Большое интервью с Виктором Гончаренко о Гинере, Галицком, «Урале», ЦСКА, «Краснодаре» и Акинфееве

Виктор Гончаренко ― один из главных героев нынешнего сезона РПЛ. Он возглавил «Урал» в августе, когда команда была на предпоследнем месте в таблице. Но на зимний перерыв клуб ушёл на 10-й строчке и с серией из 13 матчей без поражений, в 11 из которых екатеринбуржцы победили.

За два дня до Нового года мы встретились с Гончаренко в Минске и проговорили два часа об «Урале», «Краснодаре», ЦСКА, жизни и многом другом. Вы узнаете об этом из его большого интервью.

• Что почерпнул для себя Гончаренко от чемпионата мира? За кого он болел в финале? И почему для него Месси круче Роналду?
• Как Гончаренко менял «Урал» и уговаривал Иванова подписывать новых игроков? И для чего он часто цитирует известных личностей во время установки на матч?
• Как Гончаренко объясняет решение вернуться в «Урал» после скандального ухода в первый раз? И мешает ли ему присутствие Григория Иванова на скамейке?
• В чём секрет стандартов «Урала»? И кто самый сложный соперник для Гончаренко в РПЛ?
• Почему Гончаренко говорил, что «Урал» плохо судят? И кто из арбитров нравится ему больше остальных?
• Из-за чего Урунов разорвал контракт с «Уралом»?
• Что Гончаренко думает о Fan ID? И почему братья Березуцкие не могут работать друг с другом?
• Чем Гончаренко занимался после ухода из «Краснодара»? Как учил английский в специализированной школе? И как Марио Фернандес разговаривал по-русски?
• Как Гончаренко уволили из «Краснодара»? Чем похожи Гинер и Галицкий? И с какими мыслями тренер встретил 24 февраля?
• Как Гончаренко оценивает свой период в ЦСКА? В чём крутость Акинфеева? И о каком поступке тренер жалеет больше всего?
• Что Гончаренко думает о возможном переходе российского футбола в Азию? И чего он хочет больше всего?

Что почерпнул для себя Гончаренко от чемпионата мира? За кого он болел в финале? И почему для него Месси круче Роналду?

― У вас не было мысли поехать в Катар на чемпионат мира?
― Нет. Когда у тебя есть такой длинный отпуск, не хочется тратить время на перелёты. Тем более ― матчей много. Лучше посмотреть несколько, чем прилететь на один.

― Все смотрели?
― Нет, я же не Тимур Журавель. Нет цели посмотреть все матчи, есть цель грамотно их проанализировать и использовать полученную информацию.

― На что обращаете внимание?
― Где бы я ни работал, во время крупных турниров я прошу свой аналитический отдел анализировать следующее: откуда забиваются голы; откуда идут голевые моменты; как работают стандарты в атаке и защите; какие схемы чаще используются; где команды обороняются. Сейчас мы могли увидеть, что команды, которые оборонялись средним блоком, имели преимущество. Та тики-така, которую пыталась исполнить Испания, уже не работает. Хави, Месси и Иньеста под руководством Гвардиолы всех запутали. Что работало у них, не будет работать у других.

― Раньше чемпионаты мира задавали тренды. Сейчас не так?
― В этот раз точно нет. Раньше условный Лобановский имел месяц подготовки, Черчесов готовил команду три недели. Здесь у всех была неделя. Сейчас тренды в Лиге чемпионов и национальных чемпионатах, но всё равно чемпионат мира надо анализировать. На меня произвело впечатление, насколько команды хорошо оборонялись и насколько здорово такие личности, как Месси, вскрывали такие насыщенные и организованные обороны. Было много интересных сборных: Южная Корея, Япония, Марокко, ещё очень понравился Сенегал. А вообще, этот чемпионат мира показал, что побеждают команды, которые приезжают умирать за свою страну. Просто отметиться не получится.

― Три самые тренерские команды?
― Марокко, Аргентина и Франция. Надо отдать должное Дешаму ― он делает всё очень стабильно, жёстко расправляется с игроками, которые ему не нужны. С таким подбором невозможно угодить всем, он с этим здорово справляется. Конечно, следил за Влашичем, потому что за своими всегда смотришь. Хорватия ― фантастика. За шесть чемпионатов мира они трижды в медалях. Великолепный результат ― тем более с таким населением.

― После их матча с Японией я разговаривал с Влашичем…
― По-русски говорил?

― Нет, говорит, что уже забыл.
― Уже всё, да? Когда он был в «Вест Хэме», я ему звонил, пытался с ним говорить на английском, а он такой: «Давай на русском! Я с Ярмоленко практикую». Видимо, Миранчук не хочет с ним разговаривать на русском, ха-ха.

― Так вот, он сказал, что вы удивительный тренер. И важнейший в его карьере. Читали?
― Да, мне приятна его оценка, и приятно было с ним работать. У Влашича огромный потенциал: он очень силён физически, есть отличная техника, поставленный удар. Для Николы важно попасть к тренеру, который будет его правильно использовать. А ещё в него очень важно верить, ему надо давать свободу, как тем же Месси и Мбаппе.

― В финале за Аргентину болели?
― Мой первый осознанный чемпионат мира ― 1990 года. Я видел Марадону ещё до наркотиков и всех остальных дел, поэтому с тех пор, если нет сборных России, Беларуси или Украины, то я всегда болею за Аргентину. Я был в Неаполе, ходил к мемориалу Марадоны. Для меня это особенная история.

