22 мая 1936 года состоялся первый в истории матч чемпионата СССР – открывали новый турнир ленинградское «Динамо» и московский «Локомотив». Исторический гол забил нападающий «железнодорожников» Виктор Лавров, чем навсегда вписал своё имя в историю отечественного футбола. 1 октября, перед матчем Лиги чемпионов, на Аллее славы стадиона «РЖД Арена» открыли памятную звезду в его честь.
О том, каким был автор первого мяча, рассказывает его сын – Валентин Лавров, известный писатель, автор исторических детективов и романов, лауреат многочисленных литературных премий.
Нападающий. Обладатель Кубка СССР по футболу, автор первого гола в истории чемпионатов СССР.
Клубная карьера: «Клуб им. Кухмистерова» (1925-1930), «Казанка». (1931-1935), МВО (1935), «Локомотив» (1936-1940), «Динамо» Сталинабад (1941), «Локомотив» (1946).
После окончания карьеры выступал на любительском уровне. В 1955 году стал чемпионом Вооруженных сил СССР среди коллективов физкультуры.
Тренерская карьера: «Локомотив» Ярославль, «Труд» (Рязань), «Спартак» (Рязань), «Маяк» (Херсон), «Химик» (Клин), «Зенит» (Ижевск), «Онежец».
Первая зарплата – бутсы и футболка
— Отец был всесторонне развитым человеком – у меня даже есть где-то его картина, мастерски выполненная акварелью. Работать он начал лет в 14 – механиком в гараже. Однажды автомобиль был на стойках, они зашатались и упали. Ставил-то их пацаненок Витюшка Лавров. Ему должно было голову отсечь, но Бог сохранил его для футбола, «Локомотива» и меня. Голова попала в отверстие, поэтому пронесло – даже царапин не осталось. Случилось это в доме Качалова, где сейчас располагается штаб нетрадиционных, так называемых мужиков.
Потом отец играл в разных клубах, пока его во дворе не заметил кто-то из «Локомотива». Играл сначала за бутсы и футболку. Потом как-то дядя Коля Рожнов (защитник «Локомотива». — Прим. «Чемпионата») ему сказал: «Вить, ты деньги-то получил?». Отец удивился: «Какие деньги?». «Как какие, иди к кассиру, она скоро уходит», — ответил ему тот. Пошёл. Дома деньги отдал маме, она насторожилась: «Ты где взял? Витька, смотри! Узнаю – убью». Люди же тогда всего боялись. Так она пошла в этот «КОР» (Клуб Октябрьской Революции, клуб-предшественник «Локомотива», выступавший в 1922—1930 гг. – Прим. «Чемпионата») интересоваться, точно ли там ему деньги дают. «Надо же, за такую ерунду еще и платят!» — удивлялась потом.
Деньги, костюм из коверкота и фотоаппарат за победу в Кубке СССР
— Первый раз на футболе я побывал благодаря могущественному в те годы наркому путей сообщения (НКПС) Лазарю Моисеевичу Кагановичу. Мой дядя, Павел Иванович, работал у него помощником – изумительный человек, настоящий дипломат. Дядюшка был страстным болельщиком «Локомотива». Каганович его всегда отпускал на матчи, хотя сам ездил на стадион не на каждую игру. Но как он мог не поехать на финал Кубка СССР! Впервые этот трофей разыгрывался, зрелище-то какое. Обыкновенно дядя уезжал первым, чтобы проследить, всё ли в порядке в ложе прессы – подметено ли, чай-кофе приготовлены ли. На этот раз он помедлил и спросил у начальника: «Саша Лаврова (а Каганович знал, что это жена Виктора) хочет побывать на матче, но она с ребенком. Как быть?». Туда метро не ходило, с такси сложности. Так Каганович распорядился – отвезти маму со мной на стадион на его «эмке» (ГАЗ М-1. – Прим. «Чемпионата»).
Сидели мы недалеко от правительственной ложи и самого Лазаря Моисеевича. А у меня в детстве был очень могучий ор – я орал так, что было слышно у площади трех вокзалов и Курского одновременно. Кричал тогда, когда мне захочется – вне зависимости от ситуации на поле. Но один раз попал в точку: когда отец забил гол, тем самым закрепив победу «Локомотива», одновременно со всем стадионом завопил я. Мне кажется, всех заглушил! Так в год и четыре месяца я стал самым юным болельщиком «Локомотива».
Стадион «Динамо», Москва. 22 500 зрителей.
«Локомотив»: Разумовский, Андреев, Гвоздков, Максимов (к), Жуков, Стрелков, Семёнов, Соколов (18’), Ильин, Лавров (24’; замена — Михеев).
«Динамо» Тбилиси: Дорохов, Шавгулидзе (к), Николайшвили, Аникин, Бердзенишвили В., Джорбенадзе, Панин, Бердзенишвили М., Пайчадзе, Асламазов, Сомов.
