Илья Геркус – о «Локомотиве», Ари, Фарфане, Семине, Фернандеше и РПЛ

Эпоха Геркуса в «Локомотиве» закончилась. Она была короче и успешнее, чем у его предшественницы. За два с половиной сезона при Геркусе был выигран кубок и чемпионат России. Вопросов накопилось столько, что даже за три часа мы не успели задать все, что хотели. И это несмотря на то, что о причинах отставки Геркус уже рассказывал «Чемпионату».

К нам в редакцию уже бывший босс «Локомотива» приехал после занятий в тренажёрном зале.

– За время в «Локо» прибавили в весе?
– Да, теперь сбрасываю. У меня есть мечта: весить меньше сотни. Сейчас прошёл треть пути к этой цели. Последний раз количество килограмм было двузначным около 20 лет назад.

Заяц, музыка

– Что стало с огромным зайцем из вашего кабинета?
– Он эвакуировался в Санкт-Петербург. Пока что. В квартиру не помещается – она маленькая, а он большой.

– Что ещё забрали из офиса?
– Электрическую гитару, подаренный стул и пару коробок с безделушками.

– Гитару?
– Мне её презентовали на день рождения. Бывало вечером, когда работать уже не можешь, а нужно набраться сил, доставал и играл. Правда, делаю я это плохо.

– Вы рокер?
– Да, я люблю рок-н-ролл. Мне повезло, и я жил в Ленинграде при расцвете лучших рок-групп, застал многих великих людей: Майка Науменко, Башлачёва, БГ, Цоя. С 13-14 лет тусил на Рубенштейна по полной программе.

– Фильм «Лето» смотрели?
– Нет, я всё откладываю. Боюсь – для меня это живая история. Я их видел, общался с ними. С тем же Цоем.

– Когда?
– Они выступали на передаче «Музыкальный ринг». У меня там знакомые работали, позвали на запись. У передачи был такой формат, что надо было записывать специальную фонограмму, потому что технически живой звук дать было невозможно. У «Кино» было две смены, вот я всё это время сидел и смотрел, что они делают. Помню, опоздали на запись.

– Чувствовали, что перед вами легенды?
– Нет. Я «Кино» тогда так не воспринимал: все песни слышал, но для себя их заново открыл спустя десять лет, как они закончились. Признание получилось поздним, потому что я был фанатом совершенно другого – «Зоопарка», «Аквариума».

– Учитывая вашу увлеченность музыкой, участвовали в подборе исполнителей на матчах «Локо» перед стадионом?
– Нет. Ребята сами выбирали, ориентируясь на бюджет. Им нужно было уложиться в определенную сумму на артиста. Бывало, что у одного продюсера несколько артистов, поэтому брали «пакетом».

– Кто вам понравился больше всего?
– «Агата Кристи», Найк Борзов. Дима Маликов – зажигательный персонаж.

– Давно были на концерте – вне матчдэя «Локо»?
– Раньше регулярно ходил, сейчас уже отошёл от этого. Был на Muse, Coldplay, Imagine Dragons. Забавно вышло. Они давали концерт в каком-то подсобном помещении в Петербурге, а потом стали очень знаменитыми.

Увольнение, академия

– Теперь о главном. Как вышло, что вы покидаете «Локомотив»?
– Я думал об уходе ещё летом. Но сейчас это было коллегиальным решением.

– Коллегиальным?
– Ну как люди разводятся? Можно сказать: «Я тебя бросаю», а можно: «Слушай, мне кажется, нам надо что-то решать». И услышать в ответ: «Я как раз хотел на эту тему с тобой поговорить».

– Казалось, что чемпионство избавит вас от увольнения минимум на сезон. Почему всё не так?
– Чемпионство было прекрасным и в какой-то степени совершенно неожиданным подарком судьбы. Мы, конечно, изо всех сил к нему стремились: когда оно начало прорисовываться, все были очень воодушевлены. После золотых медалей был какой-то элемент расфокусировки. Многие не понимали: ну всё, мы чемпионы, а что дальше? Из этого вытекло другое желание: а давайте хорошо выступим в Лиге чемпионов. Ну давайте, раз она на нас свалилась. А что нужно? Проведем трансферную кампанию. Вот провели. Не все сложилось, но мы старались.

– Из ваших слов понятно, что ментально клуб не был готов к новой реальности.
– До сих пор к ней не все готовы. Это большой внутренний тормоз, когда ты на вершине, а все остальные под тобой. Там ветер сильнее дует, а внизу все спокойнее.

– Что вы имеете в виду?
– Другие вызовы. Ты лидер, на тебя смотрят. Любое твое движение обсуждается, любой бывший сотрудник вдруг оказывается в центре внимания, востребованным, хотя до этого был никому не нужен.

– В чём вы не сошлись с советом директоров?
– «Локомотив», который был в 2016 году, и нынешний – это два разных клуба. Тогда мы все сходились во всем. Шестое место – это плохо, мало болельщиков – плохо, нет коммерческой службы – плохо, санкции финансового фэйр-плей – плохо, нет вертикали в академии – плохо. Были приняты решения: делаем коммерческую службу, выходим из-под санкций, работаем с трансферами, делаем «Казанку», работаем с болельщиками, продаём каких-то игроков. Дальше начали появляться разногласия.

