В золотом «Спартаке» 90-х было два неунывающих балагура. «Большим хохмачом был Ледяхов, — вспоминал в своих мемуарах Романцев. — Если они вдвоём с Цылей «зарубались» – хоть тренировку заканчивай!» В футбол Игорь с Ильёй тоже играли замечательно, с огоньком. Поэтому и запомнились не только партнёрам, но и болельщикам. Увы, с Цымбаларём нам больше не встретиться, не потолковать за жизнь. Зато от трёх часов общения с Ледяховым мы получили истинное удовольствие. Не сомневаемся – получите и вы.
— Вы в Москву по делам или отдохнуть?
— Нужно было приехать, продлить истекающую лицензию Pro. На два дня собрались в академии тренерского мастерства, сдали индивидуальные работы, послушали директора Лексакова. Обычная практика.
— Кто ещё продлевался?
— Первая группа, которая подтверждала лицензию на пару дней раньше, была более представительной по именам: Карпин, Онопко, Гончаренко, Овчинников. У нас из известных были Аленичев и Бушманов.
— Вы ведь сейчас постоянно живёте в Барселоне?
— Как в 2004 году переехали из Хихона, так там и обосновались. Купили дом в Сан-Кугате, спальном районе города. Бизнес организовали, связанный с недвижимостью. Семья – жена, сын, две дочери – там, а я – в разъездах, куда работа позовёт.
— Российскому тренеру в Испании реально найти работу по профессии?
— Невероятно сложно. Местные клубы отошли от практики приглашения иностранных специалистов. Во втором дивизионе работают ребята-испанцы, с которыми я играл. В Примере только большие клубы берут тренеров-звёзд, как Мадрид. Даже «Барсу» возглавляет местный – Вальверде. К зарубежным кадрам, в том числе сделавшим себе имя в Испании, там относятся с некоторым скепсисом.
— Вы долго входили в тренерский штаб «Спартака». Ещё могли бы себя представить в роли ассистента?
— В большом клубе – запросто. Никаких проблем.
— Условный «Ростов» — большой клуб?
— Вполне. «Ростов» сейчас вышел на лидирующие позиции в чемпионате, а я сам – почти ростовчанин, семь лет там прожил. В спортивном интернате учился в союзные времена, в СКА играл. Финансовые проблемы – извечная тема для «Ростова». По шесть месяцев не платят, но потом всё находят и отдают.
— На вашем последнем месте работы, в «Балтике», с финансами тоже было не очень.
— Поэтому и проработал там только два месяца. После смены руководства в Калининграде поменяли всю команду, включая тренерский штаб. А вообще это стандартная история для ФНЛ. В «Шиннике» и «Роторе», где я тоже работал, с финансами было всё то же самое. В ФНЛ приходил трижды, и все три раза проблемы были сумасшедшие. В Ярославль поехали с Цымбаларём после «Спартака» в 2010 году. Мой первый самостоятельный опыт. Я-то привыкший к нашим реалиям, а мой тренер по физподготовке, испанец Рубен Салеш, в шоке был.
— От чего?
— Потрясения для него начались с первых шагов по русской земле. До Ярославля мы ехали на электричке, он уже от неё обалдел. Выходим на перрон, а там по колено снега. На вокзале не убирают. Хорошо, мы сразу улетели в Турцию на сборы. Всё бы ничего, если бы деньги платили. Но там с этим не спешили. Пришлось выбивать своё через Палату по разрешению споров.
— Разве в Испании у вас таких проблем не возникало?
— Там другое было. Под конец карьеры я прошёл три суда со «Спортингом». Контракты были составлены так, что основную сумму получали по итогам года. И вот эту большую часть, которую мы целый год ждали, клуб зажимал.
— Выбили в итоге?
— Выбил, только с этой суммы пришлось ещё 50% налог заплатить.
— В «Роторе» тоже всё печально было?
— Обычная ситуация для бюджетного клуба. Но там руководители хотя бы пытались разрешить проблемы. Представьте ситуацию: мне нагрузку нужно футболистам давать по времени, а ребята подходят: «Анатольич, мы вчера не ужинали. Макаронами перекусили и всё». Как их в этой ситуации нагружать? Отдачи от этого не будет – только вред. Не отрицаю, моя вина в отсутствии ожидаемого результата в «Роторе» тоже была. Как человек амбициозный, я стремлюсь к успеху, где бы ни работал.
Ледяхов вспоминает, как работал с Эмери в «Спартаке». Последний его матч против «Динамо» называет цирком: на игру было смешно смотреть
— В своей автобиографии Эмери жаловался на отсутствие поддержки и опоры в «Спартаке». Как его ассистент – подтвердите, опровергнете?
— Во многих ситуациях ему не то что не помогали – вставляли палки в колёса. На мой взгляд, у Эмери не получилось в «Спартаке», потому что всё вокруг делалось для того, чтобы он провалился. Ему следовало напрямую общаться с владельцем клуба. Он этого не делал, поэтому и получилось то, что получилось.
— Какого рода поддержка ему требовалась?
— Например, в вопросах быта. Они не решались. Эмери просил поменять питание на базе. Ему отвечали: «Нет». Он хотел одних футболистов – ему давали других. В большом клубе все должны быть заточены под одну цель, а не так – тренер сам по себе, руководство само по себе. С Эмери приехали три испанских помощника, но один оказался не совсем его помощником – остался в «Спартаке» после отставки Унаи (в штабе Карпина из помощников Эмери продолжил работу Хуан Вила, потом тренировал с Карпиным с «Мальорке» и «Торпедо» Армавир, с января 2018 года числится видеоаналитиком в «Ноттингем Форест». — Прим. «Чемпионата»).
