Стипе Плетикоса – про Реброва, Глушакова, Луческу, Чорлуку и Билича

Стипе Плетикоса – уникальный человек. Застал знаменитое поколение сборной Хорватии, отбивал на тренировках удары Шукера, видел, как подшучивает Вудгейт над Павлюченко, присутствовал при отстранении Титова/Калиниченко/Моцарта, брал Кубок с «Ростовом», провёл прощальный матч с «Реалом». Всегда приятно, когда такие люди заходят в редакцию «Чемпионата». Ещё приятнее, когда они не торопятся, а почти три часа отвечают на вопросы. Сразу после интервью Плетикоса сказал: «Ух… Это было самое большое интервью в моей жизни».

– Соскучились по России?

– Очень! В своё время я часто бывал в ресторане «Дориан Грей» в Москве, которым владеет мой хороший друг. Говорил ему: ни в одном городе, кроме Сплита, я так себя не чувствовал так, как в Москве. Здесь я как дома. Жил в Англии, в Испании… Люди в Европе в последнее время предпочитают не жить в крупных мегаполисах, но в Москве я себя чувствую очень комфортно. Для меня это второй дом. И сейчас, когда я вернулся в Москву, понял, что во мне всё ещё живо это чувство. Когда я играл в «Спартаке», мы с женой часто вечером гуляли по городу, когда уже не было пробок — после восьми, девяти вечера. Может быть, именно из-за этого возникло такое ощущение.

– А где гуляли?

– По Красной площади, например. Ещё мне очень нравится улица рядом с ЦУМом – Петровка.

– Как давно запланировали этот приезд в Москву?

– На самом деле, я собирался приехать ещё до известия о чемпионстве «Спартака». На днях исполнился год с тех пор, как я провёл последний свой матч. В последнее время много ездил по Европе – был в Италии, в Турции, на игре «Ростова» с «Баварией» в Мюнхене. Собирался приехать ещё на матч с «Зенитом», но в этот день у нас отмечали Пасху. Жена сказала: «Давай побудем вместе дома, это первая совместная Пасха за долгое время». Слава богу, «Спартак» выиграл чемпионат, и мне повезло присоединиться к празднованию чемпионства на матче с «Тереком».

– Вы верили, что «Спартак» когда-нибудь выиграет чемпионат России?

– Когда увидел, как команда играет под руководством Карреры, я поверил в это. С первых матчей было видно, что команда более организованно действует в обороне, чем в предыдущие годы. В России очень специфический чемпионат. И здесь свой менталитет. Возможно, поэтому в России не получилось у Эмери – он хотел всё делать, как в Испании. Но Каррера очень грамотно и умно построил футбол, который подходит России. «Спартак» стал более сконцентрированным. Стало видно, что атмосфера внутри команды просто супер. Возможно, именно в этом и есть главная заслуга Карреры.

– На какие детали в игре «Спартака» Карреры обратили внимание?

– Это итальянская школа. У меня три лучших друга – тренер «Дженоа» Иван Юрич, тренер «Галатасарая» Игор Тудор и наставник «Сент-Труйдена» Иван Леко. Тудор 10 лет провёл в «Ювентусе», Юрич был капитаном в Генуе. Они рассказывают, что там сразу видят разницу, как тактически выстроить игру, чтобы каждый футболист в любой момент знал, что ему делать. Они учат оценивать ситуацию. Каррера долго работал с Конте, лучшим тренером в мире.

«Ты можешь пойти в «Динамо», но только тогда поменяй фамилию»

– Куда первым делом поехали в Москве?

– В ресторан к тому самому другу. Хотел встретиться с Александром Шикуновым – надеюсь, ещё увидимся. По Красной площади планировал погулять, но погода спартаковская…

– Как вы узнали, что «Спартак» стал чемпионом?

– Я был на баскетболе – у нас проходил полуфинал чемпионата Хорватии. Посмотрел результат на телефоне: когда увидел, что «Зенит» уступил, обрадовался. Честно, мне не хотелось бы выглядеть популистом, но я действительно был счастлив, что стал небольшой частью истории этого клуба, вложил частичку себя. Но прежде всего я рад за Леонида Федуна. Я знаю, как долго он ждал этого момента, сколько средств вложил и в стадион, и в базу «Спартака». Рад и за болельщиков, и за команду – это даст ещё больше эмоций, чтобы выступать в Лиге чемпионов.

– С Федуном не общались после ухода?

– Нет. После моего ухода там сменилось много людей в руководстве. Я рад за Сергея Родионова, который в моё время входил в тренерский штаб.

– Вы кого-то персонально поздравляли с чемпионством?

– Решил, что лучше сделать пост в «Инстаграме» и поздравить сразу всех, а лично – уже на матче.

– Почему «Спартак» в вашем сердце занимает особое место? Всё-таки это не тот клуб, за который вы провели больше всего матчей в карьере. За «Ростов», например, больше.