– Из-за чего?
– По поводу будущего «Локомотива». Конечно, моя стратегия была рассчитана на срок моего пятилетнего контракта, но при этом мы все понимаем, что в футболе в любой день можно встать и выйти. Когда я приходил в 2016 году, мы обсуждали, чего мы хотим добиться. Так получилось, что многих вещей мы достигли быстро. На первом этапе все было достаточно прозаично – без каких-либо вопросов и обсуждений. «Казанку» запускаем? Ура, сделали. Спустя сезон возникла дискуссия, идти ли в ФНЛ. Большинство сказало «нет». Я колебался, подумал: «Все против, что я буду спорить? Ну, пускай так». Согласился с большинством.

– Едва ли вы покинули пост из-за перспектив «Казанки».
– Таких споров становилось все больше. Были большие дискуссии по поводу академии, ее нынешнего состояния, будущего. На эту темы мы тратили много времени.

– Какую позицию отстаивали вы?
– Я был не согласен с изменениями, которые сейчас происходят в академии. Кадровыми в том числе.

Ари, Смолов

– Имелись разногласия и по трансферам. Вопросы касались системы принятия решений или отдельных футболистов?
– Скорее первое. Я настаивал, что нужно больше полномочий отдать на сторону менеджмента клуба, руководителей и спортивного блока. В последней трансферной кампании акцент принятия решений был смещен в сторону трансферного комитета и главного тренера. Решение о продлении игроков полностью принимал он, я в этом лишь оппонировал.

– При этом «Локомотив» на трансферах почти не зарабатывал.
– Как можно зарабатывать, если нельзя продавать?

– Почему нельзя?
– Вы приходите и говорите: «Есть спрос на этого, этого и этого. Хочу продать». А главный тренер отвечает: «У меня на следующий сезон идеология такая – сохранить чемпионский состав. Все, кто вложил душу в чемпионство, должны остаться». То есть продавать нельзя никого. Хотя есть спрос на четверых игроков. Если эти истории отработать, то клуб заработал бы около 50 миллионов евро. Однако решение никого не продавать было принципиальным и даже не обсуждалось. Только приобретать.

– Почему ушёл Ари?
– Он замечательный игрок, но в его спортивном уровне большой разброс. Когда Ари мотивирован, он играет качественно. Если с ним что-то не так, он падает до посредственного уровня. Понять, как эта амплитуда будет развиваться, невозможно. Ари провел 6 игр из 10 весной и не забил ничего. Смотришь на эту статистику и думаешь, продлевать его или нет. Вы бы продлили? Я нет.

– Сёмин хотел его оставить?
– Он колебался. Ни да, ни нет. И вот мы игрока с определенным бюджетом оставляем. Зачем, если можем часть этих денег потратить на кого-то другого? При том, что у Ари возраст и только что была травма? Мы, конечно, можем посмотреть на его нынешнюю статистику и сказать: «О, он 6 забил, 4 отдал? Так он бы и за нас мог!». Но так в футболе не работает: нельзя умозрительно взять результаты игрока в одной команде и перенести их на другую.

– У «Локомотив» было три основных трансфера летом: Крыховяк, Смолов и Хёведес. Решения по ним принимали трансферный комитет и главный тренер?
– Идеология была за ними. Они сказали, что нужно усиление игроками с определенными характеристиками. Все это в виде ТЗ спустилось на меня и спортивный департамент, и мы подбирали кандидатуры. Затем начался отбор: этот подходит, тот нет. Кроме них контракты подписал ещё ряд игроков: Эдер, Жемаллетдинов и Идову. Не забываем об этом.

– Разве не оптимальная схема?
– На мой взгляд, нет.

– Почему? Тренер же отвечает за результат.
– В том-то и дело, что нет! Как мы все видим, отвечать не только тренеру (улыбается).

– Результат Лиги чемпионов на ваш уход повлиял сильно?
– На общие настроения, думаю, да. Вышли бы из группы – другие деньги, другие отношения, напряженность не такая. Так или иначе, внутри клуба остался разговор «В чем же была ошибка?»

– В вашем понимании, как главный тренер может и должен влиять на трансферы?
– Должна быть совместная работа. Мы садимся и говорим: «Уважаемый главный тренер, мы считаем, что в нашей команде, на наш взгляд, не хватает тех, тех и тех. Согласны?». Он отвечает: «Нет, я считаю, что здесь все нормально». И дальше ведется дискуссия: «Всё-таки смотри, здесь у тебя явно не хватает игрока». Общее видение команды формируется не только им. Тренер не обладает последней истиной. Как он может анализировать сам себя?

– Может считать себя человеком футбольным, а вас – нет.
– Человечество придумало профессию. Называется спортивный директор. Он есть в большинстве клубов мира. Он нужен для анализа выступления основной команды, чтобы в какой-то момент сказать: «Друзья, нам нужен правый защитник».

– Может возникнуть такая проблема, что тренер вообще не будет ставить в состав того, кого вы купили.
– Был такой разговор – про левого защитника.

– Смолов – это желание Сёмина?
– Он шел под первым номером в списке из трех человек. Остальные два – легионеры. Характеристики: нападающий, скорее большой, чем невысокий, играющий на подступах к штрафной и в штрафной, с хорошим ударом. Такие пожелания были от Семина.

– А у Эрика?
– Он сделал предложения, Юрий Палыч со всем согласился.

– Но?
– Без «но», просто, возможно, Эрик составил бы другое ТЗ и сместил акценты. Может, кого-нибудь ещё купили. А сейчас Эрик просто приносил их и оформлял. Всё.

– Эрик общался с Сёминым? Говорят, что почти нет.
– Да, много раз.

– Вы переводили?
– Я. Пару раз не я.

– Ваша идеальная модель комплектования команды?
– Когда во главе спортивного блока стоит спортивный директор, который отвечает за трансферы. Он несет за это ответственность. Тренер отвечает за подготовку, чтобы футболисты знали, во что играют. У тренера огромная работа: он готовит их физически, тактически. Анализирует календарь, изучает соперника, выстраивает план подготовки и восстановления. Там миллион вопросов. Есть, чем заняться вместо того, чтобы разговаривать с агентами. Это хорошая, интересная работа, но она требует много времени, внимания и других коммуникационных навыков.

Хёведес, Пейчинович

– Почему основной защитник прошлого сезона Пейчинович ушёл из команды бесплатно свободным агентом?
– У Пейчиновича последний контракт. У людей в таких случаях возникают разные желания. Он хороший игрок, но захотел провести последний отрезок карьеры солидно с точки зрения финансов. У него были предложения из развивающихся футбольных стран. Он нам открыто сказал, что если мы сможем повторить эти предложения, то он с нами. Не сможем – не с нами. Мы не смогли, он ушёл играть за другие деньги. Когда Фарфан уходил из «Шальке», клуб «Аль-Джазира» предложил 7 млн евро за его трансфер и 10 млн зарплату игроку. «Шальке» очень любил этого игрока, но платить такую зарплату не мог.

– Неужели у пришедшего на замену Пейчиновичу Хёведеса требования по зарплате скромнее?
– Хёведес другого класса игрок и более универсальный. Он в апреле играл в основном составе «Ювентуса».

– Ну…
– Мы говорим про российский чемпионат. Человек сыграл в основном составе за «Ювентус» две игры в апреле! Покажете мне, кто ещё из игроков РПЛ играл в апреле за клубы такого класса. Какие у нас ещё есть центральные защитника подобного уровня? Человек играет на топ-уровне, а через три месяца он идёт к нам. И вы хотите мне сказать, что переход из «Ювентуса» такого футболиста – это не усиление «Локомотива»?

– Ну все же за итальянский клуб он провёл лишь три матча.
– «Ювентус» делал попытки его оставить. Была опция выкупа, но большая для них. Они решили, что дороговато. Потом цена упала, и мы этим воспользовались. Во-вторых, за Хёведеса мы конкурировали до последнего с двумя российскими клубами. Оба сейчас выше «Локомотива» в таблице. Если бы Хёведес перешёл в «Спартак», кто-нибудь говорил бы, что это плохой трансфер?

– То есть он пришёл на ту зарплату, которую просил Пейчинович?
– Плюс-минус, да. Опять же, Хёведес другого уровня игрок. В этом никто не сомневается, даже сам Пейчинович не сомневается. Это же смешно. На Хёведеса есть и будет спрос, его всегда можно продать. Это абсолютно классный футболист. Да, его нужно подготовить, встроить в команду, понять, на какой позиции он не играет. Он в «Локомотиве» выходил на пяти разных позициях. На пяти! Это говорит о том, что идея его использования не выкристаллизовалась.

Портнягин, Тарасов

– В клубе на балансе до сих пор числится Игорь Портнягин. Что у него за контракт, не позволяющий его продать?
– У меня сложилось ощущение, что лимит, наконец, даёт свои благотворные результаты. На рынке впервые наблюдается переизбыток игроков с российским паспортом. Сейчас самое большое в истории количество свободных агентов. У отечественных футболистов падают зарплаты.

– Это не из-за того, что бюджеты клубов падают?
– Из-за этого тоже, но и из-за лимита. Сейчас много молодых игроков, они реально конкурируют с футболистами с высокими окладами. У клубов есть выбор: Самедов или не Самедов, Портнягин или не Портнягин. На рынке много свободных агентов. За счет дешёвых аренд можно легко скомплектовать команду. Падает общий уровень зарплат.

– На сколько?
– Сейчас зарплаты в 3-4 миллиона евро – это штучная история. Скорее контракты, которые остались с прежних времён. Портнягина мы переоценили, когда брали. Будь он подешевле, он бы проще находил вариант аренды. Как и Касаев.

– Денисов упал по контракту на 25%?
– Я не помню, насколько, а если бы помнил, то и не сказал бы. Но ребята упали, молодцы. Это выглядело так на совете директоров: я сижу со списком, и по каждому мы проходимся. Я говорю: «Так, такой то-игрок, столько-то лет, такая-то зарплата – что делаем?» Ответ Семина: оставляем. Следующий: то же самое. И так далее. Обсуждаем зарплату. Определяем лимит. Сформировали решение. Потом пошёл к игрокам: «Ребята, есть установка. Мы видим вас в таких рамках». Они начинают: «Да ну, что вы придумываете?»

– С кем было проще в этом плане?
– Никто на снижение зарплаты с легкостью не идёт. Кто-то долго сопротивлялся, кто-то меньше. Я себя иногда ставлю на место игроков. Наверное, они приходят к агенту и спрашивают: «Какие у меня есть варианты?». Агент пробежался и отвечает: «Вариантов немного. Либо такой же вариант в «Краснодаре», либо в два раза меньше в другом месте». И всё понятно. Приходит через пару дней и подписывается.

– Тарасов летом уехал со сборов, катался по клубам, потом вернулся назад. Это нормально?
– Он не уехал со сборов, у него закончился контракт. Он разбирался, что делать. Мы посидели, договорились, он вернулся на сборы. Я к Диме очень хорошо отношусь, он молодец.

– Что за история с неуплаченными алиментами и есть ли в ней вина клуба?
– Это ужас какой-то просто! Вы почитайте про этого адвоката! Со стороны Димы нет никакого злого умысла. Просто случилось непонимание отдельных моментов.

Фернандеш, Барбоза

– Почему тема продление контракта с Фернандешем стала такой тяжёлой?
– Я стараюсь такие вещи не комментировать, но раз с другой стороны вышло 15 интервью агента, то я чувствую себя раскрепощённо в отношении него. По Фернандешу ситуация обстояла следующим образом. (Геркус начинает искать предложенный контракт в телефоне. – Прим. «Чемпионата») В феврале прошлого года мы сели за переговоры с Фернандешем, которого я очень ценю и уважаю, как игрока – его вклад в наши успехи невозможно переоценить. Предложение ему мы сделали ещё до матча с «Ниццей». Предлагали ему контракт на год с совокупными выплатами, которые состоят из постоянной и переменной части. До этого у него была только постоянная часть. Если сложить постоянную и переменную части, то он получал бы по новому контракту лишь на 100 тысяч евро в год меньше, чем по предыдущему. При условии, что он играл бы в 20 матчах сезона больше 45 минут.

– А если бы, допустим, сыграл 18 игр?
– Тогда бы на 350 тысяч евро меньше. Предполагалось снижение, но не на 40%, как все пишут. Если бы не сыграл ни одного матча, то получал бы на 600 тысяч евро меньше, чем по действующему соглашению.

– А их пожелания какими были?
– На тот момент никаких «их» не существовало. Фернандеш в момент ведения переговоров сказал, что агента у него нет. Потом появился человек, который назвался его агентом.

– Не Барбоза?
– Нет, другой.Этот человек встречался с нами. Я сказал: «Вот наше предложение, ваши агентские внутри. Сверху мы платить ничего не будем». Это был первый камень преткновения, потому что он сказал, что хочет 10% агентских выплат.

– Что ответили?
– «У нас есть чёткая сумма, которую мы можем заплатить кому угодно – вам или Фернандешу, решайте сами». Мы не договорились. В мае мы выиграли чемпионство, и появился другой агент – как раз Барбоза. Со словами, что надо увидеться. Он сказал, что хотел бы по-другому посмотреть на контракт. Мы ответили, что после чемпионства мы ещё больше уважаем Мануэла, но мы уже сделали ему предложение, на которое он, грубо говоря, покивал. Барбоза утверждает, что это предложение они обсуждать не хотят, и предложил встретиться еще. Мы снова встретились. Но хотелось определенности, а ее не было. И в итоге сказали Барбозе: если мы не будем обсуждать наше конкретное предложение, то больше встречаться не будем. На это, после нескольких попыток встретиться ещё, Барбоза прислал нам документ, в котором было обозначено принципиально другое предложение, другие суммы.

– Какие?
– Там было написано – не год контракта, а два. Там была сумма не та, которую мы озвучивали, а 4 миллиона евро в год. Плюс подъёмные в миллион, а ещё сверху агентские предполагались. Мы сказали, что такое обсуждать не будем. И вот после этого пошли интервью Барбозы, в которых говорилось: «Мы 4 миллиона евро не просим». Ага, конечно, не просят. У меня есть документ с подписью Барбозы (Геркус открывает на телефоне документ, показывает подпись и прописанную сумму в 4 млн евро. – Прим. «Чемпионата»).

– Можем сфотографировать?
– Не стоит.

– Барбоза цеплялся за сроки контракта и приводил в пример контракт Фарфана.
– Когда мы в феврале начинали разговор, никакого переподписания Фарфана ещё не было. Это во-первых. Во-вторых, Фарфан – принципиально другая история.

– Речь не о зарплате, а о том, что 34-летний Фарфан имеет два года контракта, а 32-летний Фернандеш один год контракта.
– У Фарфана на тот момент заканчивался контракт, а у Фернандеша был ещё год. Если бы Мануэл подписал, у него тоже было бы два и они были бы в одинаковых условиях. В такой ситуации рискованно давать контракт на три года. Даже на два – страшновато. Да, Джеф на момент подписания был лидером сборной-участницы ЧМ-2018. Год в моем понимании он точно должен был отыграть на уровне.