Лазарь Моисеевич на железной дороге и в команде был, как царь и бог. Всем игрокам, тренерам и обслуживающему персоналу, вплоть до шофёра, выписал за победу в Кубке СССР денежную премию. Конечно, это ни в какое сравнение не шло с тем, что зарабатывают нынешние футболисты. У отца до войны зарплата была 120 рублей, а потом, когда он начал отличаться мастерством, повысили до 160. У инженеров, для сравнения, было 100 рублей.
Помимо денежной премии каждому футболисту вручили жетон, который я потом поменял на марки. Как меня отец не убил – не понимаю. Еще Каганович приказал, чтобы каждому игроку сшили костюм из дорогого коверкота. Шили бесплатно, за счет «Локомотива». Отцу тогда было 26 лет. Он в этом костюме пошел в Машковскую баню. Попарился, вернулся в раздевальню, а костюма нет — спёрли. Воровство тогда было массовое. Бабушка сушила отцовские футболки в ванной комнате, чтобы не утащили.
Каганович каждому игроку сделал ещё один подарок – фотоаппарат ФЭД с памятной гравировкой. А к нему в комплекте шли штатив с увеличителем, бачки для проявителя, закрепители. Отец увлекся фотографией на долгие годы, и я у него это перенял. Всё это хозяйство за время войны сохранилось, а потом как-то фотоаппарат попросил приятель отца, который жил в соседнем доме. С ним что-то случилось — камеру он так и не вернул.
Вот ещё что про Кубок расскажу. Во время финала московское «Динамо» находилось в зарубежном турне. Когда приехали, стали жаловаться своему шефу – Лаврентию Павловичу Берии: «Какого фига «Локомотив» нас обижает! Нас не было! Мы бы их разбили в пух и прах!». Лаврентий позвонил председателю Всесоюзного комитета по физической культуре и спорту. «Слушай! Давай им устроим второй финал». Тот ему отвечает: «Лаврентий Палыч, я б с удовольствием. Но вы с товарищем Сталиным согласуйте вопрос, потому что команду лично и в печати поздравил Чкалов». А Чкалов был любимцем Сталина и большим болельщиком. Так что московское «Динамо» только облизнулось – Лазарь Моисеевич был не последним человеком в стране, отстоял. Но в первенстве страны им предстояла встреча с «Локомотивом» на том же стадионе. И знаете, как закончился этот матч? «Динамо» проиграло со счётом 0:2.
Юный массажист
— В два года стал отцу делать массаж. У него были необыкновенно большие икры ног — он стеснялся надевать щитки. А щитки, я помню, изготовляли из бамбука: брали полоски, плющили, а потом зашивали в материю. Думаю, защищали они хорошо, но отец на поле выходил без них: без щитков и так икры во-о-т такие, а с ними казались еще больше. Что девушки-то о нем подумают!
Из-за этого он страдал – у него берцовая кость была, как пила, вся избита. Много раз его уносили с поля, потому что за ним шла настоящая охота – по ногам били. Тогда за футболистами не ухаживали, как сейчас, а ему массаж был нужен. Он мне говорил: «Походи по икрам». Я вставал и, чтобы не потерять равновесие, старался держаться за стенку. Так и ходил туда-сюда. По мере увеличения возраста и моего веса эффект тоже увеличился. Так я стал первым массажистом отца. Тогда лечились-то только притирками – на всю команду, если не ошибаюсь, один доктор был. Я этот запах хорошо запомнил. На базе в Баковке, куда Павел Иванович часто возил нас с мамой, пахло потом и притирками.
Квартира за переход в ЦДКА
— Мы жили в коммунальной квартире, в одной из пяти комнат, размером в 14 квадратных метров. Как-то приехали к нам руководители ЦДКА – предлагали к ним перейти. Положили на стол ключи от новой двухкомнатной квартиры, уговаривали, но отец был непреклонен: «Родному «Локомотиву» — не изменю!». В коммуналке этой родители прожили до 1966 года.
Футбол за пирожки
— Во время войны мы уехали в эвакуацию в Пермь. Голод был страшный. Мы жили только за счет того, что продавали вещи: отдали мамину песцовую шубу, скатерти какие-то… До войны мы были достаточно зажиточными, а тогда всё исчезло. Отец работал руководителем группы на 315-м авиационном заводе. Как-то летом пришел домой веселый и рассказал, что их хозяйственник – вот такой мужик – собрал футболистов, которые были в городе, в две команды. На первую игру стадион полностью забили зрители, хотя билеты были платные. После матча отец принёс домой деньги и – самое главное – 15 пирожков с мясом. Видит бог, я до сих пор помню вкус этих пирожков! Я так долго не видел нормальной еды, а тут вдруг пирожки!
Начались регулярные игры. До этого у отца было всего два выходных дня в месяц – «всё для фронта, всё для победы», — а теперь раз в две недели он еще и в футбол играл.