– Считаю, что самая важная часть клуба – это болельщики. Я родился в Сплите и понимаю, что мало таких клубов, как «Хайдук», где команда и болельщики – единое целое. Я не ощутил такого единения в «Шахтёре». Но когда подписал контракт со «Спартаком», вновь почувствовал эти эмоции. Здесь очень искренно любят команду. Мне это чувство всегда нравилось.

– Правда ли, что вас в своё время приглашали в загребское «Динамо», но вы отказали?

– Да, несколько раз. Дело в том, что почти весь футбол в Хорватии в руках одного человека — президента «Динамо» Загреб. Сейчас идёт судебный процесс относительно совершённых им трансферов. Он мне несколько раз звонил, но есть вещи в жизни, которые гораздо важнее, чем деньги. Если бы я туда перешёл, это было бы предательством. Мой папа тогда ещё был жив и сказал: «Ты можешь туда пойти, только если поменяешь фамилию».

– Сильно. Папа был болельщиком?

– Да, настоящим фанатом «Хайдука». Он даже на выезды с командой отправлялся в 60-70-е годы… Всю свою любовь к этой команде он передал мне.

– Противостояние «Спартака» и ЦСКА для вас многое значило?

– Конечно. Когда приходишь в новую команду, сразу узнаёшь о принципиальных противостояниях. Матч с ЦСКА всегда был одним из самых важных для меня. При Лаудрупе, когда мы шли на 6-7-м месте, был очень эмоциональный матч. Мы выиграли со счётом 1:0, Баженов забил. И прервали семилетнюю серию без побед в матчах с ЦСКА.

– Вы стояли в воротах и в том матче, где ЦСКА выиграл 5:1…

– К сожалению, да.

– При вас отправили из команды Титова, Калиниченко и Моцарта?

– Я тогда вообще не понимал ту ситуацию. Черчесов пришёл на тренировку и при всех объявил, что они отчислены из основной команды, что будут тренироваться в дубле. Я не узнавал у тренера причин. Все были испуганы – и результатом матча, и таким решением. В «Спартаке» ведь такие истории не редкость, я знаю. В своё время убирали таких легенд, как Тихонов, Аленичев. Считаю, что когда отцепляешь футболистов такого уровня, то должна быть веская причина.

«Меня спросили: «Хочешь в «Спартак»?» Я ответил: «Сразу!»

– Каким запомнился Черчесов?

– Саламович со Смоленцевым (бывший технический директор «Спартака». — Прим. ред.) привезли меня в «Спартак», я им благодарен за это. Мы с Черчесовым поддерживаем связь, переписываемся каждые пару месяцев. Желаю ему удачи со сборной – пусть Россия удачно выступит.

– Некоторые говорят, что вратари не могут быть хорошими тренерами.

– Я так не считаю. Всё зависит от человека, от его интеллекта. Черчесов – достаточно жёсткий тренер, но любит профессионализм. Мне это очень нравится.

– Пошутить он любит?

– Да, он часто это делал. Вот, помню, однажды у нас было восстановительное занятие. В ворота встал помощник Саламовича – Гинтарас Стауче. Они играли на небольшой площадке, и Гинтарас всё тащил! И говорю: «Саламович, посмотри, как он хорошо стоит -– всё тащит. Лучше меня!» А Черчесов отвечает: «А теперь представь, каким вратарём был я, если он сидел подо мной в запасе».

– Вы поработали с Лаудрупом. Почувствовали, что он великий футболист?

– Тренеры и медицинский штаб часто устраивали матчи между собой с маленькими воротами. Когда я увидел, как он играет, сказал: «Мистер, вам надо капитанскую повязку и прямо сейчас на поле в основе «Спартака». Какой дриблинг! Прямо сквозь соперника проходил с мячом – я такого никогда не видел. Он мяч обрабатывал – будто гладил. Думаю, у него не сложилось в России из-за языкового барьера. Он человек, который не любит высказывать претензии. Хотя тренировки при нём были очень интересные, футбольные. Когда Карпин убрал Лаудрупа, дела у «Спартака» улучшились именно благодаря Микаэлю. Карпин хорошо мотивировал команду, а Лаудруп выстроил игру.

– Помните, при каких обстоятельствах получили предложение от «Спартака»?

– Это был последний день трансферного окна. Мне звонили разные люди по поводу «Спартака», но никакого официального предложения не было. Около 18:00 позвонил агент Марко Налетелич, который раньше не представлял мои интересы. Спросил: «Хочешь в «Спартак»?» Я ответил: «Сразу!».

– Где вы тогда были?

– В Севилье с «Шахтером» на матче Кубка УЕФА. Помню, что подписал контракт буквально за 10 минут до закрытия окна – это было 7 марта.

– В своё время Де Хеа на пару минут опоздал с документами, когда переходил в «Реал». А у вас были опасения, что не успеете?