– Прогнозы в ситуации с Фернандешем у вас есть?
– Это прерогатива руководства, другим людям принимать принципиальные решения. Мое мнение: я бы подождал еще полгода. Мне категорически не понравились его перфомансы в последние месяцы. Вел он себя непрофессионально: внутри команды, с менеджментом, с тренером.

– Вы про историю с непожатой рукой Сёмину?
– Это не единичный случай, а его хроническое поведение. Он так делал всегда и со всеми. В последние месяцы у него явные проблемы с концентрацией и желанием играть. Кстати, вы знаете, что агентом Фернандеша раньше был Мендеш? И знаете, почему они расстались?

– Почему?
– Потому что Ману начал учить его как работать. Он читает книги по экономике, отлично образован, умеет очень вежливо общаться, у него шикарный университетский английский, но при этом иногда срывается.

– При обсуждении будущего Фернандеша в совете директоров были мнения за продление контракта?
– Конечно, раз вопрос о нем поднимался. Я показывал наше предложение, показывал его требования – 4 миллиона, которые они, по словам Барбозы, якобы не просили. Выходило 9 миллионов чистыми за два года. И это Ок? Кто бы я был, если бы подписал такое?

– Игорь Денисов в эти вопросы не лезет?
– Ну что вы… Он за все прошлые дела давно заплатил кровью: человек в «Динамо» и «Анжи» попал.

– Говорите так, словно это последний круг ада.
– Трёхкратный чемпион России вылетает в первую лигу – приятного мало.

Фэйр-плей, Эрик

– Средний возраст игроков «Локомотива» – около 29 лет. У «Локо» один из самых старых составов. Третий в РПЛ.
– Я с самого начала твердил про молодежь. Мы с главным тренером часто не соглашались, но, наверное, он оказался прав – выиграл чемпионство с составом, который вы называете старым. Тогда осторожно доверял молодым. Сейчас будет доверять больше.

– Или просто нет денег на трансферы?
– Денег нет в том числе потому, что мы выступили в Лиге чемпионов ниже ожидаемого. Там дают три миллиона за победу и девять – за выход из группы. Будь у нас три победы, то с 18 миллионами были бы другие возможности на трансферном рынке. Мы могли выходить из этой группы. Хотя если мы в этом сезоне финишируем в зоне Лиги чемпионов, у нас все будет нормально в следующем году. Еще и продадим кого-нибудь.

– Можете чётко обозначить: насколько «Локомотив» вписывается в рамки финансового фэйр-плей?
– Если мы попадем в Лигу чемпионов, то проблем с фэйр-плей у нас не будет.

– А если в Лигу Европы?
– Ситуация сложная. Тема фэйр-плей – как проклятие на всю жизнь.

– Прямо проклятие?
– Для нашей страны с клубами, которые зависят от государственного финансирования – тяжелый вызов. Не секрет, что УЕФА в том числе именно для нас изобрело эти ограничения.

– При этом многие говорят, что финансовый фэйр-плей по сути не работает.
– Двое только что пострадали: «Динамо» и «Рубин».

– Но его же можно обходить.
– Вы думаете, что в клубах сидят идиоты? Которые могут обойти, но почему-то не обходят? Что можно отправить пару бумажек и решить проблему? Это не так просто. Или вон «Галатасарай». А скольким клубам не закрыли еврокубки, но обозначили санкции? Тут и «Зенит», и «Локомотив», и «Спартак». Почти все под колпаком. Кроме ЦСКА.

– Теперь о кадрах. Почему Эрик Штоффельсхаус у себя в «инстаграме» объявил об уходе из «Локо», а официально информация об этом не опубликована до сих пор?
– Немного затянулось. Контракт с ним расторгнут.

– Что его ждёт? Появилась информация, что им интересуется «МЮ».
– Эрик пока рассматривает варианты.

– Штоффельсхаус рассказывал нам, что собирается выстраивать академию «Локо» по модели «Шальке». Он действительно занимался юношеским футболом последнее время?
– Не так интенсивно, но занимался. Тут главное, что у академии замечательный результат. Вот приходит Эрик со стратегией «Шальке», и что – ему надо всё переделывать, несмотря на успехи? Не, он не такой человек. Если что-то работает, то степень вмешательства должна быть минимальна. Эрик придерживается стратегии, что всё должно идти сверху вниз: главная команда – «Казанка» – «молодёжка» – юноши. Важно было настроить коммуникацию между тренерами. Как игроки циркулируют среди этих звеньев по ходу сезона. Если ты заявлен за какую-то команду, но не играешь, то должен получать практику в другой. А то бывает, что тренеры замыкаются, мол, это мои футболисты и пусть они хоть сварятся тут.

– Штоффельсхаус налаживал контакт между Клюевым и Семиным? Хотя с Семиным у него диалог не складывался. И им ещё требовался переводчик?
– Клюеву – нет. Он играл в Германии. С Юрием Палычем сложнее. Общались через других тренеров в его штабе.

