ОНЛАЙН
19:00. На сегодня всё. Следующее заседание состоится во вторник, 16 апреля. Будем следить за развитием событий. Всего хорошего, приятных выходных!
18:15. Свидетеля отпустили — вопросов больше нет.
Решают, что делать. Адвокаты говорят, что в пятницу можно закончить, а прокурор говорит, что готова продолжать работать. На этом заседание завершено. Следующее состоится 16 апреля в 12 часов.
18:10. Александр Кокорин задаёт вопросы свидетелю:
— Вы нервничаете?
— Да.
— Может, потому что тогда вы не понимали, что вас вызовут в суд? Сейчас боитесь, что вас закроют, если скажете что-то не то?
Судья: что за выражения!
— Я юридически не образован. Может, вы боитесь несовпадений с предыдущими показаниями?
— Не боюсь, потому что прошло полгода.
— Может, слышали, когда вы в курилке разговаривали, что группа лиц хочет целенаправленно пойти и побить людей?
— Нет.
18:05. Прилипко снова берет слово:
— Вы Протасовицкого сегодня не узнали, не увидели, не назвали. Но в протоколе вы очень подробно расписываете его действия. Так что он делал? Также вы говорите, что Мамаев наносил удар, а сегодня говорите, что он ничего не делал.
— Это было полгода назад
— Тогда вас допрашивали достаточно быстро, но не смешалось ли ваше видение, видео, разговоры в курилке и так далее? Я хочу понять, где видение реальных событий, а где пересказ видео, потому что Протасовицкого вы не опознали.
— Там написано, что я его узнал впоследствии. Я узнал его в тот день после конфликта.
— То есть то, что вы не видели, вы узнали в курилке и указали в своих показаниях?
— Я указал в протоколе, что я узнал это от коллег.
— Если вы видели, что Протасовицкий схватил за шею Гайсина, то зачем он это делал?
— Когда разнимается драка, кто-то всегда кого-то держит.
18:00. Прилипко:
— То, что мы услышали из ваших показаний, это слово в слово, как вы говорили?
— Не всё, какие-то формулировки менялись.
— Вы меняли? Всё было так кошмарно, как написано?
— Было сумбурно, активно.
— Это было активно или так, как написано?
— Говорили громко все, там это написано.
— Вы не понимаете вопроса.
17:55. Прокурор спрашивает:
— Вам сообщили третьи лица, что конфликт произошел из-за того, что Пак обозвал ребят. Вы можете сказать, кто вам об этом говорил?
— Не помню. Кто-то из коллег.
— Вам конкретизировали это сообщение?
— Нет. Я не знаю, какое замечание сказал Пак. Точно уже не помню.
— Теперь про Гайсина. Вы сказали сегодня, что вы его даже не видели. А в протоколе допроса значится, что он вел себя так же достойно, как и Пак.
— Я сказал, что видел мужчину в костюме. Конкретных фамилий я на тот момент не знал.
— Все мужчины были Гайсины?
— Ну нет.
— А кто тогда?
— У Мамаева с этим мужчиной был конфликт. Ударил он его или нет — не знаю.
— Это было после удара стулом?
— До.
— Мужчина в пиджаке заступался за Пака до конфликта?
— Нет, конечно.
— А когда он себя корректно вел-то? Почему?
— Корректно себя вел — такая формулировка. Он с кулаками туда не забежал, значит, вел себя корректно.
Прокурор возмущается и просит снять вопрос. Ромашов говорит: «Я хочу установить истину».
17:47. Свидетель, как и все мы, прослушал свои показания. Там действительно есть кое-что, что в этот раз он не рассказал: например, про то, что компания танцевала танец из клипа «Гангнам Стайл».
— Мне следователь сказал, что так положено: написать, что на меня не оказывали давление.
17:40. Ромашов говорит, что противоречия установить невозможно. Противоречия настолько несущественны, что их можно установить во время уточняющих вопросов.
Стукалова поддерживает. Говорит ещё, что если ходатайство удовлетворят, то судья снова увидит, что перечисление штампованных фраз написано, как под копирку в каждом показании свидетелей. Говорит, что это очевидно. Если каждый раз будут удовлетворять эти ходатайства, то все увидят эту копирку.
Барик поддерживает, говорит что свидетель хорошо на всё отвечает. Что если мы будет исследовать первые показатели свидетеля, то увидим показания следователя, а не свидетеля. Говорит, что лучше беседовать со свидетелем, а не читать показания следователей. Прилипко и Бушманов поддерживают. Суд удовлетворил ходатайство.
17:35. Ромашов задает еще один вопрос:
— Когда приехала полиция?
— После конфликта. Ребята уже ушли точно.
— Что они делали?
— Разговаривали с людьми.
— С вами тоже?
— Нет.
— Сколько они пробыли?
— Я не следил.
Прокурор:
— У вас часто посетители выходят через запасной выход?
— Нет.
— Почему тогда они оттуда вышли?
— Я не знаю.
Стукалова:
— Когда запасной выход у вас открыт?
— Летом. Через него не выходят, там просто стоит стул.
Прокурор снова видит противоречия в показаниях.
17:32. Прилипко закончила, Бушманов дальше. Спросил, где находился Мамаев во время удара стулом. Свидетель сказал, что сидел за столом.
17:30. Прилипко включается:
— Протасовицкого вы вообще не видели?
— Мне о нём ничего не было известно, его фамилию не называл при допросе.
— Действия описывали?
— Не помню.
— Когда вы видели видео, что-то вспоминали или говорили, что чего-то не видели?
— Я рассказал, что видел, потом посмотрел запись, уточнял, что видел, что не видел.
— Значит вы видели только действия Александра Кокорина?
— Я не помню.
— Когда вы прочитали свой допрос, вы со всем согласились и подписались?
— Да.
— Вы описали то, что видели на записи?
— Я написал всё, что видел. Мне сказали фамилии, а я говорил, кого я видел или нет.
17:25. Ромашов закончил, Стукалова спрашивает про Андрацкого, про его угол обзора, про нецензурную брань. Свидетель говорит, что, когда он находился за стойкой, он не слышал брань. Говорит, что не слышал, и что всё зависит от громкости музыки, кофемашины и так далее.
17:20. Далее следуют вопросы про посетителей в том зале, где сидела компания и Пак. Свидетель плохо помнит, кто там точно был В момент конфликта он стоял за барной стойкой вместе с уже известным нам коллегой — Андреем Андрацким. Они вместе наблюдали за происходящим и параллельно готовили заказы для гостей.
— Охранник подошел не сразу — примерно через минуту. Он пошел в тот зал, а что он там делал, я не знаю. Конфликт закончился тем, что они вышли из кафе.
— После удара стулом конфликт утих?
— Вроде бы да.
— Вроде бы — этот как?
— Стало тише.
— Ушли они по собственной инициативе или их вывели?
— Им открыли дверь, и они ушли.
— К Паку перед выходом подходили? Или он к ним?
— Не знаю.
Вблизи Пака он не видел, когда он ушел — тоже не знает.
17:15. Колесников свои показания читал, всё подписывал сам, давления на него никто не оказывал. У прокурора вопросы закончились. Очередь адвокатов. Первый, как обычно, Ромашов.
— Вы видели, как Александр подошел к столу Пака?
— Да.
— Как он замахнулся стулом?
— Сверху вниз. А куда он попал — я уже не видел.
— Этот стул потом обнаружили?
— Не знаю.
— У вас стулья чем-нибудь отличаются друг от друга?
— Они все одинаковые.
17:13. Прокурор просит описать Гайсина. Свидетель говорит, что это мужчина в темно-синем костюме. Наносились ли ему какие-то телесные повреждения, он не видел.
Снова вопрос про полицию. «Мужчина, которого облили, подошел к барной стойке и сказал: «Что вы стоите?! Вызовите полицию!“. Судя по всему, это был Гайсин.
Прокурор интересуется, посещал ли Александр Кокорин ранее «Кофеманию» на Большой Никитской. Свидетель не помнит, хотя работает в кафе около трех лет.
17:07. Прокурор задает примерно те же вопросы, что и остальным работникам «Кофемании». Сотрудник пока четко отвечает на все вопросы.
— Где располагалась компания?
— 8-10 человек располагались в дальнем зале. Напротив них сидел Пак, других столов я не видел.
— Когда пришла моя компания?
— До моего прихода, как пришёл Пак, я тоже не видел.
— Сам удар видели стулом?
— Видел замах, но самого удара я не видел.
— Кирилл подходил к столу Пака?
— Ребята собирались уходить, но Кирилл подошёл к столу Пака, потом Александр, потом замах стулом.
17:00. Перерыв завершён — продолжаем! Прокурор вызывает свидетеля Колесникова Андрея.
