Чем бы ни закончилась история с отъездом Фёдора Смолова в одну из лучших лиг Европы, это будет хеппи-эндом новой русской сказки. Даже если (предположительно) в Дортмунде у Феди не получится, ему нужно будет выразить уважение — со времён Андрея Аршавина ни один из самых крупных клубов мира не интересовался российскими футболистами настолько серьёзно (немного зная организацию работы в «Боруссии», могу уверенно сказать, что Смолова они ведут больше года).
→ Трудности перехода. Какому европейскому клубу нужен Фёдор Смолов
Традиционная русская сказка рассказывает нам о добром молодце, в котором таится богатырская сила и мечта её реализовать. В один момент доброго молодца исцеляют калики, и сказка становится героическим эпосом о подвигах богатыря. Богатырю необходимо оставить родную деревню, что сложно, учитывая культ родителей в традиционном русском обществе, и отправиться служить в огромный город, а по дороге туда сделать невозможное — сдвинуть неподъёмный камень.
Смолову, если он всё же поедет именно в Дортмунд, тоже предстоит сделать невозможное — выиграть конкуренцию или у Пьера-Эмерика Обамейянга, или, в случае если африканец будет продан летом, у сразу нескольких равнозначных конкурентов.
Примерно то же самое и в истории с отъездом Смолова. Он сам говорит, что у него есть «мечта и громадное желание» играть в Европе. Ему тоже необходимо оставить родной дом, и это по-прежнему большая проблема — за тысячу лет русский менталитет поменялся не слишком сильно, и, расставаясь с домом, мы не отпускаем его из сердца до конца (одна из неденежных причин, почему наших футболистов так мало в Европе; одна из причин, почему многие эмигранты проигрывали ностальгии и возвращались в Россию). Смолову, если он всё же поедет именно в Дортмунд, тоже предстоит сделать невозможное — выиграть конкуренцию или у Пьера-Эмерика Обамейянга, или, в случае если африканец будет продан летом, у сразу нескольких равнозначных конкурентов. Камень этот действительно почти неподъёмный (можно спросить у Чиро Иммобиле, например), а ведь сделать это придётся ещё и на тренировках у одного из самых требовательных и стильных тренеров Европы, Томаса Тухеля.
И всё же одно существенное различие между традиционной русской сказкой и исполнением мечты богатыря Фёдора есть.
Илье Муромцу было 33 года, когда он встал с печи, ещё некоторое время ему пришлось идти до Киева. Преимущество Смолова заключается в том, что реализовать свою богатырскую мечту он может раньше.
В русском фольклоре доброму молодцу раскрыть себя мешают внутренние, объективные обстоятельства — Илью Муромца на печи заставляет сидеть болезнь, он парализован. Если русский менталитет за тысячу лет почти не изменился, то окружающий мир стал совершенно другим, и открывшиеся возможности повлияли на очумевших от их количества наших футболистов. Раскрыться им мешают уже внешние обстоятельства — характера не хватает, чтобы противостоять соблазнам богатства, они довольны тем, что имеют, и забывают о том, что когда-то у них была мечта.
→ Смолов: надо забить 50 голов, чтобы стать Суперменом
Смолов был таким. На него не влияли ни ссоры с предъявлявшими справедливые претензии болельщиками прямо на трибунах, ни открытые письма на главных страницах российских изданий, ни бесконечная вера Фабио Капелло, которого высмеивали за приглашение в сборную нападающего, забившего за карьеру меньше, чем Златан Ибрагимович забил ударами через себя. У него была жена, с которой можно было меньше думать футболе, было место в футбольном клубе, чьё существование становилось с каждым годом всё более бессмысленным, и понимание того, что стремиться больше, в общем-то, и не к чему.
Лишь в Екатеринбурге у Александра Тарханова он обратил внимание на то, что в него продолжают верить вообще все, а самое главное — вне пределов Москвы жизнь такая, что у тебя могут даже бутсы из раздевалки украсть, а отсидеться всю карьеру в Москве уже не получалось. Из нереального мира русского футболиста родившийся в Саратове Фёдор вернулся в мир детства, в провинцию (пусть Екатеринбург и один из лучших городов в провинции, если не лучший) с её проблемами с инфраструктурой и общей неустроенностью. Его приоритеты начали меняться именно тогда, хотя сам он считает, что это совпадение. Он вспомнил о мечте.
Илье Муромцу было 33 года, когда он встал с печи, ещё некоторое время ему пришлось идти до Киева. Преимущество Смолова заключается в том, что реализовать свою богатырскую мечту он может раньше — в феврале ему будет всего 27 лет. Если он действительно окажется в Дортмунде или другом хорошем немецком клубе (а Германия давно была для него приоритетом), это станет лучшим примером для всех российских футболистов. Сказка, ставшая былью: собственный характер, менталитет и внешние обстоятельства победить в нашем футболе всё-таки можно.