– Вы часто появлялись на базе «Локо» за последний год?
– Один или два раза. На тренировки не оставался. Чувствовал ненужное напряжение. С игроками и персоналом я достаточно общался на выездах. А тренировки я видел несколько раз и не вижу в них необходимости. Я не эксперт по этой части. Базовые представления уже накопились.

– Доводилось слышать, что командой во время занятий в большей степени руководит не Юрий Сёмин, а Олег Пашинин.
– Об этом лучше у него. У вас есть его телефон?

– Да, но он немногословен.
– Придерживается определённых правил. А что касается разговоров, будто Эрик не наладил работу академии… Наша команда вышла из группы в юношеской Лиге чемпионов. «Шальке» не вышел, а мы – идем дальше. Результат у академии замечательный. Лучше почти невозможно. Ещё и ребята 2001 года выиграли чемпионат России. Экстремально высокие результаты. Мне кажется, что все должны вставать и аплодировать.

Сёмин, Жуль

– Как узнали о книге Сёмина?
– Мне кто-то прислал в электронном виде.

– Что почувствовали, когда читали часть о себе и Штоффельсхаусе?
– Досаду. А вы бы на моём месте что почувствовали?

– Попробовали бы разобраться в ситуации. В контракте тренера наверняка есть пункт…
– Есть. Это было нарушение контракта. Очень серьёзное нарушение. Так нельзя, это непрофессионально.

– Если «очень серьёзное», то почему не оштрафовали?
– Я мог применить наказание, мог не делать этого. Решил остановиться на втором варианте. Вы же сами говорите, что Юрий Палыч – это больше чем тренер, это легенда. Я решил, что не стоит опускаться до формальностей в контракте. Никто этого не поймёт. Не нужно выяснять отношения в начале сезона, когда играет команда.

– У вас вообще когда-нибудь были тёплые отношения с Сёминым?
– Нет, рабочие. Он – масштабная фигура с историей. Человек из телевизора. А я обычный менеджер. Какая теплота? Вы смеётесь, что ли?

– Когда вы вместе выиграли чемпионат, чувствовалась полнейшая отстранённость между вами.
– Он поддерживает тёплые отношения с теми людьми, которых давно знает. Со мной он их не поддерживал. Близких отношений у нас не было никогда.

– Когда вы нанимали Сёмина, то рассчитывали на привлечение болельщиков?
– Дело было не в этом. Почему все думают за меня? Причём у других получается логичнее. А когда я отвечаю, что я так не думал, то мне поясняют: «Нет, думал! И вот почему...».

– Ну есть же логика в том, что возвращение Сёмина может успокоить.
– Кого?

– Армию болельщиков.
– Какую армию? Вы были на «Локомотиве» в 2016-м? Там сидело 4-5 тысяч человек, не преувеличивайте. Это же не «Спартак». При всей моей любви к «Локомотиву»: у него замечательные болельщики, но, увы, их очень мало. Вот здесь беда и основной вызов.

– Можете признать, что недооценили возможности Сёмина и хотели его уволить перед чемпионским сезоном?
– Победе надо радоваться, мы молодцы. Юрий Павлович – молодец, он сделал нас чемпионами, мы вместе ими стали. Можно я отвечу на смс? Тут много вопросительных знаков. (Геркус берёт в руки телефон, несколько секунд переписывается, а потом возвращается к интервью. – Прим. «Чемпионата»). О, мне игрока прислали за 3 миллиона – Петер Жуль.

Посредники, молодец

– К слову. Сколько игроков вам вот так присылают за год?
– 150-200. Чаще всего пишут агенты. Я обычно просто пересылаю сообщения Эрику. Хотите я расскажу, как устроен весь этот рынок?

– Конечно.
– Есть большие агентства в Европе, например, у Мендеша. Это большие ребята, они очень спокойные, профессиональные. Всегда стараются выстроить карьеру игроков. Они начинают переговоры аккуратно. Говорят, например, что есть у них парень Криштиану, и он недоволен ситуацией в Мадриде, а у вас – хороший клуб, что думаете по этому поводу? Но есть агенты, у которых нет своих футболистов. И таких большинство – около 70%. Они как-то узнают, что кто-то ищет игрока на определённую позицию, начинают изучать слухи, кто готов уйти из игроков этого амплуа. Дальше находят агента, который знает настоящего агента игрока, потом выходят на клуб. Иногда так выстраиваются в цепочку по три-четыре агента.

– Возникает вопрос: а можно напрямую?
– Всегда можно напрямую, тем более, если знать нужных людей. У нас так было с Крыховяком. Но сложность трансфера была в том, что покупать приходилось у «ПСЖ», а им деньги не нужны. Когда вы хотите что-то купить у «ПСЖ», то готовьтесь к очень тонкому разговору, потому что у них интереса нет. Для них потратить 80 миллионов – пустяк.

– Как тогда оформили этот трансфер?
– Нашлись способы и связи со спортивным директором «ПСЖ». Вообще хочется спросить, много ли вы знаете таких трансферов? Нам сначала назвали цену в 20 миллионов. По Transfermarkt он стоил 18 миллионов. Обычно в России переплачивают, а мы почти в два раза недоплатили – я такого никогда не видел. Это топ-игрок, он двукратный победитель Лиги Европы, капитан «Севильи», в «ПСЖ»…

–… практически не играл.
– А вы представьте гипотетический разговор с основным игроком «ПСЖ». Например, с Кавани. Вот он спросит меня на переговорах: какой у нас стадион, вмещает ли 50 тысяч? А сколько народу на матчах? Я отвечу ему, что тысяч восемь приходят. Дальше начнёт расспрашивать, кто играет у нас, кто тренирует… Проведите такой разговор у себя в голове с вымышленным Кавани.

– Зачем при трансфере Мацея Рыбуся нужен был бразильский посредник?
– Он просто дал телефон прямого агента Рыбуся. За это он ничего не получил. Сравните стоимость трансфера, которая называлась сначала, и какая вышла в итоге. Агентские при этом вышли минимальные. Посмотрите по Transfermarkt, за какие деньги Рыбуся брал другой российский клуб?

– 3,2 миллиона.
– А за какие брал «Локомотив»?

– 1,8 миллиона.
– Кто молодец?

– Какой обычно бывает процент у агентов?
– Все агентские – в районе 10 процентов, это стандартная европейская практика. Иногда было немного больше из-за бонусов, но не больше 20 процентов. Например, какой-то отважный агент говорил: «Если вы выиграете чемпионат России, то я напишу себе бонус?». «Ну вписывай» (Геркус хватается за голову. – Прим. «Чемпионата»).

– История про невыплаченные бонусы за чемпионство – правда?
– Были проблемы. Вроде мы разобрались.

Автобус, абонементы

– Почему у «Локомотива» проблемы с новым автобусом? Говорят, что замену автобуса Юрий Семин посчитал нефартовой. Это так?
– Нас подвели. Сначала мотор не пропускали на границе из-за санкций. Сейчас нам присылают фотографии почти собранного автобуса, но он так и не готов. Эта история вообще моя личная боль.

– Зачем понадобился именно этот автобус?
– Пришли спонсоры, сказали, что сделают нам автобус. Собрать должны были по сути Mercedes под нас, там почти все детали импортные. Обещали красно-зелёные сидения, чтобы всё было удобно, в том числе ногам… Когда едешь из Баковки, ноги затекают. Поэтому перед играми мы заселяли команду в «Хилтон» – до стадиона 20 минут.

– Была ещё история с поездкой на МЦК…
– Из-за фарта они не стали останавливаться в «Хилтоне», а поехали на игру с «Шальке» из Баковки. Опоздали в итоге на игру, разминались всего 15 минут.

– Несмотря на чемпионство, на «Локомотив» ходит мало зрителей.
– Много людей приходило, очень много. На матче с «Анжи» было 13 тысяч, а на «Анжи» в предыдущий сезон пришло всего семь.

– Клуб продал меньше шести тысяч абонементов.
– Это рекорд за 96 лет существования «Локомотива»!

– Но при этом «Локомотив» выставил их на продажу позже всех из московских команд.
– Это произошло из-за ЧМ-2018, на котором наш стадион был задействован.

– Как и стадион «Спартака».
– Пускать людей было нельзя, а требовалось их присутствие. При этом продлевали прошлогодние абонементы мы сразу. Раньше-то не было такого. Почему в 2005 году так много абонементов не продали? А в 2007-м? Тогда это был вообще единственный современный стадион в Москве. «Зенит» тогда мог продать абонементы на весь «Петровский».

Орландо, художник

– Вы планировали зимние сборы в США. Расскажите подробнее.
– Это турнир, проходящий в Орландо и аналогичный тому, что сейчас пройдет в Катаре. ESPN собирает команды из Европы и Бразилии, активно освещает матчи на всех своих площадках. Хороший уровень соперников: «Лион», «Вердер», «Сан-Паоло». Был свободный слот, нас позвали как представителей страны, где пройдет ЧМ.

– Но всё-таки «Локомотив» туда не поехал.
– Я общался с разными топ-тренерами. Они говорят, что для подготовки команды достаточно двух-трёх недель. А до этого все топ-клубы ездят в турне в США и Китай. Да, тяжело, но если дают 15-20 дней, то этого хватает. «Ливерпуль» летает в Австралию и возвращается чуть ли не за 6 дней до старта АПЛ. А у нас требуется полтора месяца минимум! Хотя играем по сравнению с топами очень мало. В общем, я считал и считаю, что ехать надо было, но тренер настаивал исключительно на Марбелье – я пошёл на встречу. Все для победы.

– Это правда, что матчдэй для «Локомотива» делала сторонняя команда, но затем вы просто оставили концепцию и стали реализовывать все самостоятельно?
– Частично да. Это нормально, такое бывает.

– Это позволило экономить серьезные деньги, но ведь не очень красиво – им обидно?
– Ну да, обидно. Если вы все время ездили на такси, а потом машину купили, на вас таксисты тоже обидятся. Это было нужно не только для экономии, но и для контроля качества. Мне коммерческий директор сказал, что так будет лучше. Мне же нужно одно – чтобы люди билеты покупали. А решения менеджера были автономны. Нужен звук – покупай другой. Нужна сцена больше – делай. Так и общались.