— А игроки могли сплавить Эмери?
— Матч с «Динамо» — это же цирк был. Смешно смотреть. Не знаю, выкладывались или нет, но счёт 1:5 говорит сам за себя. Очень некрасиво повели себя по отношению к нему. Игра только закончилась, а в раздевалку зашёл один из руководителей клуба и объявил Эмери об отставке.
— Покидая Грозный, вы заинтриговали: о причинах, мол, расскажу позже. Уже можно?
— Скажу так: это не имело отношения к спортивной составляющей. Да, мы испытывали определённые трудности на выезде, но дома набирали очки, шли на девятом месте. Будущий чемпион, «Локомотив», стоял ниже «Ахмата»! Смысл менять тренера? Но я с начала чемпионата чувствовал «мышиную возню» за спиной. В любом случае я благодарен руководству клуба за четыре с половиной года в Грозном, сначала помощником, потом главным. Почётная грамота от Рамзана Кадырова у меня на видном месте в серванте стоит в Барселоне.
Игорь Ледяхов — главный тренер «Ахмата»
Фото: РИА Новости
В 1994 году во время перелёта в Детройт на ЧМ Ледяхов от страха сполз на пол и просил посадить самолёт. А в СССР он сам садился за штурвал
— Что даже вас, человека бывалого, потрясло в ФНЛ?
— Я думал, что Хабаровск и Владивосток – это самые длинные рейсы. Но там всё просто: сел в самолёт и прилетел. 9 часов, но ничего страшного. А мы как-то раз в 6 утра выехали из Калининграда и только в 9 вечера добрались до Армавира. Целый день в дороге! А наши футболисты ещё не такие профессиональные, как на Западе. Прилетели – сразу побежали в кафе: бургеры, бутерброды. Это не спортивное питание, тем более за день до игры, когда организм готовится к матчу. На следующий день до перерыва ребята не знали, что делать на поле. Ноги не бежали. Первый тайм мы 0:2 проиграли, ещё и одного человека у нас выгнали. Потом, правда, пришли в себя, закончили 2:2, но это характерный пример для ФНЛ. Массу времени съедает логистика. Возможностей для полноценного тренировочного процесса минимум – успеть бы банально восстановить игроков к следующему туру.
— Летать до сих пор побаиваетесь?
— Нервничаю. Но я уже столько летаю, что привык. Позавчера летел из Барселоны в Москву. Часа два над Альпами трясло так, что даже обслуживание питанием на борту прекратили.
— Интересно услышать вашу версию экстремального перелёта в США в 1994 году. Со слов Никифорова, вы там шоу устроили.
— Это было на чемпионате мира, по пути в Детройт, на игру со шведами. Летели на «Боинге», а у меня с советских времён существовало предубеждение к импортным лайнерам. Нам всегда внушали, что Ту-154, Ту-134, Як-40 – самые надёжные и безопасные машины. И вот на высоте 10 тысяч метров попадаем в грозовой фронт. В окно смотришь – молнии, ёлки-палки! Как начало этот самолёт болтать – все притихли, и те, кто боялся летать, и те, кто не боялся. Я был единственным, кто реагировал эмоционально, шумно: «Скажите там пилоту, чтобы нас посадил, хватит мучить!». Оператор сборной всё это дело заснял. Правда, плёнку никто не видел.
— Если верить тому же Никифорову, вы даже на пол сползли.
— Ну, чуть-чуть такое было (смеётся). Там все переживали. Только когда вышли из зоны турбулентности, начались шуточки, смешки. До этого в салоне стояла такая тишина, будто один лечу в самолёте.
— Сергей Овчинников на почве аэрофобии досконально изучил авиационную тему – как самолёты взлетают, как садятся, конструктивные особенности разных моделей.
— Мне всегда говорили: чем больше ты летаешь, тем меньше боишься. Это не страх, нет, просто неприятные ощущения. Мысли о семье, детях лезут в голову. Когда работал в «Спартаке», при взлёте и посадке приходил в кабину пилотов. Мы чартерами летали, и мне в порядке исключения разрешали там находиться. Вид спокойных, сосредоточенных лётчиков добавлял мне уверенности. А когда играл в «Роторе», мне даже порулить давали.
— Как справились?
— Нам всегда выделяли Ту-134, одну и ту же бригаду лётчиков. А у «тушки» в хвосте есть просторный отсек для багажа. После игр там собиралась вся команда: перекинуться в карты, поесть фруктов… Летели во Владикавказ играть на Кубок, и я заглянул в кабину. Присел в кресло второго пилота. Спрашиваю: «А штурвал потрогать можно?» — «Можно». Командир даже чуть-чуть повернуть разрешил, сняв самолёт с автопилота. Естественно, под его контролем. Мне показалось – великолепно справился.
— А оказалось?
— Когда вернулся в багажный отсек – ребята начали орать на меня: «Даже не смей туда больше соваться!». Им показалось, что крутовато завернул. Говорю: «Ребята, я даже не ощутил. Как на машине вошёл в поворот, плавненько». Смеются: нет, больше туда не ходи! А вообще в 1991 году в «Роторе» команда собралась сумасшедшая, первую лигу выиграли без вариантов. Если бы сохранили этот состав, могли на российское золото замахнуться.
Ледяхов приводит пример договорного матча из СССР. Шесть человек знали, что игру сдают, пятеро нет
— Вы застали все экстремальные выезды первой союзной лиги – Абовян, Наманган, Фергана, Сухуми.
— Почему экстремальные? Великолепные! Выезды были спаренные: например, Наманган – Фергана. Выходишь в Намангане на стадион – полный, и все 40 тысяч семечки лузгают. Вот в Фергане было сложно – судили, скажем так, специфично. Мы три раза за центр поля перешли – и выиграли 3:2. Потом два часа не могли со стадиона уехать, сидели в раздевалке, пока не вызвали ОМОН – разогнать разгневанную толпу.
— Что же там великолепного было?
— Во-первых, результат. На этом выезде никто очков не брал, а мы взяли все четыре – две победы. Но самое интересное не это.
— А что?
— За день до матча нашу «днепровскую» четвёрку – меня, Володю Геращенко, Юру Гудименко и Сашу Жидкова – пригласили в ресторан посидеть. Хозяин заведения – большой болельщик, неудобно отказываться. Так мы под чаёк казан плова слопали.
— Не поплохело?
— Не поверите – были лучшими на поле, несмотря на духоту и 40 градусов жары! «Новбахор» не знал, куда бежать. 1:0 выиграли. Сами потом удивлялись: такого не бывает!
— После игры с хозяином заведения не виделись?
— Нет, сразу улетели. Я так думаю, он надеялся, что мы просто не сможем на следующий день двигаться. Но ему попались профессионалы (смеётся). Всё съели, да ещё и матч выиграли.
— В одном из старых интервью вы упоминали, как «старики» в ростовском СКА сдавали игры, но без подробностей. Сейчас самое время поделиться.
— Одну игру отчётливо помню. Приехали в Ворошиловград. «Заре» позарез нужна была победа, чтобы остаться в первой лиге. У нас в составе шесть «стариков» и пять молодых пацанов, по 18-20 лет. Эти шестеро во главе с главным тренером обо всём знали, а мы – я, Гена Богачев, Альмир Каюмов, которые тоже проходили службу в СКА, — ни сном, ни духом. Получилось смешно: вся линия обороны бьётся, а остальные, включая вратаря – имитируют борьбу. Мы выносим мяч из штрафной, а там все расходятся. Цирк! Но дело идёт к концу, а на табло 1:1. «Заря» всё никак второй мяч забить не может.
— В РФПЛ был похожий матч, о котором говорила вся страна. А чем у вас всё кончилось?
— Видя, что у «Зари» ничего не получается, в дело включился наш нападающий. Специально прибежал на последней минуте в свою штрафную и тупо свалил соперника.
— Неплохо.
— Прекрасно помню этот момент. «Заря» кидает аут, я кричу этому нападающему: «Не трогай его!». А он берёт и умышленно сбивает. В итоге пенальти, 2:1. В раздевалке чуть до драки не дошло. Тогда я понял: из Ростова пора делать ноги.
— Вы упомянули про службу. В реальной воинской части приходилось бывать?
— Я служил в спортроте. Присягу принимал в Майкопе, два месяца, ноябрь-декабрь, в сапогах с автоматом пылил. Ещё чуть-чуть – и Новый год в казарме встретил бы. Два года я играл как солдат срочной службы и ещё один – прапорщиком. Застал СКА в высшей лиге (я тогда в дубле бегал) с дедушкой Зониным во главе. Федотова помню на тренерском посту.
— Инциденты были?
— Один раз старослужащие заставили меня с приятелем вдвоём разгрузить полную машину муки. Спортсмены же. Каждый мешок – 80 кг. Я разогнуться потом не мог. Другой раз отправили патрулировать город. Столкнулись с солдатом без документов. Он наутёк. Офицер скомандовал: «Догнать и остановить».
— Догнали?
— За кого вы нас принимаете (смеётся)? По негласному кодексу солдатской чести догнать такого же, как ты, пацана-срочника считалось западло. Самое смешное, что тот парень оказался из нашей части. Полгорода мы за ним бежали, а он через забор перемахнул и ушёл. Так и не узнали, кто это был.
ЦСКА предлагал Ледяхову квартиру, «Медседес» и зарплату в 5 тысяч долларов. Его хотели выдернуть из «Ротора» и быстро перепродать в Испанию
— Тренер «Днепра» Кучеревский был колоритным мужиком.
— Мефодьич меня, 20-летнего пацана, пригласил в высшую лигу. Для меня это был топ-тренер. Ну и с чувством юмора тоже порядок. Заходит в баню: «О, молодёжь, а вам-то что восстанавливать?». Считалось, что у пацана в таком возрасте уставших мышц в принципе быть не должно. О, думаю, подходящий момент, чтобы провентилировать одну тему.
— Какую?
— Я ждал от клуба квартиру. Ну и говорю ему: «Мефодьич, вы же говорили, как начнёшь играть – всё будет». Он смеётся: «Игорь, ну зачем тебе квартира? На базе тебе и питание, и тренажёрный зал, и парилка – что ещё надо?» Ну я и выдал: «А если мне с девушкой хочется пообщаться, куда её вести?». Кучеревский моментально: «В подъезд завёл – и общайся!». Сказано было немножко по-другому, но общий смысл такой. Долго после этого смеялись.
