- Адвокаты Кокорина заявили, что ожидали решения суда о заключении в СИЗО. А вы догадывались, что мера пресечения окажется столь суровой?
— Да. Мы изначально были готовы к такому развитию событий, поскольку видели возникший общественный резонанс и понимали, что он может оказать негативное влияние на принятие следствием таких решений. Являясь в следственные органы, мы, желая пройти все процедуры, понимали, что на каком-то этапе придётся находиться, к сожалению, в таких условиях.
— В делах без подобного резонанса меры пресечения чаще всего мягче?
— По составу статьи «Хулиганство» максимальная мера пресечения в большинстве случаев – домашний арест. В практике бывало, когда тот же Тверской суд избирал в виде меры пресечения содержание под стражей, но в дальнейшем апелляционные станции суда эти решения отменяли. Достаточно много таких историй. Надеюсь, в нашем случае следующие инстанции подойдут к мере пресечения более гуманно, а следствие к тому времени уже разберётся с истинной картиной данного дела, что позволит правильно квалифицировать действия всех участников, в том числе и Мамаева.
— Известно, что сначала многие адвокаты не хотели браться за дело и защищать Кокорина и Мамаева. Как вы решились?
— Я об этом не слышал. Павел изначально обратился ко мне, и мы с ним, наверное, более суток пытались разыскать, где и у кого дело находится в производстве. Затем в рамках времени, установленного следствием, мы явились на допрос.
— Как сейчас Павел себя чувствует?
— Я сегодня пытался его посетить. Насколько мне известно, пятница — короткий рабочий день, слишком много людей. Сегодня я к нему не попал. В понедельник у него буду и надеюсь, мне удастся его увидеть. Его сегодня посещали члены ОНК (Общественных наблюдательных комиссий), отлично с ним пообщались.
— «Краснодар» заявил, что твёрдо намерен разорвать контракт с Мамаевым. Есть ли вероятность, что Павел всё-таки останется в команде?
— Я не могу давать оценку действиям или желаниям работодателя. Незнаком с условиями его контракта и обязательствами, которые Павел на себя брал. Все подобные вопросы уже задаются работодателю. Безусловно, в той части, которую могли донести до суда, мы эту информацию донесли. В том числе обоснование, что нет целесообразности заключать Мамаева под стражу, поскольку это может повлечь прекращение трудовых правоотношений, что, в свою очередь, неблагоприятно повлияет на его финансы и репутацию, отразится на нём и его семье.
Насколько клуб готов бросить в такой ситуации своего игрока, не дав следственным органам до конца разобраться и вынести правильную оценку действиям Мамаева? Мы уже заявляли, что она на данный момент неверная. К «Хулиганству» в эпизоде в кафе он непричастен. Это объективно видно на видеозаписи, которую все смотрели. Мы данную квалификацию считаем неверной и полагаем, что следствие рано или поздно придёт к правильным выводам. Также рассчитываем, что данная квалификация будет впоследствии убрана из обвинений.
— Имеете ли вы право представлять интересы Павла в общении с «Краснодаром» на эту тему?
— Я являюсь защитником по уголовному делу, каких-либо доверенностей или полномочий в вопросе отношений с клубом не имею. У него есть агент, который вправе вести переговоры и разрешать все вопросы в рамках заключенного контракта. Моя задача – организовать профессиональную, квалифицированную защиту Мамаева в рамках уголовного дела.
— Вы говорите, что к хулиганству в кафе Мамаев непричастен. А что можете сказать про другой эпизод, случившийся на парковке?
— Мы по нему также дали развёрнутые показания. В настоящее время он квалифицирован следствием по статье 116 – умышленное причинение побоев. Исходя из тех повреждений, которые там установлены потерпевшим, возможно, со временем будет переквалификация на другую статью, предусматривающая либо лёгкий, либо средней тяжести вред здоровью. Пока об этом речь не идёт, уголовное дело возбуждали в отношении неустановленных лиц. Подозреваемыми по этому делу ни Мамаев, ни Кокорин не являются.
— Разве по эпизоду на парковке Павел не является главным фигурантом?
— Он не главный фигурант, он один из участников. Мы дали подробные показания по этому делу и указали степень своего участия в этом эпизоде. Подозрений в рамках этого уголовного дела не выдвигалось. Только по эпизоду в кафе. А в нём мы признали свою непричастность к этим действиям.
— Ещё раз. Ни подозрений, ни обвинений за эпизод с избиением водителя на парковке Павлу не предъявлено?
— Ни подозрений, ни обвинений в отношении Павла не выдвигалось. Хотя мы подробно рассказали обо всех обстоятельствах.
— Вернёмся к решению суда о мере пресечения. Апелляция будет подана в понедельник. Насколько вероятен положительный исход?
— Гадать на кофейной гуще мы не будем. Подавая любую апелляционную жалобу, мы рассчитываем на положительный результат. В данной ситуации остаётся надеяться на то, что вышестоящий суд по истечение определённого времени, имея возможность оценить и другие данные следствия (которые, возможно, и мы представим), примет решение о смягчении меры пресечения. В том числе на ту, которую просили и мы. Она вполне адекватна и позволит достаточно быстро завершить расследование и соблюсти все необходимые условия по обеспечению его качественности и быстроты. Это ограничительные действия, вот и всё.
— Когда только всплыла эта история, информационный фон вокруг Кокорина и Мамаева был очень негативным. Сейчас он несколько поменялся. Замечаете сдвиги в положительную сторону?
— Вы же знаете, это наша русская традиция: сначала мы находим народных антигероев, затем от гнева к милости один шаг. В данном случае общество более подробно вникло в ситуацию и поняло, что каждый имеет право на некие ошибки. Другое дело, как эти самые ошибки человек имеет возможность осознать и исправить. Такие жизненные катаклизмы не должны ломать человека. И не надо отворачивать от него болельщиков и других членов общества. Не нужно пытаться из простого, по большому счёту, инцидента, делать сенсацию, которая будет негативно влиять на ход расследования.
Все процессуальные решения, которые сейчас приняты, связанные с заключением под стражу, — это негативное последствие фона, распространенного через СМИ. А обсуждения в них наполовину не соответствуют действительности. Слухи и сплетни приводят к необходимости применения таких жёстких и быстротечных решений.
— Сложно защищать человека, который в глазах общества находится в настолько негативном фоне?
— В этом и заключается профессионализм любого специалиста. Будь ты юрист, адвокат или медик, нужно отвлечься от всех эмоций и чётко делать свою профессиональную работу, анализировать материалы дела и представлять свою позицию в том виде, который необходим защите. Доводить её до сведений лиц, которые будут принимать процессуальные решения по данному делу. Закон и право должны исключать эмоциональные фоны. Мы ориентируемся на обстоятельства дела, они уже почти все выяснены, есть объективные видеозаписи, на которых чётко видна картина случившегося. Она позволяет любому более-менее квалифицированному юристу, разбирающемуся в уголовном праве, оценить действия всех участников.
— И последний вопрос. Вы понимаете, почему младший брат Кокорина даёт показания против Мамаева? Он откровенно его «валит».
— Во-первых, мне эти показания неизвестны. Во-вторых, я не могу комментировать показания, данные в ходе расследования, поскольку и я, и другие участники давали подписку о неразглашении. Но в любом случае, кто бы какие показания ни давал по данному делу, они запечатлены на кадрах видеозаписи, и по ним вполне реально сделать более объективную оценку, чем по субъективным показаниям тех или иных участников.