― Месси закрыл спор с Роналду?
― Этот спор был, есть и будет. Я очень хорошо помню свой разговор с Виталием Кутузовым, которого купил «Милан», а потом отдал в аренду в «Спортинг», где как раз начинал Роналду. Как-то раз я с ним говорил по телефону, спрашиваю: «Ну что вы там в Португалии делаете?». Он отвечает: «Да в приставку с парнем играю, зовут Роналду». Я ему: «И как он на поле?». Кутуз отвечает: «Да молодой, как мяч потеряет, так нас начинают возить». Такой вот разговор был, ха-ха. Но я фамилию запомнил, потом Криштиану купил «Манчестер Юнайтед», которому я симпатизировал со времён их победы над «Баварией». Было очень классно следить, как сэр Алекс влиял на Роналду, отучал от симуляций. Роналду ― невероятный голеадор. После его перехода в «Реал» они с Месси толкали друг друга вперёд, как Федерер, Надаль и Джокович. Но мой выбор, конечно, Месси. Во всём, кроме голов, он Криштиану превосходит. Роналду сейчас нужны только забитые мячи, его эгоизм проявился и на чемпионате мира.

― Я за последние пару лет не видел такого лёгкого Месси, как в Катаре.
― Конечно. Он подводил себя к чемпионату мира. Не секрет, что у него большое влияние на сборную в плане выбора состава: кого брать, кого не брать. Не просто так же Икарди не вызывают. Но, наверное, он имеет право на такое. Гвардиола рассказывал, что после одной из тренировок Месси сказал ему, что хочет всегда с Бускетсом играть в одной команде. Скалони выстроил феноменальную Аргентину ― все игроки понимали, что за Месси надо бегать и отрабатывать. Гвардиола давно всё сказал: «Подстрой под Месси игру и никогда его не меняй».

― Месси стал круче Марадоны?
― На мой взгляд ― да. Всё-таки во времена Диего был другой футбол. Да, Марадона был наглее, в жизни всё попробовал: наркотики, богатство, девушки. Но всё равно по-футбольному Месси покруче.

Как Гончаренко менял «Урал» и уговаривал Иванова подписывать новых игроков? И для чего он часто цитирует известных личностей во время установки на матч?

― Давайте про «Урал». Команда не проигрывает 11 матчей подряд: девять побед, две ничьих, в которых победа была упущена. Расстроены, что не удалось 13 матчей подряд выиграть?
― Мы не в том положении, чтобы расстраиваться из-за этого. Когда такая серия, говорить об этом ― грех. Мы качественно сработали.

― У всех шок от этих результатов. Команда стояла на вылет.
― Любой успех ― усилия многих людей. Мы изначально с Григорием Викторовичем обсуждали, что нам нужно приобрести трёх-четырёх игроков, а получилось девять! В конце, когда уже почти всех подписали, встал вопрос о Ранджеловиче, который был у меня на первом месте в трансферном списке. Мы несколько раз с ним общались через переводчика, и я говорю: «Григорий Викторович, ну этого надо брать!». А он мне: «Ну нет денег уже, Михалыч!». Я говорю: «Надо!», и он махнул рукой: «Ну ладно, бери».

― Неплохо!
― Да, надо ещё отметить, что все игроки заряженные. Тот же Эрик Бикфалви великолепно себя повёл. Когда он вылетел по травме, начал забивать Лёха Каштанов. Эрик потом спокойно сказал: «Тренер, я всё вижу, никаких проблем». Он абсолютно адекватно воспринял свою роль на скамейке. Игроков осенью даже настраивать не надо было, всех распирало.

― С Шалимовым общались после того, как приняли команду?
― Нет.

― А то он что-то отжигает последнее время.
― Всегда должен кто-то отжигать. Канчельскис, Шалимов, Мостовой…

― По интервью игроков после вашего прихода было ощущение, что они выдохнули после отставки Шалимова.
― Когда у команды неудачная серия, любой тренер будет для игрока плохим. Не особо интересуюсь, что было передо мной. Я начинаю с себя.

― В каком состоянии была команда после Шалимова?
― Упаднических настроений не было. Понимали, что будет сложно, но было видно, что ребята с большим воодушевлением нас приняли.

― Однако всё-таки что нужно менять, когда ты приходишь в команду, которая находится в зоне вылета?
― Психология накрывает всё: технику, тактику, физические качества. Игроков надо было убедить, что они могут, что у нас та команда, которая должна играть со всеми на равных. Чувствовалось, что с каждым днём накапливается позитивная энергия. Просто надо было влиять на команду разговорами: на разборах, на теориях, индивидуальными беседами.

― Кстати, о беседах. Аналитик «Краснодара» Малявин в интервью рассказывал, что вы очень хорошо подбираете слова, но однажды в «Краснодаре» вы начали цитировать Жванецкого про СССР и тёщу, что не все восприняли. Часто цитируете знаменитостей?
― Начну с того, что люблю читать интервью умных людей. Я очень люблю интервью Познера. Мне очень запала в душу его беседа с Татьяной Черниговской (российская учёная в области нейронауки и психолингвистики. — Прим. «Чемпионата»). Она чуть ли не единственный человек, кого он звал дважды. Я постоянно выписываю фразы из интервью, которые нравятся, это даёт мне базу. А потом из своего «чердака» их достаю, чтобы с помощью них донести свой посыл до команды. На мой взгляд ― к установке и разбору надо готовиться ровно так, как и к тренировке.

