Интервью с главным тренером «Крыльев Советов» Игорем Осинькиным – Пиняев, стажировка в «Челси», знакомство с Абрамовичем

«Крылья Советов» этой зимой лишились ключевых игроков ― Сергея Пиняева и Максима Глушенков забрал «Локомотив». Такое происходит с командой не в первый раз. За последние пару лет клуб регулярно продавал молодых звёзд в клубы «повыше».

Но при всех потерях «Крылья» остаются командой, которая играет в приятный футбол и продолжает развивать молодёжь. В этом большая заслуга главного тренера Игоря Осинькина, который работает в клубе почти три года.

Осинькин для нашего футбола вообще уникальная личность: он тренировал и в Академии Коноплёва, и в «Чертаново», работал в ФНЛ-2, ФНЛ и РПЛ. Тренера вообще можно назвать «родным» для РПЛ. Не только за искренность и некую «домашность». Осинькин, если не знали, работал с огромным количеством молодых футболистов: про Пиняева, наверное, можно не напоминать, а вот про Дзагоева, Юсупова, Зобнина, Кутепова, Крицюка точно стоит. Это лишь часть игроков, которые дебютировали в профессиональном футболе при Осинькине.

На сборах в Турции мы подробно поговорили со специалистом. Из нашей беседы вы узнаете:

• Как раскрыть Николая Рассказова и чем хорош Владимир Писарский?
• Что делает особенным Пиняева и в каком клубе Осинькин видит Сергея через три года?
• Как Осинькин ездил на стажировки в «Челси» и каким ему запомнился Абрамович?
• Что больше всего беспокоит Осинькина в детском футболе и почему он не видит себя тренером европейского клуба?

Как раскрыть Николая Рассказова и чем хорош Владимир Писарский?

― Насколько вы довольны «Крыльями» на сборах с учётом ухода всех лидеров?
― Это только сезон покажет. Новички — Писарский, Гарре, Рассказов — только привыкают к нашим требованиям. Пока мы не можем говорить, что они до конца почувствовали наши игру. Всё впереди. Надеюсь, мы сумеем максимально встроить всех в наш футбол. В текущих реалиях мы получили хороших игроков, которые соответствуют нашему уровню, нашим амбициям. У них есть желание расти в человеческом и игровом плане. Это самое главное.

― Вы называете Сычевого Писарским. Быстро перестроились на новую фамилию?
― Конечно, временами проскакивает Сычевой. Но мы в первый день разговаривали с ним, спросили, как его лучше называть, Володя ответил, что Писарский. Поэтому с первого дня постарался перестроиться. Главное, чтобы ему было комфортно.

― Что качественно отличает Писарского от остальных форвардов РПЛ? Как не повторить кейс Агаларова?
― Мы понимали, что результативность Писарского немножечко аномальная. Но надеемся, что он даст нашей команде те качества, которые мы ищем: умение забить, физическую мощь, агрессивную и дерзкую игру в штрафной. Володя очень хочет забивать голы, на это мы его и ориентируем, ему не надо распыляться. Да, мы должны встраивать его в комбинационную игру, но это не должно отдалять его от штрафной площади. У Писарского всегда должна быть возможность забить, у него должно быть понимание, как мы строим игру. Мы должны доставить мяч в штрафную, а он – находиться там, где мы изначально это заготовили.

― Как вы реагировали на новости, что отступные Писарского для «Зенита» меньше? Нет опасений, что вы можете потерять его в любой момент, если «Зенит» так захочет?
― У нас у большинства игроков есть отступные. Многие уходили именно через них. Но всё-таки это достаточно серьёзные суммы. Для того чтобы другой клуб проявил интерес и активировал эту опцию, нам надо вывести Писарского на другой уровень. Если мы это сделаем, значит, хорошо поработали, а это уже значит, что Володя к этому времени забьёт за нас много голов. Эта ситуация не должна пугать. Почти у каждого футболиста есть мечта поиграть в разных командах. И не только в «Зените», а ещё выше. Мы должны шаг за шагом двигаться к вершине.

― Вы сказали, что знаете, как сделать Рассказова сильнее. Как?
― Мы надеемся, что знаем. У Рассказова есть потенциал. Насколько он был раскрыт, насколько мы его раскроем ― посмотрим. Конечно, мы верим, что он сможет при нас прибавить. Мы надеемся, что после ухода из «Спартака» он перезагрузится. Возможно, ему важно какое-то время поиграть без такого давления, которое оказывается на футболистов «Спартака». Да, у Коли были там ошибки, были моменты, когда в «Спартаке» его хейтили за всё — за что можно и нельзя. Но важно понять — совершенно неодарённые люди не сыграют в «Спартаке» такое количество матчей. Коля не просит особого отношения. Его не надо вытаскивать из ямы. Всё будет зависеть от него.

Что делает особенным Пиняева и в каком клубе Осинькин видит Сергея через три года?

― Вы сами одобряете каждый трансфер на вход?
― Я их финиширую. Есть Сергей Корниленко, спортивный блок ― они просматривают игроков, не спят ночами. Я всегда включаюсь на последних этапах, но приходится много самому анализировать, выбирать. Ведь одно дело подобрать интересных игроков, а совсем другое – понять, смогут ли они соответствовать нашим ожиданиям и стилю.

― Дзюба до «Локомотива», кажется, предлагал свои услуги почти всем клубам РПЛ. «Крыльям» предлагал?
― До меня не доходило. Мы очень быстро закрыли сделку по Писарскому. Как только пошли слухи по уходу Глушенкова, наш спортивный отдел сразу начал заниматься поиском замены. Когда Макс принял решение уйти, трансфер Писарского был уже подготовлен. К этому времени про Дзюбу нам никто не говорил, да и мы бы уже не рассматривали. Нет смысла иметь трёх-четырёх игроков на позицию.

― Вы говорили, что Глушенкова не в каждую команду можно встроить. А в «Локо» можно?
― Михаил Галактионов хорошо знает Макса по работе в молодёжке. Глушенков ― нестандартный и неординарный футболист. Его лучшие качества — игра на мяче, умение забить и отдать. Его любимая позиция ― не чистая «девятка». Он достаточно разнообразный игрок ― может сыграть и на позиции «девятки», и на позиции «десятки», и крайнего полузащитника на любом фланге. Макс умеет играть в футбол. На каждой тренировке он выдавал столько классных эпизодов, что мы понимали — можем его потерять.

― У вас были надежды, что зимой удержите Пиняева или Глушенкова? Или понимали, что точно потеряете?
― Какие-то слухи по ребятам до нас доходили. Но все контакты между клубами начались в середине декабря. Ещё осенью, когда как раз пошли первые слухи, я вёл с ребятами разговоры, говорил им, что мне хочется, чтобы они были с нами подольше. Мне всегда этого хочется, потому что стабильность бы позволила нам выйти на другой уровень. Хочется, чтобы лидеры оставались у нас. Я просто приводил свои аргументы: «Принимая решение, поймите, что у нас хороший коллектив, атмосфера. Всё для того, чтобы прогрессировать». После того как они приняли решение, я с ними обоими хорошо пообщался. Желаю им всяческих успехов. Пусть только нам не забивают в очных матчах, а в остальном – кому хотят. (Улыбается.)

― Вы расстроились из-за их ухода?
― Это часть работы. Мы расстраиваемся и после каждого проигранного матча. Мы готовы к таким ситуациям. Так произошло, надо идти своим путём. Да, пытались их сохранить, но нужно было быть готовыми к следующим действиям после их ухода. У нас остались хорошие отношения, эти ребята не кривят душой. В любой момент они могут попросить у меня совета.

― Кажется, что у Пиняева очень светлая голова для его возраста. Действительно так?
― Если убрать его технические и физические качества, то стоит сказать об очень высоком уровне развития и его отношении к жизни и футболу. Пиняев умеет идти к цели, умеет анализировать свои матчи и жизнь. Он понимает своё место внутри футбола, внутри всех процессов. Серёжа прекрасно находит язык с каждым игроком, его легко принимают все. У него есть умение правильно ставить себе цели. Меня это поражает. Эти качества вообще должны быть у каждого талантливого игрока, потому что талант без умения его развивать ― это не талант. Всё, что умножается на нуль, будет нулём. Пиняев прекрасно на всё реагирует. Например, на свою болезнь. Меня восхитило, как он вышел из той ситуации. Он много занимался, нанимал дополнительных тренеров, прошёл курсы правильного питания. Хотя у него был перебор с весом, но жизнь заставила его взглянуть на это по-другому. И за время тренировок после его возвращения в строй он ни разу не проявлял слабость.

