Рано или поздно, конечно, сборную России ждёт спад — играть всегда на таком кураже, как последние три месяца, просто невозможно. Каждый, кто попадает в команду Станислава Черчесова, расцветает магическим образом, последним примером стал Гилерме. Вратарь «Локомотива», к которому осенью есть вопросы по игре за клуб, выдал надёжные 180 минут со Швецией и Турцией, увенчав их потрясающей передачей на Александра Головина в Сочи. Пусть это будет штампом, но такой ввод мяча рукой, отрезающий две трети соперников от эпизода, был действительно вполне достоин сравнения с величайшим вратарём в истории нашего футбола.
Эта атака примечательна ещё и тем, через какую зону она прошла. Да, сильный правый фланг, на котором всегда активен Марио Фернандес, — один из главных козырей Черчесова (на чемпионате мира всё, что мы забивали, пришло оттуда), но разработка этой зоны именно в матче с турками обязана была принести успех. И в матче в Турции была заметна проблема в квадрате между левым защитником, левым центральным защитником, левым полузащитником и опорником сборной Мирчи Луческу — переводы туда создавали даже не ситуации 1vs1, а часто 2vs1 или 3vs2, чем наша команда пользовалась.
Проблема возникала из-за несбалансированной турецкой игры. Шведы, к примеру, используя свои 4-4-2, такого себе не позволяли — они достаточно плотно заколотили фланги и в целом выявили некоторые созидательные проблемы сборной России. Но даже по той игре было понятно, что в равной игре с соперником, который не позволяет себе слабости в одном из флангов и играет в атаке без перекоса к одному из краёв, Черчесову важен объём передач в штрафную от крайних защитников. В Калининграде Рауш и Фернандес поровну распределили на себя этот объём — 13 передач (6 и 7 соответственно). В Сочи вышедший слева Фёдор Кудряшов за матч отметился всего одной передачей в чужую штрафную.
И дело не в том, сыграл ли он слабо. Черчесов, выпуская более оборонительно ментального крайнего защитника на Турцию, провоцировал соперника проводить атаки через его фланг, переводить фронт наступления правее, оставляя на противоположном краю наших игроков в изоляциях. Как только в зоне Кудряшова турки теряли мяч, задачей нашей команды было как можно раньше доставить их на фланг Фернандеса-Ионова, где помимо прочего помогал и Головин.
В первом тайме это получалось хуже. Во-первых, турки были ещё в порядке по кондициям и хорошо возвращались назад и имели подстраховку, а во-вторых, после перерыва счёт всё же обязывал их идти вперёд активнее. В итоге если в первые 45 минут наши соперники совершили 15 потерь на нашем левом фланге и полуфланге обороны, то после перерыва — 26. Естественно, возможностей реализовать быстрый перевод с игрой 1vs1 или 2vs2 в зоне на правом краю стало несоизмеримо больше. Просто посмотрите на карту ключевых передач, разбитую по таймам. Одного взгляда на неё достаточно, чтобы понять, насколько чётко сработал план сборной России.
Лишь одна из семи острых атак команды Черчесова за второй тайм развивалась не через правый фланг/полуфланг. И четыре из них заключили в себе меньше двух передач до момента последнего паса.
Очевидно, что сборная прекрасно сыграла на турецкой слабости, и в этом есть классный симптом. Наша национальная команда потихоньку перестаёт отталкиваться от сильных сторон соперника и пытаться закрыть лицо от его ударов. Теперь мы сами первым делом выискиваем возможности для таких резких ударов, а это выводит сборную на новый статус. Даже в той же игре со шведами потенциальная слабость их плотных 4-4-2 была выявлена. Игроки гораздо чаще, чем с турками или чехами, разбрасывались диагоналями в зоны между линий, стараясь создать ударные позиции после смещений (в итоге Россия сделала на четверть больше обычного количества длинных передач).
Да, в итоге это до конца так и не сработало. Мы не выиграли в Калининграде, но уже выглядели командой, которая понимает, какой концепт ей необходим для победы и какие действия для этого необходимо предпринимать. Статус сборной — во многом благодаря тому, что игроки сами поверили в себя, — растёт сейчас быстрее, чем мы могли бы себе представить.
Спад неизбежен, но теперь и не так страшен.
