Есть такой социологический показатель — называется он «уровень избегания неопределённости». В науке его используют для того, чтобы объяснить типичные для нации особенности поведения в различных ситуациях, и, на мой взгляд, это самый близкий к истине способ упорядочить разных людей по группам.
Скажем, на одну и ту же необходимость взять на себя ответственность за других людей немцы и американцы отреагируют по-разному — у немцев есть понимание чёткой иерархии принятия решений, американцы склонны к героическим проявлениям инициативы. На формирование национальных поведенческих тенденций влияет всё — от потребления калорий и кассовых сборов фильмов разных жанров до статистики по штрафам за превышение скорости и газетных заголовков. Всё это в сумме формирует сводный индекс: для стран с низким уровнем избегания неопределённости характерны риск, размеренность, терпимость и периодическая индифферентность, а для стран с высоким — склонность к описанию и предусмотрению возможных рисков, внезапная агрессия и умение следить за временем. К первой группе относятся в основном Скандинавия и страны, где распространён буддизм, ко второй — Германия, Япония и латинские страны.
Стандартный пример для того, чтобы определить уровень избегания неопределённости такой: представьте, что вы находитесь в квартире и не знаете, что происходит на лестничной клетке, этажом ниже и на улице. Если у вас есть сомнения в том, стоит ли открывать дверь, значит вы принадлежите к числу людей с высоким уровнем избегания неопределённости. И наоборот: если открываете дверь с ноги и бесстрашно шагаете в неизвестность, то это низкий уровень избегания неопределённости.
Пока кажется, что всё это далеко от сборной России по футболу, правда?
Все эти высказывания повторяются постоянно по одной причине — болельщики хотят слышать, что всё будет хорошо, они соглашаются с отказом от реальности.
На самом деле, всё очень близко. Дело в том, что индекс появился много лет назад (бельгийский учёный Герт Хофстеде сформулировал его принципы ещё в 70-е), но до сих пор социологи затрудняются определённо причислить Россию и некоторые другие страны Восточной Европы с похожим менталитетом к одной из групп. Россия в разных параметрах, формирующих индекс, демонстрирует диаметрально противоположные значения — то есть мы якобы одновременно и обожаем, и боимся рисковать. И для того чтобы помочь социологам объяснить Россию, существует наша сборная и всё, что происходит вокруг неё в последние дни.
В России на данный момент плохо играют в футбол, нет ничего стыдного в том, чтобы это признать.
Мы проиграли Кот-д'Ивуару, команде, которая играла не в оптимальном составе и фактически без тренера. Проиграли не по результату, чёрт с ними, с этими цифрами на табло — проиграли по игре. И дома. Причин принять это поражение как подтверждение, что рейтинг ФИФА иногда всё же не врёт, было достаточно. Но вместо этого один игрок сборной говорит, что мы играли лучше, другой — что раз болельщики свистят, значит такие у нас болельщики, третий вообще представляет себя чемпионом мира, а в Сочи команду встречают так, будто она только что уничтожила на «Маракане» бразильцев.
Всё это не означает, что правильным было бы встретить сборную свистом и оскорблениями, а игрокам зайти к тренеру и снова сказать «Мы — г***о». Эти кажущиеся простой неосторожностью слова повторяются так часто, что лишь в очередной раз подчёркивают общее состояние неприятия реальности, в котором существует национальная команда, российский футбол и общество (потому что футбол и болельщики — очень неплохой социальный срез) в целом. Мы проигрываем неорганизованной команде, но теоретизируем о победе на чемпионате мира. Мы имеем проблемы с уровнем подготовки тренеров, но требуем, чтобы доверяли «молодым специалистам», при перечислении фамилий которых хочется напомнить, что им уже под 50. Мы отчаянно пытаемся существовать в будущем, забывая о том, что настоящее слишком жестоко, чтобы дать хотя бы надежду на будущее.
Фото: Сергей Апенькин, «Чемпионат»
И так происходит во всём. Россия неизмерима для индекса избегания неопределённости, это легко доказать на примере высказываний о нашем футболе — от Виталия Мутко до Андрея Семёнова. Все эти высказывания повторяются постоянно по одной причине — болельщики хотят слышать, что всё будет хорошо, они соглашаются с отказом от реальности. Мы исторически не боимся выйти из квартиры в неизвестность, а наоборот — нам хорошо за её пределами, в невесомой неизвестности, где-то в воображаемом мире. Если же мы оказываемся в пустой квартире, то никогда это не признаем. Для нас работает не избегание неопределённости, а избегание определённости, мы очень редко называем вещи своими именами — даже когда тренер говорит, что сборная зашла к нему и призналась, что они «г***о», оказывается, что это были всего несколько человек. Снова желаемое за действительное, снова отказ от реальности.
Определённость же такова, что мы на 60-м месте в рейтинге ФИФА, и по уровню развития футбола это действительно наше место. Парадокс любых рейтингов заключается в том, что о месте можно спорить, но само по себе высказывание «мы на 60-м месте» не вызывает возмущения до тех пор, пока не ясно, кто рядом с нами. Нас возмущает не сам факт столь низкого места, а соседи, и наши соседи — это Саудовская Аравия, Панама, Мали и Узбекистан.
Нас возмущает не сам факт столь низкого места в рейтинге ФИФА, а соседи, и наши соседи — это Саудовская Аравия, Панама, Мали и Узбекистан.
С осознанием этого, без бешеных планов на будущее и предположений из другой реальности и нужно просыпаться каждое утро. В России на данный момент плохо играют в футбол, нет ничего стыдного в том, чтобы это признать. Наша квартира пуста, и даже пробовать отрицать это — признак пошлости. Как показывает практика, ни одно поражение никак не возвращает нас в реальность, мы сможем сделать это только сами, без чужой помощи.
В огромном поле, где материалов и умений ими пользоваться у нас только на избушку на курьих ножках, мы видим воздушный замок. Пора с этим заканчивать хотя бы в футболе.
Другие оптимистичные тексты о футбольной сборной России:
