Гжегож Крыховяк пришёл в редакцию «Чемпионата», чтобы поиграть в FIFA 19 с болельщиком в рамках нашего проекта. Конечно, мы не могли отпустить хавбека без интервью. Поляк появился в «Локомотиве» летом и стал стабильным игроком основы. За несколько месяцев успел и забить, и отдать голевые, и даже несколько раз удалиться.
Фото: Алёна Сахарова, «Чемпионат»
Крыховяк заглянул к нам на следующий день после посещения Большого театра. Не часто в такие места ходят футболисты. Так что с этого мы и начали разговор.
Театр, ЮАР
– Что смотрели в Большом театре?
– «Один день из жизни Ивана Денисовича». Было интересно, и место просто фантастическое.
– Всё поняли?
– Я пошёл ради двух вещей: постановка и сам театр, который является таким же достоянием Москвы, как и Кремль. Билеты пришлось брать за два месяца – спрос был дикий.
– Часто ходите в театры?
– Был ещё в парижской «Опере». Мне кажется, это те места, которые обязательно надо посетить, когда живёшь в Париже или Москве. Ну или просто путешествуешь по миру.
– Сколько стран вы уже посетили?
– Ох, сложно сказать. Я люблю путешествовать – когда есть свободные дни, всегда стараюсь куда-нибудь уехать. Мы вообще счастливые люди: из-за футбола постоянно куда-то переезжаем.
– Планы на Новый год?
– Сначала к семье – давно не виделись. Потом поедем с девушкой в ЮАР.
– Почему именно туда?
– Там тепло. После нескольких месяцев в Москве хочется туда, где можно погреться (улыбается).
Окончания, Слуцкий
– Мы слышали, что вам русский даётся быстрее, чем другим легионерам.
– Ваш язык похож на польский, поэтому мне проще. Самое сложное – окончания. Они постоянно меняются!
– Ваши родители знают русский?
– Отец хорошо говорит. Кажется, он выучил его в школе. Тогда был выбор: либо немецкий, либо русский.
– Сколько языков вы знаете?
– Четыре. И немного русский.
– Учите, потому что нравится, или это необходимость?
– И то, и другое. Когда меняешь клуб и страну, важно говорить на местном языке, чтобы понимать тренеров и партнёров. Да и в жизни помогает: в магазине проще, если ты говоришь на одном языке с продавцом.
– Какой бы язык вы ещё хотели выучить?
– Сначала русский. Больше никакой. Не учить же мне китайский – я на нём всё равно не буду разговаривать.
– Родной язык не забываете?
– Ему меня учит Рыбусь (смеётся). Моя девушка из Франции – с ней мы говорим соответственно на французском. Поэтому, когда есть возможность общаться на родном языке, я всегда ею пользуюсь.
– Сложно переключаться с языка на язык?
– Ещё бы! Когда я еду в сборную, мне надо несколько дней, чтобы начать думать на польском.
– Леонид Слуцкий как-то перепутал два слова. У вас такого не было?
– Да-да, слышал. Маленькая ошибка, большая история (смеётся). Такого со мной не было, но я могу случайно вставить французские слова в польскую речь.
Костюмы, бутик
– У вас достаточно экстравагантный стиль для футболиста.
– Мне просто нравится хорошо одеваться – это доставляет удовольствие.
– Откуда у вас любовь к шубам?
– Отличная вещь, когда холодно. В Москве я её часто вижу на людях (улыбается). У меня тоже есть парочка шуб.
– У вас даже свой бренд одежды.
– Да, в Варшаве у меня бутик с костюмами и пальто. Я и владелец, и клиент одновременно. Мне нравится этим заниматься, но в первую очередь бутик – инвестиция, и только потом – удовольствие.
– Почему именно костюмы?
– Потому что люблю их. У меня около 30 штук.
– Считаете, удачное вложение денег?
– На бутик уходит много средств, но я доволен, как идут дела. Планируем открывать второй магазин в другом польском городе. Всё быстро развивается. Идея появилась в прошлом декабре, а первый магазин мы открыли уже в мае. Важно было запустить до чемпионата мира в России.
– Вам кто-то помогает вести бизнес?
– Мы занимаемся бутиками с братом. Лучше вести дела с родным, чем с кем-то посторонним.
– Раз вы много путешествуете, то скажите: где люди стильнее всего одеваются?
– Во Франции и Италии. А в некоторых странах стиль вообще неважен.
– Бутик – то, чем вы хотите заниматься после завершения карьеры?
– Не знаю. Если честно, не вижу себя продающим костюмы или ботинки (улыбается).
Бара, Крыха
– Перейдём к футболу. Когда последний раз играли настолько близко к атаке, как в «Локомотиве»?
– Немного в Англии, за «Вест Бромвич». В сборной я выступаю чуть глубже, ближе к опорному полузащитнику. Но для меня не проблема сыграть там, где говорит тренер.
– То центр обороны, то позиция «десятки». Не возникает таких же трудностей, как при переходе с одного языка на другой?
– Нет. Я на любой позиции показываю максимум. Конечно, нападающий вряд ли будет хорошим защитником, но есть и универсальные футболисты. Я готов играть и глубже, и выше при необходимости.
– А какая позиция для вас оптимальна?
– Опорный полузащитник. Там я играю лучше всего.
– Вы говорили об этом с тренером?
– Да, но не так важно, что интересно мне. Главное – польза команде.
– Если выходите на позиции опорника, то ваши функции отличаются в зависимости от партнера – Баринов или Денисов?
– Конечно. Денисов играет глубже, поэтому у меня есть возможность подняться выше. С Бариновым иначе – тут уже 50 на 50. Ищем какие-то решения, чтобы каждому было комфортно. Тренер просит меня следовать за нападающим и участвовать в атаках. Но бывает это делает и Бара.
– Как вас называют партнёры? У вас не самое простое имя и фамилия.
– Крыха. Меня так во всех командах называли. А Сёмин называет меня Гжежев, но проблемы с произношением моего имени возникают везде, куда бы я ни поехал.
– «Локомотив» в этом сезоне слишком часто пропускает после атак соперника левым флангом. Почему это происходит?
– Мы обсуждали. Но если мы пропускаем из этой зоны, то это не значит, что у нас плох правый защитник или вратарь. Это проблема всей команды, а не защиты. Нам всем нужно обороняться – в таком случае каждому будет проще.
– Пять поражений в Лиге чемпионов. Почему?
– Мы не играли хуже. Вспомните первую игру в Турции. Мы уступили 0:3, но нельзя сказать, что выглядели плохо. Когда мы победили дома «Галатасарай», поняли: «Всё возможно, и это не так трудно». В тот момент мы были и счастливы, и расстроены одновременно: мы можем лучше. Нам просто необходима концентрация с первой до последней минуты и умение перестраиваться по ситуации. Если потеряли мяч – значит надо действовать компактнее и вернуться его. В этом плане не хватило постоянства, какой-то регулярности в действиях.
– Это можно натренировать?
– Конечно. В РПЛ бывают такие матчи, когда нам не надо идти и прессинговать соперника – мы знаем, что он всё равно не забьёт. В Лиге чемпионов уровень повыше. Здесь даже малейшие детали имеют значение. Если вы посмотрите на голы, которые мы пропустили, то поймёте, о чём я.
Журналисты, «Инстаграм»
Фото: Алёна Сахарова, «Чемпионат»
– В польских изданиях после вашего переезда в «Локо» писали, что это шаг назад.
– Для меня вообще неважно, что пишут. Имеют значения слова тренера, ведь именно он выпускает меня на поле, видит на тренировках. А СМИ ничего из этого не знают. Пресса сейчас – часть футбола, и это надо принять. Не надо пытаться с этим бороться, бесполезно. Всегда будут писать о хорошем, плохом, придумывать что-то. Раньше смотрел, читал, а потом в один день отсёк от себя.
– Когда перестали читать новости о себе?
– После перехода в «ПСЖ». Я не играл, люди много обо мне говорили. В какой-то момент решил, что устал от этого и лучше сконцентрироваться на работе.
– Самый нелепый фейк о вас в СМИ?
– Во Франции писали, что у меня конфликт с партнёрами по «ПСЖ». Это неправда – в команде была отличная атмосфера. Просто журналисты пытались объяснить, почему я не играю. Это так тупо: чтобы газета продавалась, опубликовали беспочвенные догадки.
Писали про недопонимание с руководством, хотя у меня были хорошие отношения с президентом клуба. После «Вест Бромвича» я хотел вернуться в команду.
– Тогда писали, что вы больше сидите в «Инстаграме», чем тренируетесь.
– Ха! Если посмотрите мой профиль, то заметите, что в сложный период я почти ничего не выкладывал. Люди почему-то думают: если ты проиграл или не выходил на поле, то не можешь ничего делать. Но это же не так. Конечно, меня это злит.
– Но вы же понимаете, почему люди так думают. Тем более учитывая зарплаты футболистов.
