В матче открытия чемпионата мира сборная России разгромила Саудовскую Аравию — 5:0, а страна отпраздновала победу вместе с тысячами гостей. Это был триумф. В тот вечер мы стали жителями реабилитированного государства, где вместо авторитарного режима, нетерпимости и холода запуганные пропагандой иностранцы нашли свободу, красоту, тепло, а мы в придачу ещё и команду, которая умеет играть в футбол.
Гордость за эту Россию очень больно отпускать. Уже две недели прошло, но мы до сих пор как дети радуемся объятьям с британцами, песням с аргентинцами и «калинке» с исландцами. Только гуляя с аккредитацией или паспортом болельщика по главным улицам избранных российских городов, в один момент понимаешь, что новая реальность вымышлена.
В первый раз несоответствие ударило меня по пути из Сочи в Москву, когда наш бесплатный, защищённый полицией поезд без остановок пролетал мимо чужих людей на платформах.
Во второй раз я сломался в прекрасном Нижнем Новгороде, когда зашёл в официальный фан-шоп на Большой Покровке и увидел там хэбэшную футболку за 8 тыс. рублей. Мы с коллегой так удивились, что начали записывать обзор на цены. Оказалось, правда, что для съёмок нужно официальное подтверждение ФИФА, поэтому нас тут же справедливо остановила охрана, но на телефоне осталась стартовая фраза примерно такого содержания: «Ого, себестоимость этого чуда – 200 рублей, а реальная цена – пенсия».
Фото: «Чемпионат»
Фото: «Чемпионат»
Пенсия!
На Никольской и на Покровке мы ежедневно фотографируемся с одетыми в одни перья мексиканскими дедушками или делаем селфи с причудливыми панамскими бабушками, но практически не видим наших пожилых людей.
Где они? Что сейчас смотрят телевизору? Стало ли им лучше от того, что на определённых отрезках страны построили аэропорты и дороги, по которым сюда приехали пенсионеры с другого конца земли?
Фото: «Чемпионат»
Так случилось, что мы с коллегой свернули от фан-феста на перпендикулярную, старейшую в городе нижегородскую улицу. Коллега с восторгом шёл туда, чтобы посмотреть на редкие дома XVIII-XIX веков, не тронутые крупнейшими войнами. Он хотел написать об уникальной красоте, но нашёл историю страны либо догорающей, либо забитой досками, либо ветшающей вместе с людьми. В итоге появился текст с заголовком «Позор», но не для хайпа – товарищ был искренне расстроен.
Фото: «Чемпионат»
Я же, наоборот, нашёл на Нижегородской то, что потерял на фан-фесте – наших стариков. Они донашивали последние пиджаки, ковыляли с тележками за лекарствами или пытались купить сахар и гречку хоть чуть-чуть подешевле, чем в соседнем дворе.
Мне хотелось спрашивать у них только про ЧМ: стало ли лучше в Нижнем, ходят ли они на Покровку? Но когда первые ответы начали сводиться к пенсионной реформе, я вернулся к той самой реальности, где уже нет иностранцев, зато есть наши женщины, вынужденные работать до 63, а не до 55, и мужчины, которые будут получать пенсию с 65, а не с 60.
Фото: «Чемпионат»
Я стоял на этой Нижегородской улице в двух минутах от праздника и слушал о страданиях.
О том, что для радости от ЧМ нужно либо здоровье, либо деньги – но ни того, ни другого нет.
О том, что нет денег на лекарства, зато есть ЧМ за 70 млрд евро (откуда взялось это число?).
О том, что в книгах европейские пенсионеры путешествуют по миру и позволяют себе кофе или бокал вина, а наши у себя дома считают последнюю копейку.
О том, что с иностранцами не очень хочется говорить, потому что по телевизору о них всё давно рассказали. Особенно об американцах.
О том, что в центр не хочется, потому что просто не дойти.
О том, что мы больны – физически и не очень. И что пенсионный возраст, конечно, подняли потому, что до него люди вряд ли доживут.
О том, что им жалко нас, потому что когда-то мы в России станем ими и испытаем на себе не триумф, а всю тяжесть бытия.
Ну а пока ладно, оставим это. До фан-зоны три минуты. Возвращаемся. Пляшем. Скоро плей-офф. Наша борьба за выживание начнётся позже.
P.S.
— Мы же лишь старухи у подъезда, – сказала одна из бабушек. – А Россия-то у нас — она великая.