– Да. У меня вообще история с трансферами очень странная. Я могу целую книгу написать про то, сколько мне людей звонили с предложениями.

– Куда звали?

– Вот один пример, из последних. Когда я приходил в «Ростов», думал, что это на три месяца: поиграю или до чемпионата Европы в Польше и Украине, или до зимы. В декабре у меня было предложение от «Монако». Но когда Рыболовлев купил этот клуб, он ещё был во второй лиге на предпоследнем месте. Денег предлагали почти в два раза больше, чем в «Ростове». Да и место прекрасное – Монте-Карло, отличная жизнь. Я сначала хотел уйти, но агент сказал: «Давай подождём. Пройдёт Евро, и мы найдём команду ещё лучше». И я порекомендовал взять туда Субашича из «Хайдука» вместо меня. И вот вчера его объявили лучшим вратарём Франции!

– Получили процент от сделки?

– Нет, но Субашич во всех интервью благодарит, что я рекомендовал его в «Монако».

«После одного момента я сломался ментально»

– У вас есть опыт работы с Мирчей Луческу. В этом сезоне в «Зените» дела у него идут не лучшим образом. В чём причина?

– Он хороший тренер, просто ему сложно работать с опытными игроками. Мирче удобнее с молодыми – вспомните, в «Шахтёр» он всегда брал таких. У нас были разногласия, но считаю его очень-очень сильным тренером, который многому меня научил.

– Чем силён Луческу?

– Молодые при нём очень сильно растут в профессиональном плане. Это одна из его отличительных черт. У нас почти не осталось возрастных игроков, кроме Срны, который сам по себе неконфликтный. Узнав, что Луческу пришёл в «Зенит», я сразу понял, что ему будет тяжеловато.

– В России он часто жалуется на судей. На Украине было то же самое?

– Не помню. Я смотрел несколько матчей «Зенита» – видно, что он не успел найти свою игру. Ему нужны быстрые и техничные игроки и, конечно, качественное поле.

– Вы ушли из «Шахтёра» из-за конфликта с Луческу?

– Нет, просто не играл. Было несколько моментов, но я оставил их позади. В конфликтных ситуациях я стараюсь всегда думать о том, что я сам неправильно делаю. Не хотел искать оправданий. Когда я переходил в «Шахтёр», договорился с Ахметовым: если придёт хорошее предложение из большого клуба, меня отпустят. Первые шесть месяцев я играл отлично, и пришло очень интересное предложение из Англии. Не хотел бы называть клуб, чтобы не хвастаться.

– Начинается на А или на М?

– На Л (улыбается). Тренер клуба интересовался, какую просят за меня сумму. Позвонил мой агент: «Давайте договоримся». Ахметов ответил: «Нет, он такой хороший вратарь. Кто у нас будет стоять?» Агент говорит: «Ну, назовите цифру. У каждого игрока есть своя цена». Ответ: «20 миллионов – и он может идти».

– 20?!

– После этого момента я сломался ментально. И за три дня до чемпионата Европы в Португалии порвал квадрицепс, пропустил первенство. Вернулся в «Шахтёр», а клуб уже купил Яна Лаштувку. В августе в матче за сборную я снова повредил то же место – долго восстанавливался и потерял место в составе. Пошёл в «Хайдук» в аренду, чтобы получить игровую практику. Потом вернул место в сборной и получил приглашение от «Спартака».

«Глушаков – похороны? Что это значит?»

– Луческу всегда ведёт себя достаточно импульсивно. В раздевалке он такой же?

– Да, очень. Я никогда не любил криков. А после неудачной игры он сразу заходил в раздевалку и начинал кричать. Футболисты ещё на эмоциях после игры, и когда сразу начинаются претензии… В раздевалке из-за этого было несколько непростых ситуаций. Хотя до драк не доходило. Впрочем, Луческу всегда уважали, он имел большой авторитет.

– Газзаев и Гончаренко бросались бутылками в раздевалке. А Луческу что-то швырял?

– Нет. Просто кричал по-румынски. Мы эти слова даже выучили потом. Вообще, я очень благодарен Луческу. Он много интересных деталей объяснил мне.

– К примеру?

– Когда игрок идёт по бровке, в какую зону он навесит. А ещё очень часто заставлял защитников играть один в один. У нас на сборах в «Шахтёре» каждый второй день были товарищеские матчи.

– У «Зенита» так же.

– Вот в таких играх и тренируют крайних защитников идти вперёд один в один. Луческу даже говорил, чтобы их не страховали – пускай даже пропускаем, зато учимся. В товарищеском матче другие ощущения по сравнению с тренировкой.

– Нашему чемпионату действительно не хватает футболистов, которые идут в обводку.

– Оно и понятно. В РФПЛ многие команды отсиживаются, играя на контратаках, поэтому терять мяч крайне опасно.