– В чём был смысл росписи Покрасом Лампасом площади перед стадионом? Этот рисунок почти тут же завалило листвой, дальше снег выпал, а к лету сотрется всё.
– Во-первых, роспись не должна слезать три года – так пообещали люди, поставлявшие краску. Второй момент: по количеству публикаций, лайков, репостов и другой реакции – это одна из самых успешных кампаний «Локомотива» в истории. Каждая копейка, потраченная на краску, дала безумное количество контактов. К нам приехал канал «Культура»! Он никогда больше к «Локомотиву» не приедет! Охват аудитории «Культуры» — вы представляете вообще себе это?

– Это же Покрас Лампас. Даже если бы он вам стену 5 на 5 метров разрисовал, то хайпа было не меньше. Зачем сразу площадь?
– Вы ещё и в искусстве разбираетесь? Он – художник! Он так видит! А вы бы Рафаэлю тоже сказали, что помельче надо рисовать? Или Микеланджело? Что плохого в раскрашенной площади?!

– Там скользко из-за краски, можно упасть.
– Мы специально добавили кварцевый песок, чтобы не скользить.

«Лужники», Дюков

– Жалели, что в Лиге чемпионов у вас не было соперника, с которым можно было бы собрать полные «Лужники»?
– А вы как думаете? Это же наша была идея. Я очень рад что у ЦСКА так круто получилось. Был бы у нас «Манчестер Юнайтед», мы бы сто процентов играли в «Лужниках».

– И собрали бы?
– На «Юнайтед»? Там бы пришли все! Вспомнили бы самых дальних родственников-железнодорожников! Все бы пришли, кто хоть раз на МЦК проехал!

– Так народ пришёл бы скорее за «Юнайтед» болеть.
– Конечно. И что? Кто вам сказал, что на ЦСКА с «Реалом» все переживали за ЦСКА?

– На «Плзень» же собрались.
– ЦСКА – молодцы! «Лужники» – абсолютный топ. И те, кто сходил на первые две игры в группе, пошли и на «Плзень», конечно. Это настоящий футбольный стадион.

– Если подытоживать, чего вам в вашей новой жизни будет не хватать больше всего?
– Много чего, я привык к людям, к игрокам, к ритму. С одной стороны, конечно, ты сильно устаешь. Но…

– Персонального и крутого автомобиля – «Ягуара» – будет не хватать?
– Слушайте, у меня длинные ноги, а там сзади очень мало места. Я от него устал! Выглядит он очень хорошо, но внутри тесный. Никому не советую. Так и не понял, в чем его крутость.

– Чем вам может привлечь работа в РФС?
– Интересный челлендж. Но это надо обсуждать. Понимать, что новое руководство будет считать приоритетом. И исходя из этого что-то обсуждать, если это будет им нужно.

– У вас были не лучшие отношения с Митрофановым.
– У нас были рабочие отношения.

– Вы так и про отношения с Сёминым говорили.
– Мы с Максимом Митрофановым вместе достигли очень многого.

– Простите, но вы и с Сёминым в принципе достигли немалого.
– Нет, с Максимом Львовичем мы вместе можем работать совершенно нормально.

– Чем крут Дюков?
– Он очень системный человек, который разложит любую проблему. Прекрасный коммуникатор, способный наладить отношения с самыми разными людьми. Он умеет находить компромиссы и гасить даже тяжелые конфликты. Он очень серьезный руководитель.

– А вне спорта представляете себя?
– Да, в каком-нибудь медиа.

– Самый сложный период в «Локомотиве»?
– Осень 2016-го. Там было плохо всё. Адаптация, результаты клуба. Было чудовищно тяжело. По ощущениям – лютый кошмар. Худшее время в жизни. Но весь отрезок в «Локомотиве» при этом – лучшее время в жизни.

– В чём целесообразность вашего дальнейшего пребывания в совете директоров?
– Мне сказали, что в совете директоров я остаюсь. Это консультационный орган. Ты приходишь: выслушиваешь мнения, высказываешь своё.

– Когда ближайшее заседание?
– Там нет плана, всех предупреждают за три недели, присылают повестку.

– Ведь с вашими идеями были не согласны, а сейчас вы будете делиться ими?
– Жизнь меняется, состав совета директоров – тоже.

– Совет был с вами не согласен и едва ли станет думать иначе.
– Может, через год все по-другому посмотрят.

– Это можно считать приоткрытой дверью, чтобы вернуться?
– Думаю, вариант возвращения на руководящую должность для меня исключён.

– А в совете директоров вы надолго?
– Там можно сколько угодно находиться. Приходишь раз в месяц на два часа. Мне просто любопытно. Клуб мне небезразличен, хочется, чтобы он был максимально успешным.

– То есть это формальность?
– Нет. Если меня спросят – выскажусь. Если я буду в совете директоров приносить пользу, то останусь. Как только почувствую, что перестал приносить пользу, я уйду. Это будет моё внутреннее ощущение.

Беседовали: Полина Куимова, Андрей Панков, Павел Пучков, Григорий Телингатер и Денис Целых.