — говорю. – У меня как раз травма колена». Хрящик разрушался. Думал: ну какая «Боруссия» в 30 лет, ещё и с травмой?! Тогда ведь ещё не знал, что до 40 доиграю. Переход не состоялся, они выиграли ЛЧ… но чего уже изменить. На судьбу не жалуюсь. Не факт, что там бы играл.
— В Майнце вы играли не только с Юргеном Клоппом, но и у Юргена Клоппа.
— О нём как игроке помню не так много уже. Приехал паренёк. Быстрый, с длинными ногами-шарнирами, боролся впереди, забивал, злой был. Работяга, но без прикрас. Но на наше общее счастье тренером стал Вольфганг Франк.
— Который изменил всё.
— До него мы играли так «хорошо», что стояли на вылет в третью лигу. Чтобы спастись, нужно было невероятно сыграть второй круг. Причём в конце выиграть у всех лидеров. Франк увёз нас на Кипр на сборы, подготовив тонны видеокассет. Мы чуть ли не первыми в Германии переходили на игру в четыре защитника в линию. Начиналось всё с теории. Объяснить словами, как играть, было сложно, поэтому мы сутками смотрели итальянский футбол. Нам рассказывали, что в то время итальянские тренеры связывали игроков, чтобы объяснить, на каком расстоянии друг от друга нужно играть, держать линии. Франк это не использовал, но быстро всё поставил на свои места. Самым неожиданным стал перевод Клоппа из нападения на позицию правого защитника. Мы удивились, большой, огромный форвард – что ему там делать?
— Получилось?
— Конечно. Юрген кричал постоянно: «Пётр, диагональ»! И лупил ускорение в свою зону. Он и обыграть мог, и отнять, и убежать, и подать, и со стандарта забить. На финише мы обыграли лидеров, остались во второй Бундеслиге, а уже через год могли выйти в первую Бундеслигу. Понимаете?! Сразу – из грязи в князи. Одного очка не хватило. Франк тогда уволился – это понятно, хотел большего. А мы все, его ученики, остались. Человек 15 из того состава сейчас успешно работают тренерами.
Юный Юрген Клопп
Фото: twitter.comwaatpies
— После ухода Франка результаты стали хуже, и тогда Клопп, похоже, пробил себе тренерское место.
— Новые тренеры вернули старую схему с либеро, перевернули позиции. Юрген был как раз тем, кто вступал в конфликт и просил вернуть план Франка. Думаю, он вёл какую-то более серьёзную работу в этом направлении и с президентом, раз после серии неудач нам объявили: «Тренировать будет Клопп». Можно сказать, его прямо в бутсах посадили на скамейку.
— Как вы к этому отнеслись?
— Те, кто играл в команде Франка, были семьёй. Лучше уж неравнодушный Клопп, чем кто-то ещё.
— Что он изменил?
— Тоже всё. Две тренировки он водил нас за руки и исправлял ошибки. Например, были проблемы с расстояниями между линиями, которые сразу исчезли. А потом мы поняли, насколько крут он в установках перед играми.
— В чём эта крутость?
— Я пытался анализировать, но не мог понять. Он точно не бросал вещи по раздевалке, не угрожал, не совершал сумасшедших поступков. Просто у него был дар: тремя словами он мог как поднять, так и загубить. Это чудо-энергетика. Настолько сильная, что, как мне кажется, он сам с ней иногда не справлялся, не мог приручить.
— Это сложно понять.
— Например, есть интересная история с постановка целей. В первый год Юрген говорил, что хочет, чтобы стадион заполнялся. Трибуны стали полными, мы набрали много очков, но не вышли в Бундеслигу. Во второй сезон сказал: «Наша цель — набрать больше очков, чем в прошлом году». Мы набрали ещё больше очков, но вновь не вышли в Бундеслигу. Причём упустили нужную позицию по разнице мячей. «Айнтрахт» в параллельном матче вышел в «Бундеслигу», забив на последней минуте. Тогда на третий год Юрген выдал уже нужную цель: «Майнц» должен выйти в эту чёртову Бундеслигу». Мы набрали меньше очков, чем в предыдущие годы, но вышли. Клопп добивался всего, что говорил команде.
— Вы говорите, что на его установках не летали подручные материалы. Чем тогда они были особенны?
— Тем, что установка начиналась не за час перед матчем, не за день, а сразу после предыдущей игры. Мы приходили на базу и видели плакаты, которые он развешивал. Например: «Наша «Цель» — «Коттбус». Каждый день мы проходили мимо плакатов и фиксировали в головах образ будущего соперника, невольно думали о нём. Незаметно для себя мы стали уверенными в себе воинами.
— Как проходили тренировки?
— Приятно, свободно, но с хрустом. Утром мы бегали кроссы, а вечером устраивали турниры – матчи 4 на 4, 5 на 5. Рубки были такими, что чуть до драк не доходило из-за грубой игры. Немцы, кстати, Юргену на нас с Андрюхой Ворониным жаловались. Мы ведь, по сути, впереди времени шли. Сейчас никто в футболе по ходу сезона кроссы не бегает, а мы уже тогда не хотели. В общем, немцы несутся по лесу, мучаются, а мы спрячемся за деревом – и срезаем. Они к Клоппу: «Русские обнаглели». А я ведь ветеран уже, 35 лет почти: «Юрген, — говорю. – Дай нам с Андрюхой в команду вечером на турнир кого угодно. Порвём всех и докажем, кто тут в порядке». Вот он смеялся, когда вечером мы у всех выиграли. После этого вопрос о лесных пробежках не возникал.