Прокурор начинает допрос, свидетель отвечает: «Работаю менеджером барной стойки. 8 октября я пришёл на работу в 8 утра, Краем уха услышал, что у нас сидят футболисты. Спросил у ребят, всё ли хорошо, сказали, что да. Дальше всё шло как обычно, в обычном режиме. Компания ребят собиралась уходить, но подошла к столику напротив, о чём-то говорили, потом Александр Кокорин замахнулся стулом и началась, так сказать, заварушка».
16:45. Пока в заседании длительный перерыв, решился вопрос с митингом в поддержку Кокорина. Он состоится.
15:55. Кокорин напоследок всё же спросил, как назвал дочку свидетель.
— Степания!
На этом допрос завершён — перерыв объявили.
15:49. На предыдущем допросе свидетель указал, что видел, как Александр Кокорин взял стул. В этот раз он об этом не упомянул. Прокурор пригрозил свидетелю «уголовкой», Павлову пришлось признать часть показаний.
15:44. Прокурор видит существенные противоречия в показаниях. Свидетель занервничал. Будут разбираться.
Мамаев: «Я же говорил!».
15:38. Сдедующий — Бумшанов. Прокурору не понравился один из вопросов, реплика Мамаева: «Так всё хорошо говорится, что я молчу. Но прокурор сейчас всё исправит».
15:34. Вопросы свидетелю задаёт Кокорин.
— Помимо Кофемании, у вас была со мной переписка?
— Только лайки в Инстаграме.
— Мы с вами где-нибудь встречались?
— Только если на трибуне меня видели на матче «Спартак»—«Зенит».
15:26. — Пак уходил через полчаса после компании Кокорина. Один. В бежевом плаще и кепочке. У него на лице была улыбка. Подумал, что этот человек воспринял ситуацию, как и я.
— Вы травмы на лице у него увидели?
— Нет, никаких поверждений не было.
— И он улыбался?
— Лёгкая улыбка у него была.
15:20. Павлов: «Я приехал на допрос из роддома».
Прокурор: «Ну не вы же рожали!».
15:14. «Александр ко мне подошёл, рассказал суть конфликта. Сказал, что футболистов назвали тем словом. На что я сказал: «Какие вы футболисты, если вы даже в сборную не вызваны!», — рассказывает Павлов.
15:12. Минутка добра. Свидетель рассказывает, что в день допроса у него родился ребёнок! Мамаев с Кокориным поздравляют. Павел попытался выяснить, как назвали.
15:11. Допрашивают очередного сотрудника кафе Илью Павлова. Оказывается, Кокорин заглядывал в эту «Кофеманию» регулярно, когда приезжал в Москву.
«Всего их было человек восемь. Ситуация мне не казалась агрессивной, только комичной. Думал, что они смеются между собой. В своей работе видел вещи куда более аморальные».
15:02. Вторую часть стенограммы полностью приводить бессмысленно — очень много монотонного быдлонаезда. Приводим её часть. Судя по всему, угрожает Кирилл Кокорин.
— Да вот запомни (мат) на всю жизнь, ладно? Ты моего брата ещё раз так назовёшь я тебя изобью (мат) и ты умрёшь (мат).
— Кирилл, пожалуйста. Он понял.
— Этот человек (мат) ничего не понял (мат). Ты, (нехорошее слово), можешь мне ответить?
— Кирилл, уйди. Кирилл, ну что ты?
— (мат). Он моего брата так обозвал.
— Всё, всё, он получил за это.
— Братан, он не получил (мат).
— Ну как не получил? Мы разбили машину.
И вот.
— Если заяву напишешь, я того в рот (мат), я твои номера сфотографировал. Я тебе лично (мат).
— Хорошо, хорошо, сейчас.
14:55. Что касается самого Соловчука, экспертиза не выявила у него травм головы в области уха. Также из слов Ромашова следует, что травма колена была после операции, а не удара. Обширных гематом, о которых он вчера говорил, также не было зафиксировано. Прокурор настаивает, что потерпевший получил в драке черепно-мозговую травму.
14:50. По результатам экспертизы автомобиля Соловчука найдены следующие повреждения:
- стекло левой двери разбито;
- царапина на бампере;
- царапина на задней правой двери;
- вмятины на передней правой двери.