― А Жванецкого почему так любите?
― Он очень остроумный. Была история, как мы четыре года назад, когда он ещё был жив, пошли с женой в Crocus на его концерт. В общем, он уже разогрел зал, отпустил много классных шуток. А Жванецкий же любил и про секс пошутить, и про кошку свою рассказать. И вот под конец концерта он говорит: «Я однолюб, но много**» (человек, который много с кем занимался сексом. — Прим. «Чемпионата). Полный зал мужиков начинает ржать, жена на меня смотрит косо, а я не могу прекратить смеяться! Хохот стоял минуты две. Потом вышли на антракт, к нам подошла подруга жены со своим мужем. Жена начала ей рассказывать, что я смеялся громче всех. А муж подруги ещё и подсыпал: «Так это ты смеялся громче всех!». А если серьёзно, то Жванецкого надо просто хорошо понимать, у него острословие на феноменальном уровне.

― Кого ещё цитировали?
― У меня большая база. К примеру, недавно в «Урале» цитировал Джорджа Буша. Как-то его спросили: «Что изменилось с тех пор, как вы перестали быть президентом?». Ответ был гениальный: «Я стал чаще проигрывать в гольф». Ведь когда ты президент, тебе все поддаются, играют против мантии, а когда уже нет ― все хотят тебя задеть. Эммерсона эта фраза очень зацепила. Я хотел донести, что если ты играешь против «Реала» или «Зенита», то не надо играть против мантии. Надо – против майки.

Как Гончаренко объясняет решение вернуться в «Урал» после скандального ухода в первый раз? И мешает ли ему присутствие Григория Иванова на скамейке?

― В контексте вашего возвращения в «Урал» всем интересен вопрос вашего ухода из клуба в первый раз. Как вы сами себе объясняете всю ситуацию?
― Время идёт. В жизни что-то меняется, но ты сохраняешь отношения. У меня были отличные воспоминания о Екатеринбурге, клуб поменялся, новые игроки. Это полностью чистый лист, начинаем всё с нуля, пробуем что-то делать.

― Но всех же интересует, почему вы тогда ушли.
― Мы же с тобой понимаем, что лучше иногда промолчать. Я иногда не понимаю, когда футболисты с возрастом начинают откровенничать. Есть определённые вещи, которые должны оставаться за закрытыми дверями.

― Но какой бы ни была та история, она не повлияла на ваши отношения с Ивановым?
― Нет. Мы почти сразу начали общаться после моего ухода ― спустя два-три месяца. Конфликта между нами не было.

― Вы сразу согласились вернуться? Как Иванов вас приглашал?
― Весёлая история. Я много в каких странах был из-за работы, но все друзья советовали мне съездить на Камчатку. Когда началась всем известная ситуация, когда самолёты стали летать не так, как нам всем хочется, я решил туда поехать. В августе полетели.

― И как?
― Замечательно! С друзьями в палатках жили на берегу Тихого океана. И вот мы там, и мне в какой-то из дней звонит Григорий Викторович: «Ну, давай, приезжай!». А я на Камчатке, восемь часов до Москвы. Думаю: «Блин, чего делать-то». Но Викторович через минуту разговора говорит: «Ну ладно, сейчас в Воронеже сыграем, а после этого – приезжай». Я как раз успел неделю на Камчатке отдохнуть, хотя за это время Иванов ещё несколько раз звонил, мы что-то обсуждали. Но при этом он не спрашивал, где я нахожусь. А я говорить не стал. Потом прилетел с Камчатки в Москву, переночевал – и сразу поехал в Екатеринбург.

― Сколько общались?
― Мы слишком давно друг друга знаем. Полчаса хватило, чтобы всё согласовать.

― Но вас не смущало, что команда на вылет стоит?
― Хотелось работать. Длинная пауза для тренера ― не очень хорошо. К тому же желание руководителя тебя видеть, готовность покупать игроков ― серьёзные факторы.

― Ещё одна тема, из-за которой все обсуждают «Урал» и Иванова, ― его нахождение на тренерской скамейке во время игр. Вам это не мешает?
― Хороший вопрос. Во-первых, Иванов на лавке слышит и слушает наш тренерский штаб: какие замены мы делаем, какие стандартные положения и так далее. Он не слушает людей со стороны. Бывают президенты, которых накачивают непонятные люди, после чего они после одного неудачного матча начинают валить всё на тренера. Григорий Викторович же чётко понимает, что и как мы делали в каждой игре. Ему не надо даже нас расспрашивать, потому что он видит всё своими глазами. Да, он эмоциональный человек, но ещё ни разу не было такого, чтобы я сказал ему, что так не пойдёт. Он понимает, что есть он, есть я, есть игра. Ну, может покричать на судью ― это максимум. Мне он вообще не мешает.

― Почему ему это так важно?
― Со времён мини-футбола это с ним. Любит находиться в гуще событий. Когда я сейчас пришёл в «Урал», мы с ним его нахождение на скамейке даже не обсуждали, я всё понимал.

― Вы обсуждаете тактику? Он может высказать мнение, дать совет?
― Нет. Он может спросить что-то нейтральное, но не больше. В тренировочный процесс он не влезает.

В чём секрет стандартов «Урала»? И кто самый сложный соперник для Гончаренко в РПЛ?