— Воронин и в 20 был талантливым разгильдяем?
— Андрюха был парнем со двора. Ненавидел тренироваться, бегать, но так любил футбол, что в матчах всё решал, тянул даже в молодости за собой команду.
— Правда, что после выездных матчей автобус с командой мог остановиться у бара, и все напивались вместе с Клоппом?
— Нет, такого точно не было. Юрген дорожил репутацией. Было видно, что он хочет большего. И получил это. Когда я уже тренировал «Кобленц», с Клоппом договорились о товарняке. Так к 70-й минуте наши вели у «Боруссии» 1:0. У Юргена желваки заиграли, он порвать был готов всех своих звёзд. Они в итоге чуть не разбились, но выиграли 2:1. Даже в товарищеском матче он не делает послаблений.
— Вы могли повторить путь Клоппа?
— Было что-то похожее. Также, с поля, сделали тренером «Майнца-2», с которым я потом пять лет работал. А потом, когда Клопп ушёл, в 2009-м выбирали между мной и Томасом Тухелем, который работал с 19-летними и выиграл юношеский чемпионат. У меня тогда проблемы с лицензией Pro были, поэтому в клубе сделали ставку на него. Время показало – все правильно.
— Вы всё ещё хотите тренировать?
— Сейчас я делаю серьёзный проект. Работаю спортивным директором ФК «Баку». Меня интересует вся система: от детского спорта до Лиги чемпионов. Хочу, чтобы ребята получали то, чего не хватало мне. База, система! Я привлекаю специалистов, технологии. Вот сейчас есть миф, будто у немцев всё идеально. Ребята, я недавно встречался с очень серьёзными людьми из федерации футбола Германии — они очень озабочены! Понимают, что если задержаться на прорывных технологиях середины 2000-х, то последует спад. Нужно внедрять новые технологии, чтобы укреплять своё лидерство. Надеюсь, что благодаря всем этим знаниям мне удастся построить проект европейского уровня в Баку.
— Вы понимаете проблемы российского футбола?
— Честно? Нет. За ним не слежу. В данный момент я как специалист полностью продукт немецкой футбольной системы.
«Рома просто хочет играть за сборную»
— Как дела у Романа? Есть ли подвижки с получением паспорта?
— Шанс есть. Мы недавно общались. Он говорит: «Папа, мне кажется, всё получится».
— Общались по-русски?
— У нас такая смесь языковая. Смс я ему только по-русски пишу, например. Видел вот, как он бабушке в почте письма сочиняет – целые трактаты на русском. Бабушка в детстве приезжала – научила его читать, писать ещё до немецкой школы. Данька вот жизнь в России не застал, уже в Майнце родился — мы его отдали в спецкласс. Так он всё равно приходил на уроки русского и учителей поправлял. Говорит: «Папа, они там говорят ЕгипЕт, тарелкА – как так можно?!»
— Помните, как Роман стал играть в футбол?
— Это было в академии «Майнца», на маленьком гаревом поле, с тремя порванными мячами на команду… А вы что думали: все эти чемпионы мира на идеальных газонах начинали?! Нет-нет. Да мы в «Майнце» на гарюхе тренировались и ездили по соседним деревням, газоны зелёные искали. Это сейчас академии, поля на каждом шагу. А Ромка действительно играл рваным мячом.
— Он был тяжёлым ребёнком?
— Нет. Трудолюбивым, как я. Только с базой. Впитывал всё с детства. Видимо, то, что я не успел, не смог, он через себя пропускает. Он ведь у меня играл. Подойдёт, бывало, скажет: «Папа, мы сегодня тренировались ужасно, но ты меня извини, завтра всё решу». Выходит, забивает, отдаёт: «Спасибо, сына»!
— В чём его сильные стороны?
— Рома умный. Он вместе с пасом даёт свою идею атаке. Не все этой идеей могут пользоваться. Рома в юности нарасхват был. Кто только его не хотел?! А «Гладбах» забрал.
— В гладбахской «Боруссии» тогда мощная молодёжь собралась. Нойштедтер, Ройс...
— С Марко они очень хорошо дружили и уходили вместе. Один в «Шальке», другой – в Дортмунд. Полгода до конца контрактов оставалось, когда заявились к тренеру и всё рассказали. Он ответил: «Вы в гроб меня загоните». После того разговора они сидели и боялись: «Что с нами сделают фанаты?» Хорошо, что было межсезонье. В это время Данте подписался в «Баварию» — и весь гнев на него перекинулся. А Ромку с Марко героями считали, потому что они хотя бы сезон завершили в команде, в Лигу чемпионов помогли выйти.
Роман Нойштедтер (в центре), Марко Ройс и Данте (справа)
Фото: borussia.de
— Рома родился в Днепропетровске. Поэтому он хотел играть за сборную Украины?
— А разве он хотел?
— Есть видео с его словами.
— Тогда на нас вышла федерация. Да, Рома хотел играть за родную сборную. Я попробую объяснить, надеюсь, вы поймёте. Он родился в стране под названием Советский Союз. Там говорили по-русски, все были едины. Для него родина и Днепропетровск, и Алма-Ата, и Москва – как столица всей страны. Мы русские, советские немцы, которые знают свои корни, уважают их. И если сейчас есть предметный интерес из России, то Рома с удовольствием на него откликнется. Играть за сборную – его мечта.