14:45. Первая часть стенограммы момента драки. Не пугайтесь — речь очень путаная
Эй-эй, кто? (Мат). Кто? (Мат)
Пацаны, это не моя тачка. Я за тебя (мат), еще в следующий раз подумает (мат), что скажет, петух. Да-да, эй, отойди-отойди, мат, тихо-тихо. Ну что надо сделать: поднять или убить?
*Звуки, похожие на сигнализацию автомобиля, неразборчивые реплики около 14 секунд*
На колени! (Мат) Встал. Нет-нет, никаких коленей. Мы, может быть, не правы? Ты можешь сосредоточиться и сказать: с какого (мат) ты говорил, что мы петухи? Лично тебе что мы сделали? С какого ты говоришь, что мы петухи, братан? Зачем? Отвечай, отвечай! (Мат). Пошли домой! Отвечай! Какого (мат), вот просто вопрос!
*Звуки, похожие на сигнализацию автомобиля*
Я тебе клянусь матерью, тебя никто не тронет. Нет, Сань, никто, ну реально. Никто его не тронет, все-все. Просто по фактам расскажи! Зачем ты так говорил, скажи? Зачем? Почему человек, который живет в Питере – петух?!
*Звуки, похожие на сигнализацию автомобиля*
Да его не трогают (мат), его не трогают. Скажи, пожалуйста, почему? Давай, тебя не тронут, вот скажи, почему ты говоришь? Я тебе поклялся, тебя никто больше не тронет. Просто по факту ты считаешь почему? Почему ты говорил это, что мой брат петух? Ты же взрослый человек. У тебя есть дети? Ты можешь говорить на других людей, что мы не такие? Ты знаешь, кто такой петух? Что ты (мат), петух? Ты вообще понимаешь, кто такой петух?
*Звук, похожий на звон стекла*
Не нужно. Прости. Знаешь, кто такой петух? Кто, дружище? Так вроде бы нормальный человек. Ты (мат), в рубашке (мат), ездишь на машине. Зачем так говоришь? Про него сказал – это мой друг, этой мой близкий друг. Когда моего брата обзывают петухом… Эй, ты знаешь, кто такой петух? Я пообещал, Сань.
Вот так, ну зачем так, ну серьезно. Это лишнее, согласись. А что, ты дурачок что ли? Я тебе обещал. Ну и (мат) с ним. Пожалуйста, не надо. Давай сядем в машину, пойдем. Пойдем-пойдем, с другой стороны. Просто не может объехать. Ты просто один из тех (мат), кто высказывает свое мнение. а не может его подтвердить силой.
14:35. Комментарий Ромашова (адвоката Кокорина): «Зачем говорить о том, что кто-то кого-то обзывал? Никто не проверял на достоверность запись с регистратора Соловчука. Экспертизы по голосам не проводилось. Мы заявляли ходатайство, что произведён монтаж, просили проверить. Нам было в этом отказано».
14:28. Тут стенограмма подъехала. Первые слова, прозвучавшие во время драки с водителем:
«Эй, всё-всё-всё. *Нецензурная лексика*. Кирюша, Кирюша стой. *Снова мат* «Не надо, это не моя машина. *Опять мат*. Отойди, отойди. Ну что надо сделать: поднять или убить? На колени, *****, встал. Мы может быть правы, а может быть не правы. Но скажи с какого ***** ты говоришь, что мы петухи, братан? Отвечай, отвечай, *****. Убери руки, я тебе клянусь матерью, тебя никто не тронет».
Скоро полная версия.
13:50. Андрей Панков сообщает: Кирилл Кокорин общается с мамой языком жестов и улыбается.
13:37. Второй свидетель опаздывает. Ждем.
13:32. Вопросов больше нет. Свидетеля отпустили.
13:30. Адвокат Бушманов:
— Вы со стороны Мамаева слышали оскорбления в свою сторону?
— Не вспомню.
— Пака Мамаев оскорблял?
— Лично Мамаев ли, не вспомню, но кто-то говорил. Но это было в формате: «Чё ты делаешь?»
— Мамаев нецензурно выражался?
— Я не могу ответить на этот вопрос, потому что я не помню.
Прилипко:
— А Протасовицкий?
— Всё забывается, для меня эта ситуация не играет важной роли в жизни, поэтому я не всё помню.
13:33. Прилипко:
— С какой целью вам показывали видео до допроса?
— С той целью, чтобы я узнал своих коллег и гостей.
13:30. Барик:
— Вы говорили и следователь точно писал за вами, или следователь сам предлагал какие-то формулировки?