В 43-м его направили в Москву. Он решил взять меня с собой, хотя это было против правил. Бабушка с мамой на вокзале ждали до последнего, пока не отойдет поезд – мало ли что. А он меня спрятал в вагоне. Наверху, под самым потолком, был небольшой ящичек, где размещались лампы проводников. Отец был симпатичный, разговорчивый, поэтому смог уговорить, чтобы лампы оттуда вытащили. Там меня и спрятали. Ох и мука была страшная – я часа два сидел в позе эмбриона. Патруль прошел, меня оттуда вытащили, но разогнуться мне было сложно – всё затекло.
Бесстрашный Лавров
— Отец не раз заставлял меня волноваться. Ехали как-то на поезде с командой, вдруг загорелся красный свет. Состав остановился. День был очень жаркий, а рядом с железной дорогой – что-то вроде озера. Отец скинул с себя одежду в тамбуре, бултых – и поплыл. Заплыл довольно далеко, а тут гудок паровоза: один короткий, другой длинный. Я стою, весь трясусь. Папаша был очень атлетичным: плавал хорошо, стометровку быстрее всех в команде бегал. Вижу – бежит по шпалам и щебню, и раз – запрыгивает. Я облегченно вздохнул.
От природы отец патологически не испытывал чувства страха, и это выражалось на футбольном поле. В штрафной на него идут три защитника, а он несется и проходит их, как нож сквозь сливочное масло. Но во время матча он никогда не жадничал. Даже когда в 38-м году ввели оплату за голы: один мяч забьет сам, а потом бежит к воротам, обводит вратаря и ждет, когда кто-нибудь из команды до него добежит. Чаще всего это был Киреев. И отдает ему пас, и мяч в воротах.
Радиола как у Гитлера
— Популярность ему помогала. Когда началась война, всем приказали сдать приёмники. У нас тоже был – отец сам его собрал. Человек он был талантливый от природы. Война закончилась, приёмники разрешили забрать. А у него даже квитанция сохранилась! Голубая бумажка под копирку. С ней пошел в контору, его там узнали: «Виктор, мы вам хороший приемник дадим! Немецкий Braun. Такая радиола у Гитлера в кабинете стояла». Потрясающий приёмник. Мы ездили с отцом в музыкальный магазин на Лубянке, ему там оставляли дефицит. Он любил Эдди Рознера, Леонида Утесова, слушал джазовый оркестр Варламова.
Иван Грозный
— Последнюю игру отец провел летом 1955 года. Я занимался боксом во дворце тяжелой атлетики «Строитель», который, кстати, построил Берия для своего любимого боксера Огуренкова. На время ремонта нас оттуда передислоцировали на Стадион строителей. После тренировки как-то уже шел к выходу, смотрю – отец идет со своим чемоданом, который остался у него еще с довоенного времени. «А ты чего тут делаешь?», — удивился я. А он мне говорит: «У нас сегодня финал Кубка коллективов Министерства обороны». Знал, что отец тренировался на Басманной – недалеко от места, где разрабатывали локаторы. Это было страшной военной тайной, но вся улица знала, что там происходит.
Команда отца выиграла. Это был последний раз, когда я видел его на поле, было это в августе 1955 года. Он стоял в защите и играл с какой-то совершенно изысканной техникой. Со мной рядом сидели два каких-то мужика и всё восхищались: «Ты посмотри-ка, как этот защитник мячик остановил! А пас какой дал!». Я им говорю: «Мужики! Не узнаёте? Это Лавров!» Мужики так удивились: «Витька! Лавров! Да-да, точно!».
Отцу тогда было 46 лет.
Потом он стал тренировать команды «класса Б». В зонах, как правило, он побеждал, но регулярно проигрывал в отборочных матчах в «класс А». Как я понял потом, проигрывал он нарочно. Отец был очень самолюбивый, видимо, боялся, что в дивизионе выше его команда будет плохо выглядеть. В Рязани у него так было, в Херсоне, Ижевске…
Как-то я у него спросил: «Что нужно в нашем современном футболе?». Отец говорил, что нужны контракты – как с игроками, так и с тренером. Характер у него был жесткий, за что ему дали кличку «Иван Грозный». В Рязани пригласил его к себе первый Секретарь и председатель обкома партии: «А чего это мы Иванова не ставим? Иванов хороший нападающий, папа у него директор молокозавода. Он очень помогает нам вас содержать!». Отец вспылил: «Если вы такой умный, я вам свисток пришлю – идите и тренируйте сами». Все замерли от ужаса: царю и богу области такие речи слышать! «Еще есть вопросы? Областью – управляйте, а команду тренировать буду я», — добавил отец.
В те годы он говорил, что нужны контракты. Что ауты логичней вводить ударом ноги, а не бросать руками. И что пенальти следует давать только тогда, когда от попадания в руку мяч изменял направление полета. Это логично!