― Когда у Пиняева обнаружили пневмоторакс, вам было страшно?
― Не было такого, чтобы он упал или ещё что-то такое. Кто-то писал про травинку в лёгком ― бред полный. Серёга просто пожаловался доктору на слабость в лёгких. Контактов и стыков не было, падений тоже. Надеюсь, всё это в прошлом и больше никогда не повторится.

― Замечали за ним хоть раз признаки звёздной болезни?
― Он всегда умел много и красиво говорить, причём не только с журналистами, но и с партнёрами. Но звёздную болезнь никогда не замечал. Надеюсь, всё так и продолжится. Сначала надо достичь хоть каких-то серьёзных высот, а потом уже опасаться звёздной болезни. Сейчас перед ним очень много ступенек в жизни.

― А кто не реализовался из-за звёздной болезни? Вы много талантов видели.
― Были те, кому не хватило внутренней организации, чтобы добиться высот. Первый, кто приходит на ум, Дмитрий Рыжов ― большой талант.

― Где видите Пиняева через три года, если его карьера будет правильно развиваться?
― Он очень хочет в Европу. Серёга давно изучает английский. Его поездка в «Манчестер Юнайтед» подправила его мечты. Думаю, он теперь за них болеет. Но это, конечно, сверхвысота. Ему через три года будет всего 21. Если всё будет правильно, то через три года Пиняев должен быть в большом клубе ― не в одном из лучших, но в Европе.

― Бейл производит впечатление идеального футболиста. Он же даже отказался контракт приостанавливать. Один из самых порядочных игроков, которых тренировали?
― Да. Очень организованный человек и футболист, который сделал себя сам. Бейл понимает, что если снизит к себе требовательность, будет вне футбольной среды. Его умение сконцентрироваться на игре и быть всегда полезным команде впечатляет.

― Гаретом его не называли?
― Бывало такое. Но здесь было сложно не оговориться.

Как Осинькин ездил на стажировки в «Челси» и каким ему запомнился Абрамович?

― Насколько вы рефлексирующий человек? Осенью был момент, когда результаты были не очень.
― У каждого тренера своя система оценок и отношения к игре. Да, первая часть сезона получилась неоднозначной. Если взять просто количество очков, то всё нормально. Но в чемпионате был момент, когда накопилось слишком много случайностей, из-за которых мы только и делали, что теряли очки.

― Из-за чего?
― Не забивали пенальти, были судейские ошибки, временами и сами совершали ужасные глупости. Но мы не теряли в игре, создавали моменты, не очень много допускали моментов у наших ворот ― это настраивает на позитивный лад. Мы надеемся, что весной всё встанет на свои места, что мы будем набирать свои очки. Не может так долго неудача преследовать нашу команду. Качество нашей игры позволяло мне не сильно расстраиваться и рефлексировать. Это не сравнится с прошлым сезоном, когда после трёх туров у нас не было очков. В такие моменты начинаешь задумываться, соответствует ли наша работа уровню РПЛ, соответствуют ли игроки. Но потом пришли победы, мы поняли, что в этой лиге свои. Ребята настолько хорошо это ощутили, что почти все ушли на повышение.

― Насколько вы погружены в работу? Тренерство ― это с утра до ночи?
― Жизнь футбольного тренера на таком уровне не оставляет свободного времени ни на что. Да, я могу выделить пару часов на семью, детей, внуков. Но в этот момент внутри меня живёт чувство, что за эти пару часов я мог что-то сделать. Потом эти дела приходится доделывать ночью, потому что я сова. Так что работаем 24/7, выходных нет совсем. К примеру, воскресенье, а ты сначала четыре матча тура посмотришь, потом разбор своей игры, ответишь на 24 звонка…

― Жена не высказывает?
― Да все привыкли. С этим плохо, но без этого ещё хуже. Футбольный тренер добрый, когда работает. А если в работе проблема или вообще безработный, то становишься тяжёлым, колючим. Семья любого тренера через это проходила.