– Кто из вашего «Спартака» пригодился бы нынешнему?

– Павлюченко – точно. Он много забивал, игрок штрафной площади. Титов, конечно. Защита у «Спартака» сегодня хорошая. Может быть, ещё Веллитон. Ну и вратарь один… (смеётся). Шучу! Ребров в этом сезоне – супер.

– Кто больше всего нравится в современном «Спартаке»?

– Глушаков провёл отличный сезон. Забивал несколько ключевых голов, которые придавали уверенности команде. Само собой, Промес. Ну и Ребров.

– Глушаков – это похороны. Слышали о таком?

– Нет. Что это значит?

– Мем, основанный на словах фаната «Спартака».

– Аааа, понял теперь. Забивает на последних минутах, хоронит. Помню Глушакова по «Локомотиву». Не думал, что он так «выстрелит». Важно найти свою команду, где подходящая атмосфера.

– Однажды вы по ходу матча подбежали к Майдане и толкнули его в грудь. Что произошло?

– Важная игра с «Зенитом», а он в 30 метрах от наших ворот решил пробрасывать мяч между ног. Конечно, мы потерял мяч и пропустили гол. Я такие вещи не прощаю (улыбается). Но я потом извинился. Это было некрасиво с моей стороны, но нельзя было так подводить команду.

– Помните гол Аршавина? Там был фол?

– Несомненно, ведь я держал в двух руках мяч, когда он ногой наступил на него.

– Пройдёмся немного по вашему «Спартаку». У кого из игроков той команды было лучшее чувство юмора?

– Ковач постоянно улыбался, всегда на позитиве. Я очень его любил как футболиста. Ещё Моцарт был весёлым.

– Серьёзно? А казался как раз угрюмым.

– Вовсе нет. Просто у него было много проблем с адаптацией в России.

– Какие розыгрыши устраивали футболисты в «Спартаке»?

– Я не помню розыгрышей. Только помню, как доктор Лю учил меня китайскому, и я постоянно на нём разговаривал. Люди думали, что я с ума схожу, потому что начал учить этот язык. Разучивал фразы: «привет», «как дела», «что будем сегодня кушать?», «ты устал?».

– Чувствовали, что китайский футбол станет таким прибыльным?

– Да, я уже всё знал! (Смеётся.)

«Ван Боммель забивал мне с центра поля»

– Человек с самым сильным характером, с которым вы играли в «Спартаке»?

– Назову двух. Денис Бояринцев и Радослав Ковач. У Бояринцева был очень сильный характер, он всегда выходил и забивал в конце матчей.

– По кому из старого «Спартака» скучаете больше всего?

– По администратору Жоре Чавдарю. Я его очень уважаю. Люди не знают, сколько он всего делает, а я видел, сколько он сил тратил. Работал с утра до вечера. Приходил первый на базу и последний выходил. Когда видишь, столько человек работает, начинаешь уважать. Для меня нет разницы, простой это рабочий или кто-то другой, главное – отношение. Я с Жорой много общался. Пересекался с ним и когда играл за «Ростов».

– Спартаковский борщ любили?

– На базе? Не очень. Но когда я был в Ростове, нашёл один ресторан, где готовили очень вкусный борщ. И тогда он начал больше нравиться.

– У вас осталось что-то из атрибутики «Спартака»? Значки, магнитики?

– У меня остался шарф. Мне его подарили болельщики после игры с ЦСКА – той самой, в которой мы победили 1:0. После матча болельщики всегда ждут около стадиона, там мне шарфик и передали. Конечно, осталась моя футболка. Когда играл в «Ростове», мне подарили спартаковский вымпел с автографами игроков после победы над ЦСКА.

– Неужели у вас нет на холодильнике магнитика «Спартака»?

– Нет, но у меня есть одна задача – привезти сыну футболку из Москвы. Он собирает майки. Ему семь лет, занимается в футбольной академии.

– Будет вратарём?

– Полевым. Он сначала хотел стать вратарём. Я сказал: «Сынок, если хочешь быть всегда виноватым, тогда оставайся в воротах». Сразу ответил: «Хорошо, тогда буду играть в поле!»

– Были такие случаи, когда шишки летели на вас?

– За всю мою карьеру психологически меня больше всего напрягал один момент – даже больше, чем ошибки. Психологически тяжело, когда не выручал – и в сборной, и в «Спартаке». Всегда про себя думал: почему не выручаю? Я должен приносить очки своей команде. Это мне больше всего мешало.

– Самый обидный мяч, который вы пропускали?

– Гол Марка ван Боммеля на молодёжном чемпионате Европы. Он пробил с центра поля под перекладину. Я стоял там, где должен был, но удар получился отменный: мяч летел параллельно земле.

– А в России?