― Давайте поговорим о ваших стандартах. Некоторые думают, что они заколдованы. Особенно когда вы забили «Сочи» три абсолютно одинаковых гола. Как?
― Все секреты раскрывать не буду. Во-первых, Ранджелович отлично подаёт. Бывают моменты, когда он может сорвать мяч, но стабильность очень высокая. Плюс он может подавать разнообразно. Второй момент ― у нас большое количество футболистов, хорошо играющих головой: Газинский, Каштанов, Филипенко, Бегич, Эммерсон, Бикфалви. Конечно, соперник не может разобрать и закрыть их всех.

― Но у вас проходит один и тот же розыгрыш из раза в раз!
― Да, потому что у нас высокие игроки, которым надо просто доставить мяч. Дальше они знают, как всё разыграть.

― А почему именно Газинский всегда замыкает эту комбинацию на дальней штанге?
― Потому что он самый маленький из этой группы. Все остальные слишком высокие, а он очень подвижный. Юра знает, как оказаться в нужном месте.

― Как вы его реанимировали? После «Краснодара» казалось, что он больше не вернётся на высокий уровень.
― Его и не надо было реанимировать. Я понимал, что его футбольный путь не закончен. Более того ― мне звонили друзья из ЦСКА, спрашивали моё мнение о нём. Я сказал, что они не ошибутся, если подпишут Юру. В итоге всё совпало для «Урала» ― он был готов играть, мы были готовы его взять. Весь вопрос был в наборе формы. Мне не пришлось его убеждать. Он мне сам позвонил: «Григорий Викторович сказал, что вы в «Урале». Я отвечаю: «Да, приезжай, я тебя жду». Всё было быстро.

― Вы под каждого соперника придумываете тактические ходы. К кому было тяжелее всего готовиться в первой части сезона?
― У «Ростова» работает всё: начало атаки, прессинг, игра в длинную, быстрые атаки, все стандартные положения ― даже ауты. Поэтому они и находятся высоко. К ним очень тяжело готовиться, потому что много всего надо разбирать. Вплоть до того, как умеет правильно зацепиться и заработать пенальти Комличенко.

― Это можно назвать умением симулировать?
― Нет, это не симуляция. Это умная голова футболиста и грамотные подсказки тренера. Колыванов тоже умел зацепить себя ногой за ногу и заработать пенальти. Ничего плохого. Комличенко понимает, что будут делать защитники, и опережает их в своих действиях. Это работает и приносит результат. В общем, Карпину надо отдать должное – проделывает отличную работу.

― Над чем надо дополнительно работать «Уралу», чтобы стать лучше?
― Во-первых, за сборы надо заложить хорошую физику. Во-вторых, все должны понимать схему и её вариации. В-третьих, мы можем кого-то пригласить. Надо шлифовать то, что было: хорошую позиционную оборону. В первую очередь мы должны продолжать играть с той отдачей, которая у нас была.

― Всё-таки у вас психология на первом месте?
― Да. Можно на 99% делать всё хорошо, но этого 1% всегда будет не хватать. Даже если у тебя прекрасно подобрана тактика, а психология отсутствует – то всё, конец.

― Какие команды для вас сейчас тренерский ориентир?
― «Наполи», «Ливерпуль», «Милан», «Бавария» и «Унион Берлин».

― Чем каждая привлекает?
― У «Униона» очень интересные перестроения. «Ливерпуль» ― всё понятно, работа Клоппа – ярчайшая. Они знают, когда в длину сыграть, когда придержать, когда на контратаках сыграть, когда через центр пойти. «Наполи» ― великолепная команда. Надеюсь, они чемпионами станут, если не «Милан».

Почему Гончаренко говорил, что «Урал» плохо судят? И кто из арбитров нравится ему больше остальных?

― Вы часто за сезон говорили, что «Урал» плохо судят и аномально часто ошибаются. С чем вы это связываете?
― После игры на эмоциях многое можно сказать. Если ты часто говоришь о судействе, то начинаешь терять свои тренерские нюансы. Надо уметь отделять судейство от своих ошибок. Если постоянно говорить об арбитрах, ничего хорошего не будет. Хотя понятно, что я могу вспомнить свою работу в «Краснодаре» ― если бы не такое количество ошибок судей против нас, мы могли бы быть на втором месте. В ЦСКА было то же самое, но всё равно надо уметь отстраняться.

― Просто я помню, как вы обращались к журналистам после одного из матчей с посылом, что мы не пишем о том, что против «Урала» аномально много ошибаются.
― Да, тогда была серия ошибок. С «Динамо» в Москве был вопиющий случай, когда мы со скамейки видели, что был пенальти, а его не назначили. У нас очень расширили понимание VAR: здесь пенальти, а здесь не пенальти; здесь игра рукой, а здесь не игра рукой; этим ставим, а этим смотрим.

― Уровень судейства в РПЛ стал хуже?
― Я бы так не сказал. Хотя, наверное, с учётом того, что раньше и качество игроков было выше, то и судейство, пожалуй, было на другом уровне. Для меня это не является принципиальным вопросом. Хотя да, иногда ты понимаешь, что тебя не очень хорошо судят.

― Есть яркий пример?
― Когда я был в «Кубани». Мы играли против «Анжи», судья Кузнецов тогда придумал вопиющий пенальти в наши ворота, в нашу пользу не дал. После того матча он больше не судил.

― В этой части чемпионата вы чувствовали хоть раз, что вас убивают?
― Нет.