— И то, и то было. Где-то с моих слов, а где-то я говорил фразу, и он говорил: «Можем написать так-то и так-то». Сути моих слов, на мой взгляд, это никак не меняло.
— Суть ваших слов дополнялась деталями, которые вы не озвучивали?
— Не думаю.
— Если разделить допрос на две части, даже на три, вам с какой части начали показывать видео?
— С самого начала.
13:20. Ромашов указал на то, что показания в обвинительном заключении не соответствуют тем, что свидетель давал следователям. По 220 статье это нарушение и они об этом заявят.
Прилипко спрашивает:
— Как всё-таки они вели себя?
— Они вели себя шумно, на них обращали внимание.
— Вы говорите в показаниях, что они вели себя вызывающе и нарушали порядок. А сейчас, что просто шумно, где правда? Вы предпринимали меры, чтобы предотвратить нарушения?
Стукалова включается:
— Они просто вели себя шумно или было нарушение общественного порядка? Вы точно говорили такими словами при допросе? Или это написано следователем?
— Я не вспомню. Да, они вели себя шумно…
— Но как вы сказали следователю?
— Я не помню.
— Но вы разговариваете такими формулировками?
— Нет.
13:20. Прокурор зачитала показания и спросила, когда он лучше помнил происходящее — тогда или сейчас. Свидетель сказал, что тогда его память была свежее.
13:18. Судья спрашивает:
— В протоколе ваши показания — то, что вы сами видели, или то, что увидели по видео?
— Многое я увидел сам. Также и по видео задавали вопросы.
— А зачем спрашивали по видео?
— Спрашивали: «Кто это, а это кто?». То, что я лично видел, сказал сейчас.
13:13. У подсудимых нет вопросов к свидетелю. Ромашов спрашивает:
— После ухода компании зал убирали?
— Да.
— Вы помогали?
— Да.
— Как убирали?
— Стандартно. Единственное, разбитые тарелки.
— Потом посетители были в этом зале?
— 100% были. В течение всего дня.
— Полиция к вам приезжала?
— Да.
— Что они делали?
— Разговаривали с менеджерами.
— Место не огораживали?
— Не знаю. Моя смена закончилась в пять. Не помню, когда они приехали. Даже не вспомню, в этот ли день они приехали или в другой.
Прокурор тоже хочет задать вопрос.
— Видели ли вы в тот день, чтобы Павел Мамаев на кого-нибудь замахивался?
— Нет. Возможно, махал руками. Но ударов я ни от кого не помню.
Прокурор видит существенные противоречия в показаниях: свидетель перепутал время, обстоятельства и действия подсудимых. Во время следствия он также иначе описал реакцию Кокорина на съемку.
Ромашов говорит, что противоречия могли последовать из-за просмотра видеозаписи, и оставляет этот момент на усмотрение суда. Стукалова согласна с коллегой: «Сейчас мы слышим действительно то, что человек видел или не видел».
13:11. Игорь Бушманов, адвокат Мамаева:
— Мамаев производил какие-то действия?
— Когда они пришли — нет. Ничего не предвещало конфликту, был шум. Не то что бы в рамках допустимого, просто можно было догадаться, что станет шумно.
— Посетителей проводят за столики?
— У нас есть хостес, иногда мы тоже помогаем проводить гостей. Мне сказали, что большое количество человек, я нашёл три квадратных стола.
— Посетитель мог выбрать любое место в то утро?
— В то время — да. Но в момент конфликта уже было больше гостей, свободные столики были, но было достаточно активно.
— Если просят пересадить, как реагируете?
— Конечно, идём навстречу. Пак с этой просьбой не обращался
13:09. Татьяна Прилипко, адвокат Протасовицкого, тоже не стала долго мучить официанта расспросами.
— Вы несколько раз сказали, что после удара стулом конфликта не было. Вам откуда известно, что был удар стулом?
— С камер. Я не говорю, что конфликта не было. Конфликт продолжался без особого шума. Мне это сказал кто-то из моих коллег.
— Вы сказали, что не знали, какая фамилия Протасовицкого. А были от него какие-то действия?
— Я не вспомню. Там стояло около 30 человек, я не могу запомнить каждого. Запомнил Кокорина и Мамаева только потому, что потом сказали: это известные футболисты. Протасовицкий для меня ярко никак не проявился. Если бы был какой-то момент, я бы запомнил. Либо я просто его не видел.