– Данни пробил в Ростове. Мяч катился медленно, я думал, что он уже у меня, но ударился о кочку и полетел выше моих рук. Я потом кричал на агрономов. Они перед матчем должны были менять кусочек газона перед воротами. Его и поменяли, но плохо укатали. Получилось, как база в бейсболе.

– Самый неудобный нападающий, против которого вы играли в России? Вагнер?

– Может быть. Ещё по-настоящему тяжело было играть против Яна Коллера из «Крыльев Советов». Он был неудобным – два метра и техничный. Такого тяжело оттолкнуть.

«Вудгейт подкалывал Павлюченко из-за одежды»

– Самый быстрый игрок в вашем «Спартаке»?

– Владимир Быстров, естественно!

– Быстров вечно попадал в истории. Каким вы его запомнили?

– Много было историй, он был как ребёнок. Мне всегда было интересно заходить к нему на базе. Комната маленькая, телевизор большой, и Быстров в наушниках с приставкой. Всю ночь рубился, будто ему 10 лет. Мог пять часов подряд играть в Playstation.

– А каким запомнился Дзюба?

– Если Быстрову было 10 лет, то Дзюбе – 12 (улыбается). У меня с Дзюбой всегда были очень хорошие отношения, уважали друг друга и провели вместе прекрасный сезон в «Ростове». Он тогда забил много голов, мы выиграли Кубок России. Жалко, что Артём не раскрылся в «Спартаке».

– Когда спрашивали про чувство юмора, думали, что вы вспомните именно Дзюбу.

– Да, Дзюба постоянно шутил и заводил команду. Иногда тренерам это не нравилось. Артём каждую минуту говорит и говорит. Чаще всего шутил над Виталием Дьяковым – из-за причёски.

– А кто был самый хмурый в «Спартаке»?

– Жедер. Абсолютно без эмоций. Штранцль тоже улыбался редко.

– Кто был вашим любимым защитником в «Спартаке»?

– Ковач играл тактически грамотно. Жалко, что у него были проблемы с ахиллом.

– Кто в «Спартаке» в это время лучше всего одевался?

– Сложно сказать. Но знаю, что в «Тоттенхэме» Джонатан Вудгейт постоянно шутил над Павлюченко, особенно над его мокасинами. Один раз замотал и повесил над потолком. Вудгейт над всеми шутил. Даже больше, чем Дзюба.

– Чем вам запомнился Павлюченко?

– Хорошее было время, когда мы вместе играли в «Тоттенхеме». Я видел, что и Роме стало полегче – появился человек, с которым он мог говорить по-русски. Самое смешное было, что возле меня сидел Ассу-Экотто. Каждый день приходил на тренировку в 10:57 – за три минуты до начала. Нас четверо было из Хорватии, а он думал, что я русский! Когда узнал, что я хорват – удивился: «Думал, что ты из России. Все время с Павлюченко на русском разговариваешь!»

– Ассу-Экотто был же вообще сумасшедший.

– Он свой парень. Любит машины – у него были старинные модели, например «Форд Мустанг». Своеобразный, но очень хороший. Как только звучал финальный свисток, он сразу же убегал в раздевалку. Ещё Ассу-Экотто никогда не давал автографов. Говорил: «Я не люблю футболистов, которые бьют себе в грудь, а потом, как только поступает хорошее предложение, уходят в другую команду. Я не такой. Никогда не буду приветствовать болельщиков. Я такой — и всё».

– У кого в «Спартаке» была лучшая машина?

– У Йиранека. Я к машинам спокойно отношусь. Мне автомобиль нужен, чтобы довёз из одного места в другое — и всё. А он купил шикарный «минивэн». Внутри был телевизор, кожа – комфорт! Хоть живи в этой машине!

– У него был водитель?

– Почти у всех легионеров были водители, один я любил ездить на машине.

– Любили пробки?

– Да, очень (смеётся).

– А какая у вас была машина в «Спартаке»?

– Клубная. «Спартак» давал нам машины. Сначала «Ауди», потом «КИА».

– То есть вы могли спокойно ездить на «КИА» и вас это не волновало?

– Абсолютно. Я сейчас в Сплите езжу на «Смарте»», у нас маленький город. Раньше был «Смарт» с двумя местами, а сейчас четыре ребёнка, купил с четырьмя местами.

– А четверо детей умещаются в четырёхместном?

– Нет, у меня есть ещё другая машина. Семейная, большая.

– В Москве в пробках узнавали?

– Мы в пробках сами себя не узнаём! Чего за другими смотреть? Я помню, в Тарасовку ездили по три-четыре часа. Я жил там, где сейчас расположен комплекс «Алые паруса», это далеко от базы. Каждый день по 50 километров туда-обратно наматывал.

«Самый деревянный в «Спартаке? Жедер!»

– Кто в «Спартаке» был лучшим танцором из футболистов?

– Ари любил танцевать. Иногда в раздевалке это делал. При Карпину музыку уже разрешали — в отличие от времен Черчесова.