― С какими судьями вам спокойно?
― Я иногда только в раздевалке узнаю, кто будет судить. Мне нравятся арбитры, которые дают играть. Понимаю, что игроки начинают потом от этого заводиться. Но я всегда за допуск борьбы, даже если судьи при этом ошибаются. Кукуян, Карасёв, Безбородов дают играть.

Из-за чего Урунов разорвал контракт с «Уралом»?

― Урунов покинул «Урал» осенью. Была информация, что причина в конфликте с вами. Что там было?
― Это не конфликт. Но Остон сам себя спалил. У нас был матч в гостях с «Сочи». Урунов был в раздевалке, разминался, все готовились к игре. Вдруг ― он взрывается, начинает бегать по всей раздевалке. Я думаю: «Что случилось?». А он всё бегает, ругается, потом подлетает ко мне и говорит: «Меня нет в протоколе на матч! Мне друзья прислали. Вот, посмотрите! Чего вы меня тогда взяли сюда?». Я ему: «Слушай, ты нормальный или нет? Все, кто в раздевалке, заявлены на игру. Ты кому веришь? Мне или другу, который тебе это прислал». Остон реально был в заявке, но в запасе, а ему друг что-то непонятное прислал. Но после такого эмоционального взрыва я понимал, что он уже не готов к матчу.

― Что было дальше?
― Сначала скажу, что у Урунова очень хорошие качества. Он быстрый, взрывной, имеет неплохой удар. Но ему надо уметь подтверждать это статистикой, потому что у него есть всё, а голов и передач нет. Я пытался ему объяснить определённые вещи несколько раз. А он хочет играть, не понимая, как он будет забивать и отдавать. Когда ты видишь, что он кипит от того, что не в составе, то понимаешь, что лучше расстаться, чтобы не мучить ни нас, ни его, ни команду.

― Вы сами ему сообщили о решении расстаться?
― Да, на следующий день после того матча с «Сочи». Я сказал Григорию Викторовичу, что, по моему мнению, его надо отправить. А он мне: «Ну считаешь ― отправляй». Мы и отправили. Остон нормально отреагировал, никаких криков и возмущений не было. Я объяснил ситуацию: «Тебе надо играть, а я тебе этого не гарантирую».

― С Газизовым не обсуждали? Его же пацан.
― Уже нет, там другое агентство. Последний раз обстоятельно обсуждали Урунова с Газизовым, когда хотели взять его в ЦСКА до того, как он ушёл в «Спартак». А Шамиль Камилович тогда как раз пришёл в «Спартак», не мог мне его отдать.

Что Гончаренко думает о Fan ID? И почему братья Березуцкие не могут работать друг с другом?

― У вас не так много хейтеров в футбольной среде, но вот Широков любит говорить, что вы средний тренер, который превратил ЦСКА в середняк. Есть что ответить?
― Нечего. На меня сейчас ни похвала не влияет, ни критика. Мы работаем в сфере развлечений, люди приходят на стадион и высказывают мнения, чтобы выплеснуть эмоции. Они имеют на это право. Да, есть люди, которые говорят только плохое, но если это кому-то нравится, пожалуйста. Мне важны вещи, которые я могу контролировать. Я не могу контролировать прессу, судей, фанатов, экспертов. Поэтому не заморачиваюсь, думаю о команде.

― Вы сказали о сфере развлечений, но сейчас Fan ID очень мешает развлекаться. Какое у вас отношение?
― Это тот случай, когда все должны прислушаться к болельщикам, чтобы найти компромисс ― упростить это всё. Понятно, что закон уже принят, его будут соблюдать, но люди же должны понимать, для чего это делается. Надо упростить эту ситуацию и облегчить жизнь.

― Какие у вас чувства внутри, когда вы выводите команду на матч, а на трибунах 2000 фанатов сидит?
― Очень плохие. Надо идти друг другу навстречу, чтобы вернуть всех на стадионы.

― Василий Березуцкий работал у вас в штабе в ЦСКА и «Краснодаре». В «Урал» его звали?
― Было дело, обсуждали с ним эту ситуацию. Вася решил взять паузу, договорились ещё поговорить зимой.

― То есть этот вариант ещё не исключён?
― Надо подумать. Тем более Василий сейчас в Барселоне, решил пожить там. Говорит мне: «Хочу работать в «Эспаньоле». «Барселону» мне не надо». Ну, Вася на юморе как обычно.

― А с Алексеем общаетесь?
― Да, недавно виделись в Москве. У меня очень хорошие отношения с братьями. С ними можно обсуждать всё: бизнес, что будет с валютой, как лучше и куда лететь, какие анализы сдать. Они всегда дают разумные советы.

― Вам обидно, что у Алексея не получилось в ЦСКА?
― Что такое слово «обидно» по отношению к молодым, умным ребятам? Эта ситуация сделает его сильнее. Конечно, мне хотелось бы, чтобы у него получилось в ЦСКА, потому что всегда буду переживать за клуб, за братьев и за Акинфеева.

― Как братья воспринимали историю, когда Василий был у вас в «Краснодаре», а Алексей в ЦСКА?
― Мне было легко забрать Васю в «Краснодар», потому что я сказал ему: «Вась, я тебя и Лёху хорошо знаю. Вы работать вместе не можете». У них были бы постоянные стычки. Братья слишком сильные личности. Да, они встанут спина к спине и пойдут против кого-то, но вместе они работать не могут.

― Но потом же Василий вернулся к брату.
― Мы ушли из «Краснодара». Что ещё было делать?