— Тарханов рассказывал, что как-то хитро вас у ЦСКА перехватил. Интересно услышать и вашу версию перехода в «Спартак».
— Когда «Ротор» разваливался от безденежья, меня, Клеймёнова и Калитвинцева пригласили в сборную СНГ. Из первой лиги! Прибалты, грузины уже откололись, а украинцы ещё оставались – Лёша Михайличенко, Олег Кузнецов. Клеймёнов с Калитвинцевым в «Динамо» собрались. Я тоже начал искать варианты. Слухи об этом быстро разлетелись. Мной мигом заинтересовалась вся футбольная Москва.
— Кто предлагал самую высокую зарплату?
— Баснословные условия предлагали люди из ЦСКА. Квартира, машина – 190-й «Мерседес». Плюс зарплата – тысяч пять долларов. Сумасшедшие деньги по меркам 1991 года – можно было сразу заканчивать.
— Стоп, откуда в ЦСКА начала 1990-х такие деньги? Футболисты из этой команды, наоборот, жаловались на безденежье.
— Там подключились испанцы. ЦСКА в конце 1991 года плотно наладил связи с одной группой, которая организовала переезд нескольких футболистов. Меня хотели перетащить с целью скорой перепродажи в Испанию. Даже отца задействовали, он был в армейской системе, курировал базу Минобороны в Кудепсте. Уговаривали: «Повлияй на сына».
Олег Романцев и Александр Тарханов
Фото: из архива Александра Тарханова
Горюнов заплатил Ледяхову 7 тысяч долларов, чтобы тот остался в Волгограде. 2 тысячи «Спартак» потом вернул. Это и есть цена его трансфера
— А как «Спартак» нарисовался?
— Романцев ещё по ходу сезона-1991 позвонил мне лично на базу в Волгоград, поинтересовался моими планами. Я тогда ответил: «Олег Иваныч, извините, но я дал обещание остаться в «Роторе» на следующий год. Не могу». Но ближе к зиме всё изменилось.
— Почему?
— Тут интересная история. За выход в высшую лигу президент «Ротора» Горюнов пообещал игрокам по 5 тысяч долларов — и не заплатил. С этого и начался разлад. Ребята обиделись на президента и разбежались. Мне чуть ли не единственному Горюнов привёз деньги домой, даже сверх обещанного – 7 тысяч. Уговаривал: «Это твое. Оставайся, больше мне никто не нужен».
— А вы?
— Я сначала не собирался брать, думал: как так, никто не получил, а я возьму? Но потом поразмыслил: я же не украл эти деньги – заработал. И оставил себе.
— Логично.
— Примерно тогда на сборы в Сочи подъехал начальник команды «Спартака» Жиляев: «Ну что, может, всё-таки к нам? Если будешь играть в основном составе – получишь и машину, и квартиру». Правильный подход на самом деле. Но я для начала съездил на разведку в «Динамо».
— Почему там не сложилось?
— В «Динамо» был обман с первых дней знакомства. Мне это не понравилось.
— Обман?
— Человек, который со мной разговаривал, уверял, что я буду самым высокооплачиваемым футболистом команды. Назвал размер оклада. Не учёл только, что в клубе были ребята, с которыми общаюсь. Я, конечно, спросил у них. Оказалось, до самого высокооплачиваемого мне в «Динамо» было очень и очень далеко. Я никого за язык не тянул, ничего не просил, но, если с первого дня начинают хитрить, это повод задуматься. В итоге выбрал «Спартак». Рассудил так: если я чего-то как футболист стою – всё придёт. Так и получилось.
— А как Горюнов отреагировал на то, что вы взяли 7 тысяч долларов, но всё равно уехали в «Спартак»? Неужели махнул рукой на это?
— Разумеется, нет. Он пожаловался Романцеву: «Как же так? Я ему отдал деньги, а он всё равно ушёл». Романцев уточнил детали у меня. Две тысячи «Ротору» вернули.
— Романцева, кажется, очень впечатлил ваш гол «Спартаку» за «Днепр» в 1990-м. Он сам об этом говорил.
— Это вообще был шедевр. В тройке лучших голов месяца занял второе место. Недавно вспоминали его с главным тренером сборной – он же тогда ворота защищал. Кстати, именно Черчесов позвал меня в «Спартак» в 2007-м, когда я пытался начать тренерскую карьеру.
— В «Днепре» вы, кажется, были центральным защитником?
— Начинал я вообще последним защитником, либеро. В этом качестве в сборную попал. В атакующего хавбека меня только в «Спартаке» переквалифицировали. Там и без меня сильных защитников хватало – Андрей Чернышов, Рашид Рахимов приехал из «Памира», Цхададзе. Романцев сказал: «Давай подумаем, куда тебя пристроить».
— Отличное начало для карьеры полузащитника.
— Первые полгода играл опорника. Пятницкий располагался повыше. Мы выигрывали, но со скрипом. При этом в сезоне-1992 проиграли всего один матч – вторым составом после Кубка «Зениту». Во втором полугодии нас с Андреем поменяли местами – и сразу веселее пошло. Успел выиграть со «Спартаком» три чемпионата России.
— Первую зарплату в «Спартаке» помните?