– Самый техничный игрок вашего «Спартака»?

– Титов. У него было превосходное первое касание. Не многие в Европе так могут.

– Самый деревянный?

— Жедер. Когда он давал мне пас, мне нужно было сконцентрироваться, чтобы попасть по мячу. Он постоянно скакал после его передач. На искусственном покрытии «Лужников» это было катастрофой.

– У кого в «Спартаке» был самый пушечный удар?

– Я любил, как Калиниченко пробивал штрафные. У него любой мяч был «падающий». У Бояры тоже был сильный удар.

– Кто был самым вашим большим другом в «Спартаке»?

– Ковач.

– Вы проводили время вместе?

– В Москве не было времени. Сходишь на тренировку, вернёшься домой, и уже никуда не хочется. Потренируешься, поешь, сделаешь массаж, пока доедешь до дома – уже три-четыре часа. Уже жена дома ждёт.

– Какие воспоминания остались о Карпине?

– Не самые приятные. Помню, что он всегда говорил про лимит – Карпин считал это проблемой в российском футболе. Из-за это перестал меня ставить. Ещё когда Лаудруп уходил, он сказал мне: «Будь аккуратнее. Карпин всегда давил на меня, чтобы ты не играл из-за лимита. А я как могу тебя не поставить, когда ты на тренировках один из лидеров?».

– Руки не опускались?

– Нет-нет. Я, конечно, был очень злой, но тренировался по максимуму. Хотел доказать, что он не прав. Но шансов что-то изменить не было. Потом пришло предложение с «Тоттенхема», в один из последних дней трансферного окна. Утром команда согласовала аренду, потренировался и вечером должен был улететь в Лондон. Но порвал кресты. Мне позвонил агент: «Вечером летишь в Лондон на медобследование». А я ему: «У меня травма». Гарри Реднапп, тогдашний тренер «Тоттенхэма», до сих пор думает, что я его обманул! Но всё же он мне позвонил и сказал, что готов забрать меня в команду сразу же, как я восстановлюсь. Так и было. На этом моя история в «Спартаке» закончилась.

– Кто самый человечный тренер из тех, с кем вы работали?

– Божович. Он всегда хотел через доверие к футболистам создать благоприятную атмосферу в команде.

– При вас у Джанаева был слабый период в «Спартаке». Вы были удивлены, что он провёл такой замечательный сезон в «Ростове»?

– Знаете, у вратарей есть такие моменты, когда тебе очень помогает организация команды. Когда я начал играть в сборной, передо мной играли Роберт Ковач, Дарио Шимич… Они вселяли уверенность в тебя. Возьмите пример Буффона. Да, он топ, но перед ним играют одни из лучших защитников в мире. А «Атлетико»: Де Хеа – супер, Куртуа – супер, Облак – супер. Думаю, что хорошая организация команды помогла и Джанаеву. Но он и сам прибавил в уверенности. В прошлом сезоне он показал, что может играть на высоком уровне. Сослан – суперпарень, мы до сих пор общаемся. Жаль, что плечо его так долго беспокоит.

– Не говорил, когда планирует вернуться?

– Говорит, что это что-то странное. Он всю зиму и лечился – но ничего не помогает.

– Помните, как он пропустил от ЦСКА в 2009-м? Как в тот момент пытались его подбодрить?

– Мне, конечно, было жалко и его, и команду: «Спартак» был близок к тому, чтобы выиграть чемпионат. Сослану было тяжело. Но я рад за него, потому что он показал характер своей игрой в «Ростове». Надеюсь, что люди забыли про его ошибки, и в будущем сборная может на него рассчитывать.

«Канга каждый день стучал ко мне в дверь и говорил: «Где деньги?»

– Вспомним ваш самый яркий сезон в «Ростове». Вы выиграли Кубок, а затем лишили «Локомотив» чемпионства.

– Все ждали, чтобы мы будем пьяные. А мы договорились, что сначала сыграем с «Локомотивом», а потом уже будем отмечать.

– Почему для вас важна была эта игра?

– Всегда приятно кого-то лишить чемпионства. Чтобы тебя запомнили. Но игроки «Локомотива» проиграли ещё до матча. Причём сами себе.

– Это как?

– Перед игрой я подошёл к Чорлуке и спросил: «Что с твоими игроками? Почему такие испуганные? Лица белые, как бумага». Тот развёл руками. А у нас, напротив, положительные эмоции, только что трофей взяли.

– Чем запомнился выигранный Кубок?

– Жаль, что финал проходил в Махачкале. В Москве было бы гораздо больше болельщиков. Незабываемы чувства, когда выигрываешь первый трофей в истории клуба. Такие эмоции может подарить только футбол.

– Что так долго держало вас в «Ростове» — с его долгами, проблемами?