– Понимаю, да. Но тут такая же ситуация, как и с прессой – нужно просто принять это. Всегда найдутся те, кто будет критиковать и осуждать. Если футболисты выставляют фотографию, как они обедают в ресторане с семьёй или играют с детьми, это не значит, что они не тренируются. Когда мы проигрываем, то, поверьте, раздражаемся сильно. Я же не буду выставлять фото, когда у меня какие-то потрясения.
– Вы в Париже застали даже теракты.
– Это было очень непростое время. Не только для Франции, но и для всего мира. Я разговаривал с теми, кто играл на «Стад де Франс», когда рядом прогремели взрывы. Многие даже не поняли, что произошло. Всё случилось мгновенно. Когда случился взрыв на Елисейских полях, я был в ресторане в 500 метрах. Ох… Узнал об этом, когда взял в руки телефон. Жуткое ощущение. Хотелось убежать домой, закрыться и не выходить. В принципе, мы так и сделали. В такой момент одна мысль: как сохранить свою жизнь? Меня удивило, сколько людей оставалось на улице. Мне казалось, что все должны паниковать, но народ просто продолжал жить дальше.
Эмери, Пардью
– Почему у вас не пошло в «ПСЖ»?
– Я не играл, сложный период, но я это принял. Много работал, старался, но пришлось перевернуть страницу и идти дальше.
– Эмери в «Севилье» на вас рассчитывал, а в «ПСЖ» – нет. Почему?
– Каждый раз, когда я уходил с тренировки, задавал себе тот же вопрос. Перед тем как подписать контракт с «ПСЖ», спросил у Эмери, точно ли он хочет видеть меня в команде. Он ответил, что да. Я подумал: «Он меня знает. Представляет, как я играю. Зачем отказывать?». Спустя три месяца Эмери сказал, что не видит мне места в команде. Я так на него разозлился! Не понимал, что могло измениться, просил его объяснить. Но всё, что мне оставалось, принять эту ситуацию и уйти в другой клуб.
– Удалось получить какие-то объяснения от Эмери?
– Да. Но каждый раз, когда я выходил из его кабинета, был ещё злее, чем до этого.
– «ПСЖ» предложил вам аренду или это было ваше желание?
– Я сам хотел. Когда долго сидишь на скамейке, невольно тянет сменить клуб.
– Почему «Вест Бромвич»?
– Решение принималось в последние минуты. У меня были разные варианты аренды, но «ПСЖ» хотел меня продать. Хотя после года на скамейке это было почти нереально. Я попросил отпустить меня в аренду. Объяснил, что в таком случае меня будет легче продать в следующем сезоне. Вот я и поехал в Англию.
– Но и там всё сложилось не очень удачно.
– Ага, правда. Не лучший период, но опыт интересный. Я плохо выступал, мы много проигрывали. Мне не хотелось, чтобы кто-то думал, будто мне нет дела до клуба и результата, поэтому делал всё, что в моих силах. Получалось не всегда.
– Почему не пожали руку тренеру «Вест Бромвича» Алану Пардью?
– У меня никогда не было с ним проблем. Я просто был зол. Такое случается – я сразу же извинился, потому что понял, что так делать нельзя. Если честно, даже не видел, что он протянул мне руку.
– Серьёзно?
– Да, правда. Я был настолько зол! Было некрасиво. На следующий день поехал и извинился.
– А тренер заявил, что арендованный игрок не может так поступать.
– Самая большая проблема заключается в том, что я сделал это на глазах у всех. Каждый болельщик это видел. Естественно, тренеру нужно было что-то сказать. Я с ним согласен – это было неуважительно.
– Правда, что вместо «Вест Брома» вы могли перейти в «Зенит» летом 2017 года?
– Лучше спросите у моего агента. Может, это и было, но в формате пары телефонных звонков, и он решил мне об этом не говорить.
– Перед этим в «Севилье» вы провели мощнейший отрезок карьеры – дело в Эмери?
– Не думаю. В «ПСЖ» тоже был Эмери, но что-то не сложилось.
– Мы читали, что после победы в ЛЕ вы в шесть утра плавали в бассейне.
– Так и было дело. Сразу после командного ужина я ушёл домой, а утром сходил в бассейн – требовалось для побаливающей ноги. Просто я не люблю вечеринки и не пью алкоголь.
– Вообще?
– Абсолютно. Как и моя девушка. Пробовал шампанское – не понравилось.
– Ого.
– Конечно, русским это тяжело понять (смеётся).