Чем Гончаренко занимался после ухода из «Краснодара»? Как учил английский в специализированной школе? И как Марио Фернандес разговаривал по-русски?

― Чем вы занимались после ухода из «Краснодара» и до того, как возглавили «Урал»? Знаю, что вы изучали английский.
― Да, ездил в Англию в специализированную школу, где учили язык Конте, Слуцкий. Я в начале февраля получил британскую визу, потом начались известные события. Я вёл переписку с этой школой, потому что возникли проблемы с логистикой, начались разговоры про то, что не надо никуда пускать граждан России и Беларуси. Но в итоге всё разрешилось. Основателю этой школы 91 год, он даже проводил у меня урок – находится в здравом уме, к тому же ещё и бывший футболист! Рассказывал мне, как он играл в Японии в 1960-х годах. Уникальная личность!

― Как устроен процесс обучения?
― Ты находишься там две недели, учишься с понедельника по пятницу с девяти утра до пяти вечера. Это очень тяжело. К 16:30 у меня голова уже начинала кипеть. Как правило, уроки проходят в формате «один на один». Мне повезло, что мои учителя были футбольными людьми. Мы вместе смотрели Лигу чемпионов, общались на футбольные темы. Но мне всё равно это тяжело давалось, потому что на завтраке и ужине ты тоже на английском говоришь. Я приходил в свою комнату и падал, а потом просыпался в семь утра.

― Что для вас было самым сложным?
― Грамматика. Как ни крути все эти презенты, перфекты ― тяжело.

― Какой у вас сейчас уровень языка?
― Надо сказать, что раньше не было никакого. Сейчас мне его хватает, чтобы общаться с условным Ранджеловичем, понимать его и доносить до него то, что я хочу. Конечно, будь у меня такой уровень в 2017 году, я бы Жозе Моуриньо смог дать такую рекомендацию по Смолову, что Федя бы сейчас уже играл за «Манчестер Юнайтед». Будем считать, что он пострадал из-за моего плохого английского (смеётся).

― А как это вообще было?
― Перед матчем в Лиге чемпионов, когда ЦСКА играл с «МЮ», Жозе ко мне подходит и спрашивает: «Можешь про Смолова мне рассказать? Подойдёт он ко мне в команду?». Я ему в ответ что-то налепил. Жозе явно ни хрена не понял, что я ему сказал, зато понял, что я английский не знаю. Покивал мне в ответ и пошёл к себе в раздевалку.

― По кому-то ещё давали подобные рекомендации?
― Я Сперцяна всем знакомым рекомендую. Эдику пора делать следующий шаг. Мне бы очень хотелось, чтобы он пошёл по пути Головина.

― Если сейчас поедете работать в Европу, вам хватит уровня языка?
― Думаю, нет. Мы здесь очень избалованные в этом плане. В Европе к тебе не приставляют переводчика. Ты должен окунуться в среду и сам быстро начать говорить. Я всегда говорил Марио Фернандесу: «Марио, тот человек, который тебе навредил ― это переводчик Макс Головлёв». А Макс не знает, куда ему деться. Я говорю: «Макс, если бы не Марио, мы бы тебя уже давно уволили!». А Марио такой: «Не надо! Не надо! Макс ― топ!». Если серьёзно, то Фернандес просто привык, что Макс решал за него все организационные моменты.

― Марио ушёл из ЦСКА. Лучший полевой игрок, с которым вы работали?
― Один из, конечно. Фернандес ― супертоп, что-то невероятное в плане профессионализма и понимания игры. Когда команда видит, как он тренируется, что он готов голову на отсечение положить ради победы, заводятся все вокруг. Он не говорит ничего, но всё делает.

― Но русский он понимал при этом?
― Да. Марио просто боялся разговаривать. Были моменты, когда Марио был в тренажёрном зале, а переводчик ещё нет, я к нему подходил и тихо говорил: «Марио, я же знаю, что ты всё понимаешь». Он такой: «Да, да». Кстати, был очень смешной случай. Играем матч, Акинфеев мне кричит: «Михалыч, меняй Витиньо нахрен!» (В оригинале использовано более грубое выражение. — Прим. «Чемпионата».) В этот момент мимо меня по бровке пробегает Марио и на русском мне говорит: «Михалыч, не надо Витиньо менять, Витиньо топ». То есть Марио понял, что сказал Акинфеев, ха-ха.

Как Гончаренко уволили из «Краснодара»? Чем похожи Гинер и Галицкий? И с какими мыслями тренер встретил 24 февраля?

― Какие команды могли возглавить до «Урала»? Слышал про варианты в Саудовской Аравии.
― Что-то было, но были и более конкретные варианты из других стран, когда меня звали именно на переговоры. Некоторые приезжали ради них в Минск. Но я не люблю разглашать клубы, с которыми не срослось.

― Саудовская Аравия вам была бы интересна?
― Сейчас такая ситуация, что русскоговорящие тренеры не во все страны могут попасть. Всегда это были страны бывшего СССР. Сейчас Украина ушла далеко, остаются Казахстан, Армения, а так русских тренеров мало где любят. Поэтому Саудовская Аравия, ОАЭ ― это те варианты, которые входят в число тех, что стоит рассматривать.

― С какими вы мыслями встретили 24 февраля? Было такое, что нафиг вообще этот футбол?
― Первые дни все были на панике, после объявления мобилизации тоже. Ко всему привыкаешь, к сожалению. Тут вообще надо понимать, что я родился в Хойниках, а это недалеко от границы с Украиной. Там было много военной техники, ты не можешь от этого абстрагироваться.