13:07. Третий адвокат — Барик — берет слово. Впрочем, ненадолго.
— Кто-то задавал вопросы Паку: «Как ты нас назвал и так далее?»
— Не вспомню, может, было что-то подобное. Но я не могу знать, почему этот вопрос возник. Были какие-то переброски вопросительными формами. Прошло большое количество времени, сейчас не вспомню.
13:00. Сегодня бодрее процесс идет. Ромашов уже закончил опрос. Стукалов вступает. Спрашивает, как долго официант работает в кафе и видел ли ранее Кокорина. Дмитрий не может вспомнить и извиняется — он не увлекается футболом, поэтому вряд ли бы узнал Александра.
— Вы слышали, чтобы они к кому-нибудь обращались матом?
— Нет.
— Слышали, о чем они общались между собой?
— Нет.
— Конфликт произошел спонтанно, или они договорились между собой?
— Вряд ли о таком кто-нибудь договаривается. Я не видел и не слышал ничего.
12:50. Прокурор спрашивает, сколько раз официанта допрашивали во время следствия. Свидетель говорит, что один раз, давление на него не оказывали, свои показания он не перечитывал — хотя всё подписал, потому что видел, как всё печатали.
Адвокат Ромашов начинает допрос.
— Вы не знаете Протасовицкого?
— Я его не помню.
— А на предыдущем допросе вы про него рассказывали.
Прокурор протестует — допрос ещё не зачитывали. Ромашов меняет вопрос.
— Вы говорили про Протасовицкого следователю?
— Нет, я даже имени не знаю. Просто сказал, что он был среди компании. Я никого по имени не называл.
Ромашов спрашивает про процесс допроса — стандартный набор вопросов, которые адвокаты уже не раз задавали свидетелям.
Защита пытается установить, оказывалось ли давление на свидетеля во время следствия.
— Вы видели какие-нибудь агрессивные действия Кокорина Александра?
— Максимум, что слышал — агрессивную речь. Я шёл, мог на что-то не обратить внимание. Но после удара стулом я слышал только крики.
— До конфликта в зал заходили?
— Заходил, компания в том количестве, в котором они сидели, они сидели шумно, ни к кому не приставали.
— После первого конфликта всё затихло?
— Да, затихло, что было дальше — не знаю. Больше я ничего особенно не запомнил. Для меня привычно, когда приходит много гостей и уходит много гостей.
— С остальными сотрудниками заведения обсуждали этот конфликт?
— Обсуждали.
— Никто не говорил, из-за чего он начался?
— Я слышал, но не от своих коллег, а от гостей, что кто-то кого-то обозвал, а кто кого — не знаю. Я слышал это краем уха.
12:45. Сорокин:
— На работу я пришел в 8 утра, я официант «Кофемании». Проводил компанию, которая пришла, за столик. Не вспомню, во сколько они пришли. Мне кажется, было часов 9-10. Людей было немного — мне кажется, это был выходной день. Когда я встретил этих молодых людей, они находились в состоянии алкогольного опьянения, но запаха я не чувствовал. Кто у них принимал заказ, я не помню. Я работал, потом услышал крики и шум. Мое рабочее место находится в соседнем зале. Сначала я туда не пошел, потому что был занят своей работой. Когда подошел, увидел, что там уже конфликт. Менеджер попросила меня сходить за терминалом, потому что кто-то захотел рассчитаться. Я их рассчитал и ушел. За тем, что происходит, смотрел уже издалека. В компании я никого не узнал. Фрагменты конфликта видел: одна девушка просто так сбрасывала тарелки со стола, вставала на лавку и, когда я сделал ей замечание, она сказала, что сама знает, что ей делать.
Сейчас не вспомню, выражался ли кто-то матом, агрессия была проявлена в моменте начала конфликта. Потом уже все кричали, ничего больше не скажу. Помимо них было один-два стола с посетителями. Конфликт завязался с Паком, он мне знаком, потому что достаточно часто ходил в наше заведение. Его столик располагался в самом углу, напротив. Не помню, когда пришёл Пак и с кем он сидел. Фрагментов конфликта я не видел, телесных повреждений и крови не видел. За медицинской помощью никто не обращался. На лице Пака телесных повреждений тоже не видел. Не могу ответить, была ли одежда Пака сухая или нет. Кто-то кого-то чем-то облил, при мне девушка облила какого-то мужчину, но кого — не знаю. Она это сделала без какой-либо причины. Я не спрашивал, почему она это делает. Она мне сказала, что не надо ей указывать, что она сама разберётся, что ей делать.