— Намного меньше того, что предлагал ЦСКА. То ли 500 долларов, то ли чуть больше, но до тысячи не доходило. Это в 1994 году, когда я уехал, зарплаты сразу выросли многократно.
— Шмаров чуть ли не три года прожил в Тарасовке в ожидании собственной квартиры.
— Я – меньше, около года. Машину дали через полгода, за победу в последнем Кубке СНГ. Володя Бесчастных тогда взошёл на небосклон, два мяча ЦСКА забил. Там тогда тоже была приличная команда.
— Приличная? Кажется, они тогда, наоборот, всех лидеров продали.
– Ну, «Барселону»-то обыгрывали (улыбается). Да и Харин в воротах оставался.
Ледяхова хотели отчислить из «Спартака». Пятницкий на собрании попросил взять его на поруки. Романцев расхохотался, услышав это предложение
— Романцев вас с Цымбаларём называл главными балагурами того «Спартака».
— Цымбаларь с Никифоровым пришли на следующий год – до этого веселились без них. Я первый раз в Тарасовку вообще удачно попал.
— Что такое?
— «Спартак» всегда праздновал Новый год на базе, потому что 1-2 января уезжали на турниры в Германию. Но тут я приехал чуть раньше – смотрю, в столовой уже накрыты столы. Оборачиваюсь назад, вижу: беременная девушка в спортивном костюме на костылях ковыляет. Спрашиваю коллегу: «А это кто?» – «Невеста». – «Чья?!». – «Димы Радченко, сейчас будем его свадьбу справлять». Думаю: ёлки-палки, куда я попал?!
— Весело.
— Садимся за стол, ребята наставляют: «Дождись, пока Романцев приедет, а то мало ли что». Дождался, зашёл переговорил. «А теперь банкет, — улыбается Олег Иваныч. – Там тебя и проверим». Я технично в уголочке сел с Сашей Татаркиным, знакомым по Ростову. Татаркин раньше меня в «Спартак» попал – ну и давал напутствия, как себя вести, чтобы не привлекать внимание. Я-то правильно себя вёл. А два человека после свадьбы были отчислены из команды – известный вратарь и молодой мальчик. Без фамилий. Видимо, что-то произошло, раз на следующий день им сообщили, что их присутствие в коллективе нежелательно.
Спартаковцы-сборники: Черчесов, Радченко, Бесчастных, Попов, Ледяхов, Карпин, Онопко, Иванов
Фото: из архива Виктора Онопко
— Вас когда-нибудь Олег Иванович «накрывал» за нарушение режима?
— Дважды. Разве никто не рассказывал?
— Про Мамедова с Цымбаларём – неоднократно, про вас – нет.
— Первый инцидент случился после игры в Ростове. Собрались поиграть в карты, местные ребята раками угостили. Александр Фёдорович нас «спалил». В глазах Тарханова почему-то я всегда выглядел зачинщиком всех посиделок. Пробовал его урезонить: «Александр Фёдорович, все взрослые люди, сами в состоянии за себя подумать». Бесполезно. На следующий день собрание. Романцев объявляет: «Ледяхов отчислен».
— Жёстко.
— Самое смешное было после. После слов тренера с последнего ряда поднимается Пятницкий. Самый непосредственный участник нашего застолья, выступал первым номером. Говорит: «Олег Иваныч, можно слово?». Романцев удивился: «Да, Андрей, говори». И тут Пятницкий выдаёт: «Можно мне взять Ледяхова на поруки?». Команда как сидела, так и рухнула! Даже Романцев не выдержал – расхохотался. Махнул рукой: «Ладно, иди тренируйся».
— А второй случай?
— Перед игрой с «Торпедо». У нас рядом с базой было такое живописное местечко – Пирогово. Ну и пригласили туда коллег-соперников по ближайшему матчу на шашлычок. Хорошо погуляли и явились в Тарасовку. Да не одни – с торпедовцами.
— Представляем себе картину.
— По тем временам это нормально было. Но тут, как назло, столкнулись с Романцевым. Естественно, скандал. Олег Иваныч в гневе: «Ты – зачинщик. До свидания». Прошу его: «Дайте шанс исправиться!». Романцев ответил: «Ладно, всё будет зависеть от того, как сыграете с «Торпедо». 3:0 их вынесли, у меня гол+пас. Больше мы к этой теме не возвращались. После игры Пятницкий пошутил: «Ни за столом не могут, ни на поле».
Ледяхов и Онопко играли против Романцева в футбол на задницу, а потом «расстреливали» его мячом. Это зрелище наблюдала вся Тарасовка
— Был ещё забавный случай. «Спартак» разгромил ЦСКА – 6:0, вы забили три гола, но при этом комментатор Маслаченко весь матч называл вас Гашкиным.
— Мы с Маслаченко, кстати, хорошо общались, он ко мне в Хихон приезжал. На той игре у него, видимо, случились какие-то проблемы. Я играл на своей позиции и под своим номером – не понимаю, как меня можно было спутать с Гашкиным. Подытожил сказанное Владимир Никитович вообще шедеврально: «Романцеву теперь придётся задуматься, кого ставить на следующую игру, Гашкина или Ледяхова». Он потом зашёл в раздевалку: «Игорь, прости, бес попутал». «Да ладно, — говорю, — ничего страшного».
— Еще одна история — Тернавский рассказывал: как вы на машине перевернулись и на ней же в Тарасовку приехали. Было?