― Как справлялись?
― Надо уметь отвлекаться. Хотя в жизни вообще всё связано. У меня у двоюродной сестры российский паспорт, сама живёт в Белгороде ― недалеко от границы. Мой родной дядя живёт в Анадыре ― тоже паспорт России, а двоюродный дядя живёт в Киеве ― у него украинский паспорт. То есть как к этому относиться, когда твои родственники перестают между собой общаться?

― После всех событий «Краснодар» сильно шатало. Легионеры разом уехали, команда могла сняться с чемпионата. Не проскакивала мысль: «Может, и хорошо, что уволили»?
― Здесь я хочу встать на сторону Крыховяка. Много было слухов, что он всех легионеров подговорил уехать. Но я уверен, что он меньше всех хотел уезжать и не занимался этой ерундой. Гжегож суперадекватный, корректный и воспитанный парень. А что касается моего ухода, то мы приходим в своё время на своё место ― с уходом то же самое. Да, что-то произошло. Но смотреть надо вперёд.

― Галицкий говорил, что ваше увольнение не связано со спортивными результатами. Вы так и не поняли, что случилось?
― Я не знаю. Мы готовили программу на тренировочные сборы. О своём увольнении я узнал, когда прочитал новость на официальном сайте. Хотя чувствовал определённые настроения, в какой-то мере был готов к этому. Но это ещё ничего. Однажды моего хорошего товарища Александра Седнёва уволили из минского «Динамо» прямо по ходу матча. Представляешь, идёт игра, пять минут до конца, и тут диктор на весь стадион объявляет: «Футбольный клуб «Динамо» Минск благодарит Александра Сергеевича за проделанную работу». Так что всё в жизни бывает.

― История со странным увольнением Зубика повлияла на ваше увольнение?
― Я думаю, да.

― Вы говорили, что его уволили в коридоре. Как это было?
― После последней игры в 2021 году с тогда ещё «Нижним Новгородом» Хашиг пришёл и сказал, что Зубика решили уволить. Без объяснения причин.

― Вас это, конечно, задело.
― Хашиг сказал и пошёл. Потом мы уже обсуждали с Березуцким, Ермаковичем и Зубиком, что происходит. Начали думать, что делать дальше. Потом поехали в отпуск.

― После этого дня и до вашего увольнения вы с Галицким и Хашигом не общались?
― Мы пообщались на следующий день с Сергеем Николаевичем, обсуждали трансферные дела, но не ситуацию с Зубиком. А потом через какое-то время я прочитал о своём увольнении.

― Вы чувствовали, что могли дать «Краснодару» ещё многое?
― Понятно, что команду можно было развивать и дальше. У клуба есть возможности для классной работы. Сейчас в футболе средний срок работы тренера, если не ошибаюсь, один год и один месяц, и он продолжает сокращаться. Ты должен быть готов к любой ситуации.

― Как бы вы описали Галицкого как человека?
― Он очень тяжёлый, но при этом неординарный. Ты либо привыкаешь к нему, либо нет.

― А к чему надо привыкать?
― У Галицкого есть чёрное и белое. Нет полутонов. Либо всё очень хорошо, либо всё плохо.

― Подход Галицкого и подход Гинера похожи?
― Оба умеют планировать, убеждать, идти к своей к цели. Оба никогда не меняют своё решение, если они его приняли. Абсолютно бесполезно пытаться их переубедить, даже если у тебя будут самые убойные аргументы.

― Когда Гинера пытались переубедить?
― Да много раз. Например, когда Вагнер Лав почти вернулся в ЦСКА. Гинер отказался его подписывать, хотя я пытался его переубедить. Но Евгений Леннорович сказал: «Вагнер ― мой сын, я его очень люблю. В качестве тренера давайте возьмём, но как игрока ― нет. Это дела прошлых лет».

Как Гончаренко оценивает свой период в ЦСКА? В чём крутость Акинфеева? И о каком поступке тренер жалеет больше всего?

― Вы работали с Акинфеевым, работали с Сафоновым. Матвея все сравнивают с Игорем. По делу?
― Оба супер. Но, конечно, с Игоря я офигевал. Я видел Акинфеева без слабых мест. Игра ногами, игра на выходах, ввод мяча, ловля мяча, руководство обороной. Всё на высочайшем уровне. Свой не самый высокий рост он компенсирует прыгучестью, у Игоря феноменальные ноги. Акинфеев ― топ. Сафонов близок к такому же уровню. Пусть у него не такая сильная игра ногами, но он это прокачивает. Когда Мотя у тебя в воротах, ты понимаешь, что ты как за каменной стеной. А те ошибки, которые Сафонов совершает… Он должен через них пройти.

― Есть мнение, что он перерос РПЛ.
― Мне бы очень хотелось, чтобы и Акинфеев уехал в своё время. Я бы на него, к примеру, в «Милане» с удовольствием посмотрел. Сейчас хочу, чтобы Сафонов, Сперцян, Дивеев перешли в другой чемпионат. Пиняев туда же ― Сергей сейчас очень яркое и светлое пятно. Во-первых, для своего возраста он очень здраво говорит, понимает, что от него требует тренер. Очень здорово оценивает ситуацию. Для своего роста и данных он очень классно ведёт единоборства. Всё остальное тоже на высоком уровне.

― С Головиным на связи?
― Периодически списываемся. Саша ― молодец, сильно вырос. При этом у него большое количество качеств, которые ещё можно развивать и развивать.

