Большинство известных футболистов об армии знают лишь понаслышке. А вот легендарный полузащитник «Спартака» Андрей Тихонов успел послужить как полагается. Со всеми прелестями армейской экзотики.
В армию Тихонова забрали по стандарту в 18 лет. Особым желанием служить, по собственным словам, он не горел. Но просмотр в ЦСКА-2 прошел неудачно, и в итоге его отправили служить в поселок Новобирюсинский Тайшетского района (больше 300 километров по прямой от Красноярска). Там он полтора года охранял «зэков».
— Помог как-то ли этот опыт в карьере? Да. В первую очередь, в становлении характера, — говорит Андрей. — Когда ты в 18 лет попадаешь в тайгу и встаёшь на охрану зоны… Считаю, туда должны были отправлять профессионалов, но никак не детей. 18 лет – мало, чтобы стоять на вышке и принимать решение, стрелять ли в человека.
– Вам приходилось?
– Нет. Был начальником караула. У нас была целая зона, за которой мы следили в составе 12-14 человек.
— Бежать при вас никто не пытался?
— Когда я ещё был стажёром, какой-то зэк залез в КрАЗ и пошёл на таран: он пробил на машине три забора насквозь. Но убежать ему не удалось, просто переехал через дорогу и врезался в другую зону.
– Мы слышали, что вы в армии переболели гепатитом.
– Тогда у многих был инфекционный гепатит, меня тоже зацепил. Разговоры о том, что мне это как-то помешало в карьере – ерунда. Была другая история.
— Какая?
— Когда «Спартак» со мной расставался, один товарищ, с которым мы сидели за столом, предложил: «Давай скажем, что у тебя болезнь?». Ответил: «Вы что, охренели? Я тогда вообще ни в одну команду не попаду». Хотели свою задницу прикрыть, чтобы только моя осталась на улице.
– В действительности гепатит как-то сказался?
– Нет, у меня была лёгкая форма. Разве что первые полгода не ел острое и не пил алкоголь. Плюс нагрузки были под запретом.
– Про армию ходит много ужасных рассказов. У вас моменты преодоления случались?
– Там каждый день приходилось преодолевать. То был ещё СССР, поэтому национальности в армии были все. Люди приезжали с аулов и даже слов твоих не понимали. Я тогда был сержантом и ощутил, что у каждого народа есть своя специфика. Кто-то, например, тряпку в руках никогда не держал, потому что у них это считается недостойным мужчины.
– А самое мощное воспоминание об армии?
– Однажды у нас был полевой выход – нас там троих или четверых выбросили в тайге. Метель, вьюга, на улице минус 30, и мы ночевали под ёлкой. Разогревали себе консервы на костре. Веток наломаешь, побегаешь минут 15, потом ложишься — а на тебе вот столько снега [показывает].
– Зачем вас туда забросили?
– Воспитание характера. Для чего ещё в армию идут? Хорошо ещё, что нас там не съели, в тайге. Кто знает, какие звери там могли быть.
Фото: Алёна Сахарова, «Чемпионат»
– К современной армии как относитесь?
– Слово «военные» – от слова «воевать». Считаю, это профессия, которую нужно выбирать. Служба должна быть личным выбором человека. Ладно ещё, если попал в хорошую часть на год. Но если вместо этого едешь махать лопатой и строить какому-то прапорщику дачу – это другое. Армия должна быть профессиональной, должны быть условия для службы. В нынешних реалиях отдавать ей год жизни, по-моему, просто потеря времени. За год можно и язык выучить, и профессию новую освоить. Если, конечно, есть желание.
– А чему научат за это время в армии?
– Стрелять из автомата. Раньше у меня здорово получалось, на пятёрку. Отрабатывали на стрельбище, били по мишеням из Калашникова. И днём, и ночью стрелял хорошо.
– Ночью сложнее ведь?
– Конечно. Когда в 150 метрах от тебя стоит фигура, которая подсвечивается снизу, стрелять нелегко. Еще прицел разглядеть надо. Хорошо, хоть нас в горячую точку не отправили. Хотя один раз уже сидели на мешках, хотели отослать в Грузию, когда там разгорался конфликт. Это был 1988 год. Представляете, 18-летнего ребёнка собирались послать туда, чтобы он разгонял беспорядки!
– Как соскочили?
– Видимо, отправили кого-то из другой части, точно не знаю. Раньше даже телефонов не было, чтобы родителям позвонить. Пока письмо дойдёт, уже вернёшься оттуда. А может, и не вернёшься.
– Что чувствовали в тот момент?
– Ничего – просто не понимал, что происходит. В таком возрасте детство в голове. Поэтому и говорю: армия должна быть профессиональной. Хорошо, что у нас она переходит на эти рельсы.