— Я только купил «Мерседес» и в 6 утра ехал в аэропорт, с троюродным братом, будущей женой и ещё одним парнем. Был сильный гололёд, я резковато нажал на педаль газа – ну и занесло. Хорошо, было воскресенье и дорога пустая. Нас начало вертеть и вынесло в кювет. Повезло, что в сугроб упали – только стекло разбилось и крыша помялась. Милиция подъехала: «Отдавай права». Я возмутился: «С какой радости? Никто не пострадал, сами выбрались, сами вас вызвали». Не забрали. Машину вытащили и вернулись на базу – не поехали в аэропорт.
— У вас, кажется, единственного не угнали «Митсубиси Паджеро» за победу в Кубке России?
— Вообще-то, нам их никто не дарил – нужно было ещё заплатить. Почти у всех ребят эти машины потом угнали, а я свою вовремя отогнал отцу в Сочи.
— Перед тем финалом была история. Вы заранее решили, что после игры поедете на банкет, и поэтому перед матчем появились перед Романцевым нарядные – в пиджаках и галстуках. Он, кажется, сильно удивился.
— Удивился… Обалдел! Давай выспрашивать: «Куда собрались?». А у нас уже были заказаны столы в ресторане – договорились посидеть после матча всей командой, с жёнами, невестами. Ну и принарядились. Романцеву это жутко не понравилось. Может быть, это было слишком самонадеянно. С другой стороны, мы были уверены в своих силах. До этого обыграли ЦСКА в чемпионате и очень прилично выглядели. 2:0 в финале вели, 2:2 закончили, но по пенальти всё равно выиграли.
Шарж «Спартак» — чемпион»
Фото: из личного архива Рамиза Мамедова
— Вы у Романцева ходили в любимцах?
— Я – точно нет. Были другие любимчики. Либо Олег Иваныч это тщательно скрывал.
— Слышали, как вы с Онопко играли против Романцева и кого-то из игроков на тренировке — два на два. Проигравшие становились в ворота, победители их расстреливали мячом.
— О да, это было легендарное зрелище! Играли «на задницы». Романцев был в паре с Володей Бакшеевым, земляком (оба из Красноярска). Раз за разом они становились в позу, и мы по ним «стреляли».
— И как Романцев?
— Ой, если бы не закончили, он кому-нибудь ногу сломал бы. Романцев по жизни ненавидел проигрывать, даже будучи тренером, а нам с Онопко через несколько дней ехать в сборную. В одном эпизоде так отоварил Витю, что мне за него страшно стало. Шепнул ему: «Давай уже последнюю проиграем, потому что добром это не кончится». Романцев отказывался заканчивать, пока не выиграет. Вся команда, вся кухня высыпали на балконы – поглазеть на это зрелище. Короче, сдали мы последнюю игру (улыбается).
— Никифоров при вас за Цымбаларем на базе носился?
— Конкретно этот случай не помню, но допускаю, что такое было. Весёлое время… Холостяки в Тарасовке жили на третьем этаже, семейные – на втором. А у Цымбаларя ещё и двое детей было, два пацана, по коридору постоянно носились. Не спортивная база, а детский сад. Цымбаларям на семью выделили две спаренные комнаты. Там мы и собирались – на завтраки, обеды, ужины. Дети спят в одной комнате, все остальные – в другой.
— Евгений Варламов рассказывал нам, как в «КАМАЗе» 1990-х бандиты после матча однажды избили команду. Самая большая дичь на вашей памяти?
— Для Челнов 90-х – обычная история. Мы там рядом на Кубок играли, в Нижнекамске. Пять штук им набили, на следующий день уезжать. Рано утром приехали в аэропорт, загрузились в Як-42. Самолёт готовится взлетать, а у него мотор один барахлит – гул стоит. Мы стюардессу позвали: «Что происходит?». Она пожимает плечами: «Всё нормально, сидите». Когда пилот увеличил обороты и тронулся с места, грохот уже не расслышать было невозможно. Занервничали все. Говорим стюардессе: «Пойди скажи, может, им впереди шума не слышно». Когда перед разбегом командир корабля включил форсаж, я думал, самолёт просто развалится. С меня пот течёт, пацаны переживают. И тут по салону объявляют: «Извините, у нас технические неполадки – возвращаемся». Мы перекрестились: «Ну слава богу».
— Что было дальше?
— Подъехали на стоянку, говорят: мол, посидите, сейчас всё починят и поедем. Через 15 минут пришли два техника. Поковырялись – без толку: судно сломано, просьба покинуть лайнер. Выходим сзади, а эти чудаки на ногах не стоят, языком не ворочают – пьяные в стельку! Бормочут: «Мужики, щас сделаем – полетите». Я говорю: «Да я скорее на машине отсюда поеду, чем на этом корыте». Целый день в аэропорту просидели. Только к вечеру за нами новый борт из Москвы прислали.
— Тарханов рассказывал похожую историю – только не про Нижнекамск, а про Набережные Челны. Мол, там команду спас его знакомый военный, который случайно оказался на борту.
— Александр Фёдорович напутал. Это тот самый случай, но дело было именно в Нижнекамске, в 1993 году.
— С легендарным Старостиным пересекались?
— Он меня очень любил. Раза три-четыре приглашал к себе: «Зайди, надо поговорить». Усадит на стул и давай читать стихи – столько поэм наизусть знал! Я уже внутренне молился: «Хоть бы Старостина не встретить, а то снова на час застряну». Отказать нельзя было – уважаемый человек, глыба. Приходилось слушать. Сижу и думаю: «Когда уже это стихотворение закончится?».