– Я первый раз в жизни играл в такой команде, которая не борется за чемпионство. Чувствовал, что могу помочь, чтобы это изменить. Для меня это было сильной мотивацией. Плюс был Божович, с которым мне было очень комфортно работать.

– Правда, что один раз ребята были готовы бастовать, а вы их удерживали?

– Такое было не раз. У меня был авторитет. Но я, честно, устал от этого.

– Игроки просили разобраться с долгами?

– Конечно. Ладно ещё русские парни, а африканцы, особенно Канга, чуть ли не каждый день стучали ко мне в комнату и спрашивали: «Где деньги?» А я ему отвечал: «У меня, что ли, деньги?! За сколько ты играл у себя на родине?» Тот: «За пять тысяч долларов в год». «А в «Ростове» у тебя за одну игру бонусы в два раза больше». И он жалуется! Но и с африканцами у меня получалось найти общий язык.

– На сколько максимально задерживали зарплату?

– Не помню уже. Примерно 4-5 месяцев.

– Африканцы сильно обиделись на Гамулу за его высказывания про темнокожих?

– Да, очень сильно. Я их успокаивал. Вообще, я был там как посол мира. Гамула потом долго извинялся.

– Канга был больше всех недоволен?

– Больше Лоло и Ксулу жаловались: «Он не должен был так говорить».

«Если, не дай бог, стану тренером – вспомню Бердыева»

– Что первое сказал Бердыев, когда пришёл в команду?

– Помню, прочитал на вашем сайте, что в «Ростов» приходит новый тренер. 8 января у меня был день рождения, он меня поздравил – отправил смс. Когда приехали на сборы в Эмираты, сразу почувствовал, что это великий тренер и человек. Вся ситуация с уходом Божовича, тяжёлым периодом под руководством Гамулы сильно влияла на команду, на атмосферу внутри. Бердыев привёл с собой несколько новых футболистов. Работа с ними тоже очень помогла. Если я завтра я стану тренером, не дай бог, то буду пользоваться его средствами в будущем.

– Почему «не дай бог»?

– Потому что я вижу, какой большой стресс на себе испытывает тренер. Ты должен работать с утра до вечера. У меня маленькие дети, я не хочу таскать их за собой из одной страны в другую.

— В чём величие Бердыева как человека?

— Могу привести такой пример. Когда я ушёл из клуба, в Ростове встречались сборные России и Хорватии. Я зашёл к Бердыеву в кабинет. И первым делом он спросил меня о семье, детях. Сказал, что главное – семья. Именно при таком отношении к тебе понимаешь, что сделаешь всё для этого человека. Я очень рад, что с ним поработал. Жалко, что так мало.

– А что вы увидели у Бердыева как у тренера?

– На тренировках он очень серьёзный. Всегда требует от футболистов максимальной концентрации, хочет, чтобы мозги работали по максимуму. Чтобы завтра в игре футболисты делали то же самое. Много тактических деталей: как игрокам правильно занимать позицию на поле при исполнении аутов и угловых, как конструировать атаки. Он обращает внимание на все детали. Я понял, что именно из-за этого он достигал таких результатов в «Рубине» и «Ростове». Всё не случайно.

– Вы ушли из «Ростова» из-за проблемы с финансами?

– Это не главное. У меня жена и дети устали от перелётов. Всё-таки непросто постоянно летать в Ростов и обратно. Много всего накопилось. Я решил подождать другие предложения. Они были — из Греции, Франции, но это были маленькие команды. Я решил, что туда не пойду. Четыре-пять месяцев не играл, но тут меня позвали в «Депортиво».

– Там попроще и потеплее?

– Там попроще, но не сказал бы, что потеплее. Там постоянно дожди, место рядом с Атлантикой. Но в целом в Испании хорошо. Когда пришёл туда, понял, почему многие футболисты остаются там жить. Замедленная жизнь. Кормят хорошо, люди спокойные. Постоянно сиеста.

«В 19 лет зашёл в раздевалку сборной – весь дрожал»

– Вы в своё время исполняли пенальти.

– Восемь голов забил.

– Почему не били в финале Кубка?

– Собирался, но Божович решил не назначать меня. Говорил: «Пускай бьют молодые, потому что они ничего не понимают, не осознают ответственности». Но если бы серия продолжалась, я бы пробил.

– В вашей карьере был другой матч с серией пенальти – гораздо грустнее для вас.

– Да, четвертьфинал с турками на Евро-2008. Это было ужасно, раны до сих пор не зажили. В прошлом году меня позвали на телевидение. Там показали гол, который я пропустил на 120-й минуте. Раньше не мог смотреть на это. Вроде бы мяч летит мне в руки, но тут — рикошет от спины, и он залетает в девятку. Вы не поверите, но я только в тот момент узнал, что рикошет был от Ковача. 10 лет думал, что мяч задел Шимунича. Тогда мы должны были стать чемпионами Европы. У нас была замечательная атмосфера. Думаю, мы бы обыграли в финале даже испанцев.