Не знаю, вызывали ли полицию, ко мне с этой просьбой никто не обращался. Действия Александра Кокорина лично я не видел, удара стулом видел только на видео. Я пришёл тогда, когда уже всё произошло. Там были телефоны, но не знаю, снимал ли кто-то. Реакцию Александра Кокорина я помню. Кому-то из людей, пытающих снимать, он задавал вопрос: «Че ты снимаешь?» Я бы не сказал, что это было агрессивно, угрозы в этом не было. Это моя оценка. Кому обращались эти слова, не помню, несколько человек пытались снимать. Действий Кирилла Кокорина в этот момент не помню.
12:30. Прокурор вызывает свидетеля Дмитрия Сорокина.
12:25. Перед началом заседания журналисты поинтересовались мнением Кокорина о другом «отличившемся» коллеге — спартаковце Гулиеве. Вот что сказал Александр: «Что можем посоветовать Гулиеву? Мы весь день тут провели, что мы можем посоветовать? Нужно посмотреть, чтобы посоветовать. Вы можете показать? С удовольствием бы посмотрели».
12:15. Главный футбольно-криминальный сериал года продолжается. Следим за новостями из Пресненского суда столицы. Краткое содержание трёх предыдущих заседаний — ниже.
День третий
Третий день самого громкого дела в истории российского футбола прошёл в экстремальном режиме. Днём в Пресненский суд поступило анонимное сообщение о минировании здания, и все посетители, сотрудники и подсудимые были срочно эвакуированы.
К счастью, тревога оказалась ложной. После проверки здания специально обученными собаками заседание было продолжено. Три с половиной часа звонок телефонного террориста у суда отнял.
В четверг главную роль в суде исполнял Виталий Соловчук, водитель ведущей Первого канала Ольги Ушаковой, пострадавший от рук-ног футболистов и их компании. Соловчук, в частности, сообщил суду, что:
— не понял, почему Кокорин и Мамаев были агрессивно к нему настроены;
— после того, как его избили, он думал только о том, как живым остаться;
— Кокорин — вроде бы — крикнул: «Не вздумай заявлять в полицию»;
— Кокорина и Мамаева он узнал из видео по новостям про Монте-Карло.
Кокорин и Мамаев извинились перед Ушаковой за повреждение автомобиля.
В ходе заседания всплыла ещё одна любопытная подробность: в потасовке с участием Кокорина и Мамаева едва не пострадал топ-менеджер банка.
Резюмируя услышанное, адвокат Татьяна Стукалова, представляющая интересы Александра Кокорина, прокомментировала показания водителя: «Очевидно, что Соловчук говорит неправду».
День второй
Во второй день было заслушано два свидетеля. Свидетель Куропаткин был в тот день в компании с футболистами и сейчас под подпиской о невыезде. Он как и накануне Карен Григорян, сильно изменил показания и делал упор на то, что 16 часов провёл на допросе, не спал и не ел.
Перед Паком извинились и помирились.
О том, кто и зачем садился на колени к Кокорину.
Именнно Куропаткин разбил стекло Соловчуку.
Вторым свидетелем был Андрей Андрацкин, работник кафе «Кофемания».
Он рассказал про стулья.
Но затем поплыл и завершил неожиданно.
Снова было много ярких фраз. Вот лучшие из них.
Стало известно, сколько ребята потратили, так счёт компании в кафе «Кофемания» составил 264 790 рублей. В него включена плата и за алкогольные напитки в том числе. В клубе «Эгоист» футболистам и их компании были предъявлены два чека — на 123 410 и 8000 рублей.
А это резюме от адвокатов.
День первый
В первый день были заслушаны показания трёх свидетелей. Мы услышали немало фраз, которым гарантирована долгая жизнь.
Карен Григорян, который был в одной компании с Кокориным и Мамаевыи, многое «не помнит», но существенно изменил показания, обвинив следствие в психологическом воздействии. Суть его показаний — Соловчук начал первым, Пак тоже по сути начал первым, оскорбив всю компанию.
Екатерина Бобкова, также гулявшая в тот вечер с футболистами, также многое не помнит. Зато так и стреляет афоризмами.
Геннадий Краснов, один из посетителей «Кофемании» в то утро, был спокоен и деловит, его показания не в пользу обвиняемых.