Ледяхов не подписывал знаменитое письмо четырнадцати, но ему советовали поддержать коллег по сборной. В противном случае обещали проблемы
— Почему вы не сыграли ни минуты на Евро-1992?
— В «товарняках» перед чемпионатом я участвовал, с англичанами в «Лужниках» играл. Но в той сборной странные дела происходили.
— Расскажите.
— Например, игроку нужно за границей переподписывать контракт, и его ставят на матч, чтобы засветить.
Сборная России образца 1993 года (слева направо): Верхний ряд – Игорь Колыванов, Игорь Добровольский, Василий Кульков, Сергей Юран, Александр Мостовой, Игорь Шалимов, Сергей Щербаков, Андрей Канчельскис, Александр Бородюк; средний ряд – Сергей Кирьяков, массажист Олег Соколов, доктор Савелий Мышалов, тренер Юрий Сёмин, Станислав Черчесов, главный тренер команды Павел Садырин, Сергей Овчинников, тренер Борис Игнатьев, массажист Владислав Баньков, Игорь Корнеев; нижний ряд – Дмитрий Попов, Андрей Иванов, Игорь Ледяхов, Олег Малюков, Валерий Карпин, Виктор Онопко, Дмитрий Радченко, Сергей Горлукович
— У тренера был свой интерес?
— Наверное, я не знаю. Но такие моменты присутствовали. Помню, сыграл с датчанами, всё нормально. Приезжаем в Швецию, в гостинице Бышовец заявляет: «Ты играть не будешь». Спрашиваю: «На каком основании?» — «Я так решил». Мне единственному такое было сказано. В итоге два человека не сыграли ни минуты – я и Станислав Саламович. Даже Андрей Иванов, покойный, на минуту или две вышел. Анатолий Фёдорович – специфический товарищ, но я всё равно ему благодарен – за вызов из первой лиги в сборную. Хотя там у него тоже свой интерес присутствовал.
— Какой?
— Мне говорили: «Переходи в шведский клуб – будешь играть за сборную». Название команды не вспомню – какая-то из ведущих. Я отказался: «Можете меня не вызывать, но я буду играть там, где считаю нужным». И перешёл в «Спартак».
— Вас же не было в числе подписантов «письма четырнадцати»?
— Нет, я не присутствовал на той самой игре в Греции. Но нам уже потом говорили, что надо бы поддержать коллег.
— Кто говорил?
— Один человек. Оставим это для следующего интервью, лет через 30. Но меня предупреждали: у тебя будут проблемы. Передо мной же вопроса, ехать или не ехать, даже не стояло. Чемпионат мира раз в жизни бывает. Мы поехали и нисколько об этом не жалеем. Другое дело, что непосредственно в сборной было море проблем – с формой, премиальными. Но при всём при этом могли выйти из группы, если бы румыны с американцами договорняк не скатали. Очень некрасиво получилось.
— Откровенно говоря, победа над Камеруном тоже кажется странноватой.
— Мы выходили, как на последний бой. Первые два матча проиграли без шансов. Ребята попросили Садырина на Камерун поставить всех спартаковцев – всё равно уже ловить нечего. Павел Фёдорович прислушался. И мы как попёрли, Сало (Олег Саленко. – Прим. «Чемпионата») как начал забивать. Говорим: «Остановись». – «Нет!». У меня даже два момента было – до сих пор не понимаю, как не забил. Бежал с центра поля один на один с вратарём и не добежал – упал.
Сборная России перед матчем с Камеруном на ЧМ-1994
Фото: из архива Виктора Онопко
— Почему вас больше не брали в сборную?
— Олег Иваныч звал на Евро-1996, но я не поехал. Были причины. Одна из них – беременность жены. Я посчитал нужным остаться с семьёй. Был ещё момент…
— Можно подробнее?
— В «Спортинге» как-то раз попросили остаться на игру с «Реалом», я связался со сборной, обрисовал ситуацию. Говорят: «Нет-нет, надо приехать». Приехал и… не попал даже в заявку. В итоге ни с Мадридом не сыграл, ни за сборную. После этого сказал: «Больше мне не звоните».
В Испании Ледяхов ругался с Гвардиолой. А ещё он предупреждал президента «Спортинга»: нельзя больше трёх русских собирать в одной команде
— Объясните, почему из сильнейшего клуба России вы поехали в испанскую глушь?
— Со «Спартаком» к тому времени мы уже всё выиграли, конкуренции как таковой в чемпионате не было, а испанская лига всегда котировалась высоко. Может, если бы немного подождал, появились бы предложения поинтереснее. А так принял, по сути, первое попавшееся. В деньгах выиграл, но немного. В России жизнь была не очень, а у меня к тому времени уже созрело желание попробовать себя за границей.
— Стартовали вы в Испании лихо – с победного гола «Барселоне».
— А мне всегда игры с «Барсой» удавались. Покойный Круифф тогда «дрим-тим» сколотил – Ромарио, Куман…
— Гвардиола…
— Постоянно пересекались с ним: он – опорник, я – под нападающими. Переругивались. Я ему локоточком двину, он обзывается по-испански. А с «Барсой» я ещё со «Спартаком» играл. Дома 0:2 горели, 2:2 закончили, а там «попали» 1:5. Потом с Лаудрупом вспоминали эти матчи, когда он в «Спартаке» работал. Они в Москву приехали – холодина, травы в «Лужниках» нет…
— Стоичков тогда чуть ли не из песочной ямы забил.
