Вчера вечером увидел комментарий Романа Орещука на ленте одного из федеральных агентств и почувствовал боль человека. Написал ему в вотсап, в ответ прилетает фотка скупого мужского стола: бутылка виски, салат и сок.
«Пью и плачу. Уже три часа ничего не могу с собой поделать, — пишет Роман. — Это был ТОП человек, полнейший позитив».
Извиняясь, прошу уделить немного времени для разговора о Сарсания. Роман соглашается: «1 мин, только умоюсь пойду».
По ходу интервью голос Орещука дрожит, пару раз он близок к срыву. Но сдерживается, несмотря на глубину своей утраты. Ему сложно говорить о потере друга.
«Он постоянно летал туда-сюда, жил на два города»
— Как вы узнали, что случилась трагедия?
— Ехал в машине, когда получил смс от Радимова: «Это ***. Костя умер». Ударил по тормозам, чуть не врезался. Просто охренел, не поверил в это. Позвонил знакомому, он общается с сыном Сарсании. Со слов Дениса, в пятницу папе стало плохо, и его отвезли в больницу. К вечеру ему чуть полегчало, но потом снова стало хуже. В субботу он впал в кому на несколько часов, и, не приходя в сознание, умер на руках у сына.
— Сарсания жаловался на здоровье в последнее время?
— Нет, мы виделись после матча «Краснодар» — «Зенит». Мой кум Виталий был на игре в одной ложе с Фурсенко и Сарсанией. Костя перепутал его и заново с ним познакомился. Я написал ему: «Там Виталик рядом, ты что — не узнал?».
Кум рассказал, что, видимо, после того как Костя прочитал смс — он поднялся, вышел на улицу, подошёл к нему и спросил: «Виталик, ты? Прости — не узнал, столько лет не виделись». Дальше он подозвал Фурсенко, познакомил их. Сарсания не чурался никого и ничего — для него все были равны.
Говорят: «Почему он не обследовался?». А как понять, что тромб может оторваться?
После игры с «Краснодаром» мы стояли, смеялись, общались. Потом обнялись и попрощались возле автобуса. Костя не жаловался на здоровье. Мне говорят: «Почему он не обследовался?». А как тут поймешь, что тромб может оторваться?
— Правда, что их было два?
— Врать не буду, точно не знаю. Но говорят, что два.
— Сарсания москвич. Возможно, сказались частые перелёты в Питер и обратно?
— Он постоянно летал туда-сюда. На два города жить тяжело. Вот пожалуйста, к чему приводят нервы от футбола. Женя Смоленцев (бывший технический директор «Спартака». — Прим. «Чемпионат») тоже плохой. Пережил два инсульта, сейчас лежит в реанимации. Это же не просто так. Дай бог всем здоровья, это самое главное.
«Познакомился с женой благодаря Косте»
— Ваше главное воспоминание о Сарсании?
— Сейчас как раз сидим с женой, вспоминаем. Я же познакомился с ней благодаря Косте. Если бы не он, я бы не оказался в Москве, и у меня не было бы трёх детей. Где бы я тогда был, чем занимался? Это он перетащил меня в «Спортакадемклуб». Сарсания попросил Радимова, чтобы он поговорил со мной. Ему нужен был дядька в команду, в моём лице он видел такого футболиста.
Переговоры шли тяжело, тем более я был после операции. Боялся, что приду в команду больной — зачем я нужен такой? Но Костя меня убедил, что ему нужен именно такой человек, как я. В итоге принял его предложение. Переехал в Москву и познакомился с супругой, мы поженились. Сарсания сделал нам очень щедрый подарок на свадьбу.
Когда «Зениту» стало плохо и пришёл Фурсенко, кого он позвал? Конечно, Костю.
— А если вспоминать агентскую деятельность?