― Как у вас проходит процесс обучения и совершенствования? Вы же стажировались в «Челси».
― Не могу сказать, что какая-то одна отдельная стажировка дала мне всё, что есть у меня сейчас. Процесс совершенствования и обучения происходит каждый день. Чтобы принять и понять, что я увидел в «Челси», мне нужно было быть к этому готовым. Мы стажировались в клубах разных стран. У всех свои особенности, которые ты должен уметь вычленить своим взглядом. В том же «Челси» я был четыре раза: у Хиддинка, Сколари, Моуринью и Анчелотти ― все они разные.

― Какая самая запоминающаяся?
― При Анчелотти ― мы были там целых 16 дней. Тогда Роман Аркадьевич Абрамович, видимо, попросил максимально внимательно к нам отнестись. Тогдашний спортивный директор «Челси» Майк Эменало дал нам возможность для полного общения с каждым отделом клуба. С нами общались все: тренер по вратарям, тренер молодёжной команды, тренер по физподготовке, сам Анчелотти. Больше всего, кстати, запомнился разговор с главой научной группы. Он пришёл в «Челси» из «Милана» вместе с Карло. В Италии он выстроил все прогрессивные методы научного подхода в футболе. Этот профессор умел и любил говорить, мы тогда беседовали шесть часов! У него огромный багаж знаний. Все новейшие разработки проходили через него. Он был очень к нам открыт.

― Анчелотти какие-то советы давал?
― Карло ― великий тренер. Он тогда только-только выиграл АПЛ с «Челси». Мы с ним поговорили о футболе. Сперва он думал провести встречу с нами «на отвали», беседовал без особого энтузиазма, почти не погружался в разговор. Но потом мы начали задавать вопросы, Анчелотти начал с бóльшим интересом с нами общаться, возникали дискуссии. А я тогда смотрел все игры «Челси», мог проанализировать, знал всех игроков. После ухода Абрамовича из клуба перестал.

― Почему?
― Жизнь несправедлива, да и футбол тоже. Не должно было так сложиться. Сейчас «Челси» уже не тот клуб. Эпоха Абрамовича ― это реально веха английского футбола, до Романа Аркадьевича этой команды почти не было. Я плохого не желаю, но сейчас «Челси» другой, для меня – неродной. А в те времена следил за клубом, как за родным.

― Вы тогда часто общались с Абрамовичем?
― Да. Он собирал разные службы, я входил во все советы академии Тольятти, поэтому часто приезжал к нему. Иногда с нами был Луи Колен ― нидерландский тренер, который был главным в Академии Коноплёва. Абрамовичу это всё было интересно.

― Какой он человек?
― Впервые мы встретились в 2006 году. Я тогда был главным тренером и спортивным директором академии. Для знакомства со спортивной работой академии меня вызвали к нему в Москву. Начало разговора не было простым, слова не лились спокойно. В тот момент Абрамович присматривался ко мне, ведь он умеет сканировать людей. Мы много разговаривали с ним о футболе, об академии, о «Челси». Я немного горжусь тем, что Абрамович интересовался моим мнением. Могу сказать о Романе Аркадьевиче только положительное. Он бескорыстно вкладывал деньги в Академию Коноплёва, положил сотни искусственных полей, помогал сборной. Абрамович действительно любил футбол.

― Вы недавно сказали: «В России нам чем тяжелее, тем сильнее мы становимся». Можете чуть раскрыть смысл?
― В России так принято. Мы умеем выживать, выплывать, восставать из пепла. Так было, есть и будет. Не хотелось бы, конечно, иметь уж слишком больших проблем, из которых придётся выгребать. Но в перспективе футбола на общенациональном уровне сейчас много сложностей. При этом у нас есть свой футбол, свой чемпионат. Мы погружены в профессию полностью. Это надо ценить, этим надо дорожить. А всё остальное устаканится и встанет на свои места.

― После 24 февраля у вас не пропадала мотивация? Гончаренко говорил, что ему первые недели было очень тяжело.
― Нам всем надо было понять, как этот момент пережить. Для современного человека, который привык жить по-другому и мыслит совершенно другими категориями, это тяжело. Но я умею только тренировать, не хочу лезть в то, что не до конца знаю и понимаю. Мне удобнее говорить только про футбол.

