В тот момент, когда Ракитич привёл в экстаз одну относительно небольшую балканскую страну и в уныние – самую большую в мире, мне впервые на чемпионате стало по-настоящему обидно. Не за себя, не за пресловутую державу – оставим пафос политиканам – за одного восьмилетнего мальчика. За сына.
Перед серией пенальти от жены прилетело сообщение: «Ваня разложил перед телевизором фотки футболистов… и молится!». Когда в Сочи всё было кончено, мозг живо нарисовал картинку, как в тысяче километров от Самары, в московской ночи, родной человечек со слезами на глазах собирает с пола бумажных Головина, Марио и других любимцев. На душе стало совсем погано.
Я могу понять, что понесло к точке Фернандеса. Бывают в жизни ситуации, когда «прёт» и кажется, что сам чёрт тебе не брат. У Марио на этом турнире «пёрло». Умопомрачительный, с нереальной для живого человека индивидуальной статистикой матч против Испании, драгоценный гол в добавленное время Хорватии – после таких подвигов удар по неподвижному мячу с 11 метров и правда может показаться парой пустяков: раз – и готово.
Эйфория помешала нашему бразильцу трезво оценить свои силы и привела к промаху. В конце концов, благодаря Марио эта серия пенальти и стала возможной – он как никто другой имел право сыграть разок в лотерею с судьбой.
О Смолове, при всём уважении к десяткам голов во внутреннем чемпионате, этого не скажешь. Это, простите, было похоже на выходку обиженного на весь мир мальчишки: ах, вы не верили в меня? Ну так я вам сейчас покажу.
Показал…
Мне очень не хочется верить, что в кульминационный для российской сборной момент один футболист поставил личные интересы выше командных. Не очень получается – не поверить. Потому что со стороны это где-то так и выглядело. Для меня по крайней мере.
Фёдор Смолов – образованный, умный и по-спортивному талантливый человек, это не обсуждается. Но вот конкретный Кубок мира, главный турнир своей и не только жизни, Фёдор Смолов, будем называть вещи своими именами, провалил. Ожидания с реальностью разошлись кардинально. Пенальти в ворота Испании дела не меняет – даже его форвард «Краснодара» исполнил технически небезупречно. Хорошо – залетело. Могло не залететь.
Смолов не вдруг, не вчера перестал соответствовать образу «русского нападающего №1 прямо сейчас». В весенних спаррингах он уже был блёклой копией самого себя лучших времён. Нарочито уклонялся от борьбы, публично полемизировал с тренером, не забивал – и всё равно оставался основным. В том, что безусловно одарённый футболист Смолов в какой-то момент почувствовал себя особенным, незаменимым, мы тоже виноваты. Миф об устойчивом интересе к нападающему в лучших лигах мира – его ведь наша пресса сочинила и настойчиво поддерживала. Но ещё в большей степени деформации самооценки способствовала тренерская позиция. Как бы ни играл Смолов – а играл он последнее время, будем откровенны, плохо – всё равно оставался основным.
Вычеркнув из расширенного списка сборной фамилию Чалов, тренер избавил Смолова от молодого, голодного до успеха конкурента. Тем самым Черчесов укрепил у Фёдора иллюзию непогрешимости, а заодно лишил себя выбора в атаке. Смолова мог заменить Дзюба, Дзюбу Смолов – и всё. Запасного, третьего варианта у России впереди не осталось.
Комфортабельность положения и сыграла со Смоловым злую шутку. Когда реальность внезапно изменилась, и Дзюба буквально зубами выгрыз место в основе, Фёдор к этому оказался морально не готов. Перед прессой он по-прежнему держался уверенно, хотя иногда из-за гладких формулировок и прорывалась злость. Язвительная реплика про «худших футболистов мира», разумеется, не тренеру предназначалась – журналистам, болельщикам. Проблема в том, что лично Фёдор Смолов никому ничего не доказал.
Доказал Головин – что является сегодня самым ценным активом сборной России. Доказал Черышев – что полтора десятка травм не сломили дух. Доказал Дзюба – что в ярости способен горы свернуть. А Смолов – нет. Что ни делал он на поле – всё, ну, почти всё невпопад. В этой ситуации, наверное, на себя честнее обижаться, чем на окружающих.
Даже в таком, далёком от идеального, психологическом состоянии Смолов мог бы принести пользу команде – уняв своё эго и просто отойдя в сторонку. Видишь, что игра не идёт – профессионалы такие вещи тонко чувствуют – так возьми самоотвод на пенальти, отдай другому удар, более твердокожему. Тем более – первый, задающий тональность серии. Но даже тут, за пределами игрового времени, мириться со вторыми ролями Фёдор не захотел и не стал. Самолюбие взыграло в самый неподходящий момент и не в той форме, в какой требовалось команде. Извините, не поверю, что остальные 10 человек не решились открыть серию и в 20 рук выпихнули Смолова навстречу Субашичу. В таких случаях инициатива зачастую исходит от футболистов – тренер, как правило, даже не вмешивается. Возможно, в этой конкретной истории вмешаться стоило, ну да что теперь об этом говорить. Упущенного не вернуть, сделанного – не переиграть.
В самом по себе желании повыгоднее «продать» себя в топ-лигу нет ничего предосудительного – только похвальное. Делать это нужно было иначе – как Акинфеев и Зобнин, Кутепов и Головин. Как тот же – да-да – бедняга Марио. У Смолова же вместо рекламы вышла антиреклама. И виноваты в этом, Фёдор, уж точно не злобные писаки.