— Костя привёл меня за руку к Алексею Сафонову и сказал: «Это Роман, я за него ручаюсь». Алексей Николаич взял меня к себе в агентство (СА-Футбольное агенство. — Прим. «Чемпионат»), так что я попал туда по протекции Сарсании. Он же был одним из первых, кто позвонил, когда меня назначили спортивным директором «Динамо». Порадовался и объяснил, чего от кого ждать в этом клубе, чего опасаться. Проинструктировал по полной программе.
Если возникали вопросы с иностранным агентами, я спрашивал их: «Знаете, кто такой Сарсания?». Всегда отвечали «Да, он топ!» Я продолжал: «А если он за меня словечко замолвит — обсудите со мной дела?» И всегда я слышал один и тот же ответ: «Конечно, если Костя скажет — нет проблем». Я не раз просил его об этом, он даже смеялся: «Может, процент с тебя брать?». В шутку, конечно.
«Сарсания заподозрил, что я сдал игру «Анжи»
— Как он помогал во время вашей работы в «Динамо»?
— Мы часто обсуждали, как вести переговоры. Я его просил и футболистов пристроить. Того же Губочана в «Марсель». Костя скоординировал, а мы решали вопрос с его агентом и спортивным директором французского клуба. Само собой, ни копейки он за это не взял. Хотя мог спокойно попросить, на тот момент он не был спортивным директором «Зенита».
Вспоминаю такие мелочи и понимаю, что агентская деятельность была для него не работой, а хобби. Вот почему такой известный, состоявшийся человек пошёл в тренеры? Он не реализовал себя в этой сфере, но хотел этого. У него многое не получалось, но многое и получалось. Главное, что он бескорыстно любил футбол. Сарсания мог сидеть в «Зените» 150 лет, и всё было бы у него хорошо, но он плюнул и пошёл искать себя в другой ипостаси.
Сарсания достал шампанское и сказал: «Ром, я должен признать — ты чист. Прости, бес попутал».
Когда «Зениту» стало плохо, и пришёл Фурсенко, кого он позвал? Конечно, Костю. Посмотрите какую команду собрал Сарсания! Всегда говорил: для меня топ-функционер, — это Константин Сергеевич. Его уход — такая невосполнимая утрата, что, блин… Я до сих пор не верю в это. Приписываюсь с Владом и не могу принять, что ушёл мой старший товарищ.
— Многие отмечают человеческие качества Сарсании. Момент в вашей жизни, когда он повёл себя благородно?
— Костя пригласил меня в «Спортакадемклуб», и он же косвенно убрал оттуда. У него возникли подозрения, что я сдал, продал игру. После матча с «Анжи» мы сильно поругались при всех в раздевалке. Я собрал вещи и уехал.
Из-под меня тогда забили гол. Всё было накручено, но это бред — никто не предлагал нам никаких денег. Просто кто-то пустил слух, и Костя почему-то в него поверил. Мы были близки, но после этого стали врагами и долгое время не общались. Месяца два не разговаривали, но потом однажды он позвонил и пригласил меня на встречу в гостиницу «Балчуг».
Если честно, я переживал. Думал, приеду — а там какие-то разборки. Поехал не один, боялся, не дай бог, что-то новое «прилепят». Он сидел со своим сыном в ресторане, пригласил за стол. Я сел, он достал бутылку шампанского и сказал: «Ром, я хочу извиниться — был не прав. Навёл справки, провел собственное расследование и должен признать — ты чист. Прости, бес попутал». Человек умел признавать свои ошибки. С того момента мы стали особенно близки.
Я ведь сам ушел из команды после той игры. Эту историю может подтвердить, к примеру, тогдашний президент клуба Андрей Лексаков. Все ребята, кто был тогда в «Спортакадемклубе», её прекрасно знают. Другой на месте Кости махнул бы рукой: «Да и хрен с ним». Но не Сарсания, он добился правды. Мы через многое прошли вместе, для меня это человечище. Его уход — личная трагедия. Пусть земля ему будет пухом — покойся с миром, Константин Сергеевич.