Вчера я вспоминал финал 2002 года, сегодня разовью тему. Тот «Байер» мне было жаль по двум причинам. Во-первых, уже к финалу было понятно, что той команде конец — даже в «Спорт-экспрессе» написали, что Баллак уходит, а тогда, в эпоху без хорошего Интернета, это считалось едва ли не подтверждением от клубной пресс-службы. Во-вторых, мне было 11 лет и в силу возраста я не мог не быть впечатлительным. Полуфиналы и финал я провёл с вырезанной из бумаги полосатой майкой с 13-м номером и фамилией футболиста, который проиграет в своей жизни четыре главных финала из четырёх.
К поражению «Атлетико» во вчерашнем финале я отнёсся спокойнее, но не только потому что стал взрослее. Понятно, что этой команде не конец, если остаётся Диего Симеоне.
Понятно и то, что жалеть команду, которую тренирует Диего Симеоне, почти невозможно — это последнее из чувств, которое может вызвать «Атлетико», и последнее из тех, что хочет испытывать по отношению к команде сам её тренер.
И всё же именно из-за Баллака одного футболиста в АТМД мне жаль персонально. Это Антуан Гризманн.
Думаю, ни у кого не было никаких сомнений в том, что Симеоне даст Гризманну пробить послематчевый пенальти после промаха в основное время — нельзя было не дать, это было бы бесчеловечно. Он пошёл, забил и сделал страшную гримасу, в которой вместо облегчения была густая концентрация отчаяния: почему я не пробил так в первый раз? Что-то похожее спустя полтора месяца после финала Лиги чемпионов-2002 сделает Баллак. Во втором тайме полуфинала ЧМ с Южной Кореей он, с подбитым глазом, побежит заниматься не своим делом — отбирать мяч у штрафной Кана. Карстен Рамелов ошибся, дав сопернику пройти на ударную позицию, и дальнейшее я буду помнить всю свою жизнь в калейдоскопических деталях. Баллак бросается в подкат. Урс Майер фиксирует фол и на секунду задумывается. Достаёт из кармана карточку. У Баллака вырывается крик, он подходит к судье и уже всё понимает. Майер с элегантностью палача-эстета вытягивает жёлтую карточку вверх, оттопырив два пальца на руке. Баллак отворачивается с гримасой, подобной гризманновской. Карстен Рамелов опускает голову и идёт к Баллаку, как провинившийся школьник к маме: он понимает, что из-за его ошибки лучший футболист страны пропустит финал чемпионата мира.
Гримасы Баллака и Гризманна имеют одну общую деталь — и тот, и другой вряд ли когда-нибудь захотят понять, что сделай они в своих определяющих (а для француза на данный момент это именно так) матчах в карьере что-то по-другому, это всё равно не гарантировало бы успех. Баллака перманентное ощущение дежавю преследовало всю карьеру — от автогола в чемпионском матче с уже закончившим сезон «Унтерхахингом» до проигранного финала Евро-2008.
Лично для меня самый показательный гризманновский момент в финале случился, когда перекладина ещё звенела от пушечного удара с пенальти после сумасшедшего момента у ворот Кейлора Наваса. Подача углового привела к попытке ударить головой, срезке, попытке пробить через себя в падении с трёх метров, срезке и удару головой с тех же трёх метров в ближний угол — мимо створа. Гризманн в этом эпизоде играл против Каземиро. Бразилец хватал француза, как мог, и Гарет Бэйл уже раз пять упал бы, требуя пенальти, но Гризманн остался на ногах, отборолся, попытался пробить через себя, упал вместе с Каземиро на газон и тут же протянул ему руку, чтобы помочь встать. Прошло всего несколько минут после нереализованного пенальти, а за три секунды «Атлетико» упустил три возможности забить и по-прежнему уступал в счёте — но Гризманн действовал не просто честно, но и с честью. Каземиро, как человек, который знает, что такое борьба на поле, принял руку Гризманна, и они вместе поднялись на ноги.
За один этот совершенно незаметный эпизод можно восхищаться французом. Он из тех людей, что обязаны были родиться с голубыми глазами, и из тех футболистов, которые своими действиями дают определения новым позициям. Если Томас Мюллер — лучший в мире игрок по умению сделать шаг назад, то Гризманн — лучший в мире по умению сделать 20 шагов назад. Его игра в глубине поля заставляет сомневаться в том, что он нападающий, его умение отдавать длинные передачи не по дуге, а максимально коротким путём — параллельно газону, заставляет сомневаться в том, что он игрок «Атлетико», а его умение без остановки бегать заставляет сомневаться в том, что он вообще человек. В нынешней Лиге чемпионов был только один футболист, который до финала пробегал в среднем за 90 минут больше — и это опорник «Атлетико» Габи. Гризманн, играя нападающего, пробегает больше, чем классические бокс-ту-боксы, он великолепен в прессинге, оставаясь в полуприсяде до того момента, как соперник максимально сблизится с ним, и стремится именно туда, где через секунду появится свободная зона при владении. Гризманн многообразен — один такой нападающий идёт за двоих.
Подлинная трагедия случилась не с нереализованным пенальти, а на десятой минуте овертайма. Вертикальный пас головой от Гризманна на Торреса — тот продолжает движение мяча к воротам, пробрасывая его в свободную зону. Это фирменная комбинация АТМД. Так «Атлетико» забил решающий мяч «Баварии». Так «Атлетико» забивал тому же «Реалу» при Симеоне. Так «Атлетико» забил кучу мячей в чемпионате Испании.
Но не в этот раз.
Гризманн полетел к мячу так, как на поле не мог уже никто — даже у Гарета Бэйла сводило ноги. У француза выдающаяся физика — он проводит сезон без травм, постоянно играет в старте, пробегает по 11,5 км за 90 минут, и из десяти подобных спринтов он выиграет восемь-девять. Но этот, понимая, что дело идёт к выходу один на один и почти неминуемому голу, он проиграл. Проиграл Данило, который в отчаянном подкате реабилитировался за всё, что с ним сделал надругавшийся над защитником с момента появления на поле Янник Феррейра-Карраско. Данило сделал для победы «Реала» гораздо больше, чем любой из пенальтистов Мадрида — он дал возможность команде дожить до этих пенальти. Он выиграл дуэль у человека, которому по статистике, физике и менталитету просто обязан был проиграть.
Это был не финал Гризманна, не его война.
Повторения истории Баллака с (возможно) идеальным нападающим современного футбола очень не хочется. И поэтому я буду персонально болеть на чемпионате Европы за одного своего французского тёзку.