– Перед серией пенальти вы уже были «убиты»?

– Никогда не прощу себе, что в тот момент мы, опытные игроки, не среагировали на ситуацию. Надо было взбодрить команду. А мы не смогли. Мы просто были психологически мертвы, не готовы к пенальти. После первого удара мяч пролетел подо мной, и я понял: это всё, мы сегодня не выиграем.

– Чьей игрой в сборной Хорватии восхищались?

– Многими. Особенно рад, что поиграл с ребятами, которые взяли бронзу на ЧМ-1998. Билич, Бобан, Просинечки, Шукер. Помню, я ещё молодым был, оставался с Давором после тренировки. Кто-нибудь подавал, а он бил с лёту. Сумасшедшие удары – сильные и точные.

– У кого-нибудь ещё в мире встречали такую левую, как у Шукера?

– Чтобы кто-то забивал такие техничные голы? Нет. Разве что Месси.

– Какие были эмоции, когда попали в сборную с такими звёздами?

– Когда в 19 лет зашёл в раздевалку сборной – весь дрожал. В одной комнате с кумирами! Сначала болел за них, а тут вот они. И я с ними. Они хорошо приняли меня, успокоили. Потом, когда в сборную приходили молодые футболисты, поступал так же. Это очень помогает.

– С Биличем общались, когда тот был в «Локомотиве»?

– Постоянно.

– Почему у него здесь не получилось?

– Я его предупредил, что здесь нужно быть жёстче. Он, наверное, не смог.

– Слышали, как он играет на гитаре?

– Нет, ни разу. Но я такую музыку не люблю. Металл для меня – это как скрежет сломавшейся машины.

– А что-нибудь из русской музыки нравится?

– Тимати. Особенно песня про Москву.

– Кем видите себя в будущем?

– Я надеюсь, что стану функционером.

– Ждёте предложений?

– Да!

– Шукер – президент хорватского футбольного союза. Не предлагал работу?

– Нет. Сейчас я учусь в тренерской академии при федерации. Ещё изучаю спортивный менеджмент в Сплите.

– А в «Спартаке» хотели бы потрудиться?

– Был бы очень рад. Но в футболе нет никаких гарантий. Поэтому я выбираю то, что лучше для моих детей.

— Селихов говорил, что хотел бы с вами поработать.

– Да, мы переписываемся. Саня – очень хороший парень. Недавно прислал мне фотографию, где «Спартак» играл в Кубке УЕФА с «Удинезе». На первом плане я, а за воротами мальчик, подающий мячи – Селихов. Вернуться, конечно, хочу. Это будут лучшие эмоции.

«Реал» живьём в 10 раз лучше, чем по телевизору»

– Помните матч Хорватия – Англия? «Мерседесы», обещанные Федуном, кому-нибудь достались?

– Нет. Сказали спасибо и отказались. Мы играли за страну.

– Кто решил отказаться от них?

– Вся команда. Мы играли за страну, а не за них. Федун мне потом сказал: «Я же обещал, я должен сделать». А я ответил: «Не надо, это будет неправильно воспринято».

– Каким вам запомнился Федун?

– Я считал, что он должен проводить больше времени с командой. Да, он здорово её финансировал, но контакт с футболистами должен существовать. Когда президент больше проводит времени с игроками, они чувствуют большую ответственность.

– Завершать карьеру в матче с «Реалом» — круто?

– Да, хотя поставили меня случайно. Я же до этого не играл. И тут сломался основной вратарь. Поставили меня. Я тогда твёрдо решил завершить карьеру. Здорово сделать это в таком матче.

– Тот «Реал» – это космос?

– По телевизору выглядят мощно, а на поле выглядел ещё в 10 раз лучше! Особенно восхищал контроль мяча. Всё делали как надо. Мне Роналду дважды забил. Но и я достаточно много ударов отбил – помню, несколько от Марсело и Хамеса. Два раза мяч попал в штангу. Весь второй тайм стадион кричал: «Плети, оставайся!» Тогда я не понимал эти слова, но затем друг объяснил мне. Даже сказал, что плакал в тот момент. Первая и последняя игра на том стадионе, но какая атмосфера! Чувствовал, что ухожу спокойно. С чистой совестью отпускал карьеру игрока, чтобы идти дальше…

— А почему решили закончиться?

— Сыну было пора идти в школу. Испанского он не знал. Решил не мучить. Да и в целом – я играл много. Пришла пора уделить время семье…

…После интервью мы устроили тест для Плетикосы. Предложили по картинкам угадать, кто из показанных нами вратарь, а кто нет. Вот что из этого получилось.

Видео можно посмотреть на «Чемпионате»

Беседовали: Галина Козлова, Никита Кузин, Денис Целых, Григорий Телингатер.