― За «Крылья» играет украинец Иванисеня. В момент, когда всё началось, приходилось вести с ним беседы?
― Дима ― прекрасный человек. Он понимает сложность своей ситуации. У него жена из Донецка. За это время Иванисеня очень много пережил. Не дай бог кому-то пережить такой тяжёлый отрезок, плюс наложились травмы, несчастье в семье. Я просто хочу, чтобы он как можно скорее вернулся в футбол. Эмоции от игры помогают нам пережить все трудности. Преодоление им всех жизненных невзгод, конечно, восхищает.

Что больше всего беспокоит Осинькина в детском футболе и почему он не видит себя тренером европейского клуба?

― Вы прошли весь детско-юношеский футбол изнутри. Согласны, что его состояние остаётся нашей главной проблемой? Про зарплаты большинства тренеров, думаю, вы знаете лучше меня.
― Говорить, что если бы у всех тренеров были выше зарплаты, то наш футбол бы стал лучше, тоже нельзя. Нам надо решать очень много комплексных вопросов. Да, тренеру трудно прокормить семью, если он работает только футбольным тренером в школе. Это тяжело, не все готовы быть фанатами дела и работать за миску супа ― у них же тоже есть дети. Мы должны научиться работать лучше, нам надо выстроить систему подготовки. У нас страна с очень сложным климатом для игры в футбол. Нужно искать пути решения, чтобы восполнить нехватку футбольных полей умением работать, идеально выстроить систему соревнований.

― Что ещё вас беспокоит?
― Тот факт, что семь-восемь академий России монополизировали весь рынок. Это не очень хорошо, я с этим столкнулся. Самое лучшее воспитание в жизни ребёнку могут дать только родители. И чем раньше академии забирают ребёнка у родителей – тем хуже для его воспитания. Родители же не просто учат говорить «спасибо» или «до свидания». Ребёнок учится проецировать жизнь родителей на свой дальнейший жизненный путь. Ребёнок умеет брать лучшее от мамы с папой, в нём это заложено. Вытаскивая мальчика из дома в 11, 12, 13 лет, ты нарушаешь естественный процесс. Ребята не готовы к жизни, когда с ними рядом только воспитатели и тренеры. Тренер никогда не заменит родителей. Он может дать ребёнку путь в профессию, знания, но родители должны быть на своём месте. Однако в большинстве городов нет качественных условий для занятий, нет качественных педагогов ― ребятам приходится уезжать. Я ездил в «Витесс», там построено всё так, что ни в одной голландской деревне ребёнок не потеряет в образовании. Затем в 15-16 лет ребёнок переедет, возможно, в академию «Аякса». И будет жить там не в интернате, а в какой-нибудь семье, где к нему будут относиться индивидуально. Это большая разница. Мы тоже должны готовить детей к жизни.

― Что нужно закладывать?
― Желание достичь результата. Чтобы дети после первых денег и голов не успокаивались, а продолжали ставить себе максимальные задачи. Месси не остановился даже к 36 годам, Роналду ― какой фанат работы! Мы 15 лет жили в их тени. Этому надо завидовать, этому надо учить.

― У вас есть цель когда-нибудь поработать в Европе?
― На сегодняшний день я понимаю, что такой возможности у меня не будет. И дело не в той обстановке, которая сложилась вокруг российского спорта. У меня есть языковая проблема. В детстве я учил французский – красивейший язык, но в жизни он мне почти не пригодился. Потом начал учить английский, знаю на нём больше слов, чем на французском. Но на деле сейчас знаю только русский. Время уходит. В детстве мне всё хорошо давалось, но потом… В академии Тольятти я пытался учить английский, но понимал, что вокруг слишком много забот. Сейчас жалею об этом, стоило найти время для обучения. Возможно, если бы понимал, что без этого никуда, мотивации было бы больше. Помню, как к нам в Академию Коноплёва приехали голландские специалисты. Я пытался говорить с ними на английском, они мне отвечали. Но голландцы были постоянно в нашей среде, через какое-то время начали говорить на русском лучше, чем я английском. Так что дальнейшие разговоры были на русском. Этой практики английского мне и не хватило, ха-ха.

― У вас многое за плечами. О чём вы сейчас мечтаете?
― Все человеческие мечты связаны с семьёй. А тренерские ― я голодный до побед, хочу побеждать, хочу выигрывать. Хочу оставить след в истории успехами, титулами. Это наша общая задача. Мы все должны быть максималистами. Необязательно говорить красиво, но в любом возрасте и состоянии надо стараться добиться максимума. Иначе зачем это всё?