― А из своего ЦСКА со многими общаетесь?
― Конечно. Недавно Магнуссона поздравлял с Новым годом. Один из тех людей, кто хорошо понимает мой английский, ха-ха. Бабаев часто приезжает в гости, я к нему тоже. Ваня Обляков, Дивей, Зайнутдинов – все могут после игры набрать, что-то обсудить.

― Оборачиваясь назад, как бы вы описали свой период в ЦСКА?
― Я пришёл в межсезонье: клуб заканчивал легендарный цикл, на меня выпал промежуточный этап, а сейчас новый виток развития. Да, у меня была 1/4 финала Лиги Европы, но это был ещё старый состав.

― Ещё «Реал» побеждали!
― Это был простой шаг, на самом деле, потому что он был куражный. Ребята все были молодые, на эмоциях. Но как только ты победил «Реал», на тебя настраиваются не как на молодой ЦСКА, а как на команду, победившую «Реал».

― Казалась, что та команда должна была выиграть титул в сезоне-2018/2019. «Зенит» же тогда в Москве разобрали 2:0.
― Да, как только мы тогда разобрали «Зенит», они купили Азмуна, Ракицкого, Барриоса. У них команда за полгода лицо поменяла. А так — я провёл четыре года в легендарном клубе, за который болеют отличные фанаты. Не могу быть благодарен больше.

― Вы будете готовы вернуться в ЦСКА в будущем?
― Я не знаю, что будет завтра. Нельзя быть категоричным. Да, есть мнение, что нельзя возвращаться, но есть тысяча примеров, когда успешно возвращались и по два, и по три раза. Но я сейчас в «Урале», не хочу больше ни о чём думать.

― Но у вас нет такого, что, если в ЦСКА работали, значит, в «Спартак» не пойдёте?
― Я вообще всегда смеюсь, когда футболисты «Спартака» или ЦСКА говорят, что никогда не перейдут в команду соперника. Это такой детский сад! Во-первых, надо, чтобы тебя куда-то позвали. Это всё любят журналисты, чтобы показать значимость игрока. Никогда нельзя зарекаться. После моего первого ухода из «Урала» разве мог я предположить, что вернусь? Нет, конечно.

― У вас есть цель вернуться в топ-клуб РПЛ? Или у вас не осталось чувства недосказанности?
― Движение вверх-вниз для человека естественно. У меня есть цель поработать в Европе, я всегда стараюсь себя развивать. Мне 45 лет, а я уже провёл более 500 матчей. Но при этом с точки зрения тренерского возраста даже не на середине карьеры.

― Вы изменились как тренер? Гончаренко-2016 и Гончаренко-2022 ― два разных человека?
― Да, люди меняются. Во мне стало больше категоричности. Возможно, это влияние Галицкого, Гинера, Капского. Я стал более взвинченный, вспыльчивый.

― Ещё более? То есть, когда вы чуть не разорвали Мусу на скамейке, это был ещё не вспыльчивый Гончаренко?
― Думаю, такие ситуации просто стали повторяться чаще. Может быть, нервная система расшатывается из-за большого количества игр.

― Вы кого-то жёстче прикладывали в своей карьере?
― Я же тоже человек, могу ошибаться. Если мы перестанем говорить и делать глупости, значит, мы состарились. У меня нет проблемы с тем, чтобы признать неправоту и извиниться. Футболисты должны чувствовать, что ты можешь на них надавить, но при этом ты должен проявлять и доброту, чтобы они видели, что могут на тебя положиться.

― О каких ошибках вы жалеете? Тот отъезд из ЦСКА после игры с «Зенитом»?
― Это ложится в канву фразы про совершение глупостей. Конечно, для меня это самое большое сожаление, сейчас бы я такого не сделал, потому что такое не должно сказываться на игроках, клубе, фанатах. Но я этого не стесняюсь, я это признаю.

Что Гончаренко думает о возможном переходе российского футбола в Азию? И чего он хочет больше всего?

― У вас есть цель поработать в сборной?
― Не секрет, что у меня были предложения поработать в национальной команде. Но я не понимаю специфики работы в сборной. Я за восемь месяцев без работы схожу с ума, а здесь у тебя 8-10 официальных игр за год. Может быть, со временем появится такое желание. Сейчас себя в таком графике не представляю.

― В последнее время много разговоров о переходе в Азию. Ваши мысли?
― Мне сложно понять, как можно отказаться от гимна Лиги чемпионов. Вообще не представляю, что такое азиатский футбол. Хотя все проекты в самом начале кажутся безумными. Мы люди подневольные, но понятно, что азиатский футбол с Россией не вяжется.

― Как нашему футболу вообще жить в этой ситуации?
― Главное, чтобы все события побыстрее закончились. Потому что как я могу отделять россиян Шатова, Газинского от белорусов Филипенко и Ермаковича и от украинцев Кулакова и Эммерсона? Для меня они все люди. Я не могу их разделить. Не могу представить, что мы все можем быть врагами с украинским народом, с белорусским. Для меня это ненормально. Я же хорошо помню СССР. У меня вообще мой первый полёт на самолете был по маршруту Геленджик-Донецк-Киев. Поэтому для меня это всё не вяжется одно с другим.

― Какая у вас главная мечта?
― Главная личная со мной останется. А так больше всего хочется, чтобы ситуация в мире стала лучше, чтобы всё закончилось, потому что люди гибнут. А это самое ужасное.