— Юрок Никифоров, добрая душа, перед аутом оставил испанцу мяч: на, бросай. Стоичкову аут кинули, и он один на один убежал. Смешной гол. Помощник Круиффа, Рексач, потом в Японии рассказывал об интересе «Барсы» ко мне. К сожалению, не договорились со «Спортингом» по отступным. Было ещё одно предложения – от «Тенерифе». Их тогда тренировал Хайнкес. Давали за меня 200 миллионов песет, но «Спортинг» предложение не заинтересовало.
— Испанцы любители давать прозвища. Вас как называли?
— Принцем. За манеру игры, наверное.
— Что за проблемы у вас были с агентом?
— Иньяки Уркихо перетащил в Испанию многих наших ребят. Нас как первых ласточек дурили очень прилично. Контракты подписывали не напрямую с клубом, а с компанией Иньяки. 20% денег мы получали на руки, а оставшиеся 80% он крутил. Мне приходилось ругаться с клубом, чтобы он повлиял на агента. В итоге расстались с ним.
— Потом к вам подъехали Никифоров, Черышев, Косолапов.
— И мы благополучно вылетели из высшей лиги (смеётся). А я предупреждал президента: нельзя больше трёх русских собирать вместе.
— Ничего себе заявление!
— Я понимал, как это потом будет преподнесено в СМИ. Мы там после неудачных игр по два-три часа сидели в раздевалке – толпа не выпускала со стадиона. По улицам в своём 300-тысячном городке не могли пройти! Если ты иностранец и получаешь больше местных, то и спрос с тебя повышенный. Кто виноват в поражении? Ты. После первого круга в 1998 году шли на последнем месте, и я понял: всё, не выкарабкаемся. Звонок Рексача из Японии пришёлся очень кстати. Карлес сказал: «Тебе там делать нечего». Я ответил: «Так забирай меня отсюда поскорее». Об одном жалею – что поехал в аренду. Нужно было с концами туда перебираться. Через год пришлось возвращаться – в Сегунду.
— Культурный шок в Японии от чего пережили?
— Выхожу из самолёта после 15 часов в воздухе, пошёл в туалет. Присел, прошу прощения за такие подробности, и тут унитаз начал нагреваться. Я перепугался! Оказалось, у них это мероприятие с подогревом. Японский бог! Я побежал к своему гендиректору: «Иди посмотри, какие у них чудеса в сортире!». Даже испанцы в шоке были. Мне вообще в Японии очень понравилось.
— Чем?
— Клуб дал квартиру, машину, двух переводчиков – для меня и для жены. Играли на 80-тысячнике в Иокогаме, который в 2002-м принимал финал чемпионата мира. По итогам сезона я стал вторым бомбардиром и попал в тройку лучших иностранцев лиги. В моей команде заканчивал карьеру знаменитый португалец Футре. Капитаном команды был Сезар Сампайо из сборной Бразилии, тренером – Рексач. Приличная компания собралась.
На похоронах Цымбаларя Ледяхов был единственным представителем «Спартака». Он считает, что Илью подкосила невостребованность
— В Испании ещё помнят?
— Да, каждый раз на паспортном контроле в аэропорту Барселоны узнают, расспрашивают: «Как дела? Домой?». В раздевалках «Камп Ноу» над каждым шкафчиком висит экран, на котором крутятся фотографии футболистов, оставивших след в чемпионате Испании. Когда мы со «Спартаком» в 2012-м приехали играть с «Барсой», наши иностранцы увидели меня молодого на мониторе и обалдели.
— Какие ещё раритеты есть в домашнем архиве, помимо грамоты Кадырова?
— Самый большой – футболка Марадоны с росписью, аргентинский одноклубник Перес подогнал. Сохранил парочку своих маек с чемпионата мира и несколько – коллег-соперников.
— Есть огорчение от того, как сложилась карьера?
— Правильнее сказать – неудовлетворённость. Может быть, где-то не хватило спортивных амбиций. Возможно, стоило рискнуть, пойти до конца и перейти в команду выше классом.
— Вы были чуть ли не единственным спартаковцем на похоронах Ильи Цымбаларя.
— Не чуть ли – единственным. Видимо, все были заняты.
— Как узнали о его смерти?
— Позвонил тренер по физподготовке, тот самый, с которым были в Ярославле: «Ты читал новости?» — «Какие? Я только встал». – «Илюша умер». Я бросился звонить Ире, жене Ильи. На следующий день взял билет в Одессу и полетел.
Игорь Ледяхов, Рамиз Мамедов и Илья Цымбаларь
Фото: из личного архива Рамиза Мамедова
— У него были проблемы со здоровьем?
— В тот период Илья был не востребован в России, на Украине себе тоже применения не нашёл. Это его подкосило. Будь он при деле, думаю, всё было бы нормально.
— Вы чувствуете возраст?
— Не чувствую, но ощущения всё равно не очень комфортные. Кажется, недавно было 40 лет, а тут – бам – уже 51. Полетело время. Когда работаешь, вовлечён во что-то, некогда задумываться об этом. А когда без дела сидишь, бег времени острее воспринимаешь.