24-летний ямайский нападающий московского «Спартака» Шамар Николсон рассказал о трагичной гибели отца и о том, с чем ему пришлось столкнуться впоследствии.
«Это было незадолго до Рождества. 23 декабря, а Рождество на Ямайке отмечают 25-го. И в эти дни принято быть рядом с близкими. Все стараются быть вместе с самого утра. А в тот день был футбольный матч моей команды — «Бойз Таун».
Тогда я ещё не играл за первую команду. Когда папа пришёл на игру, я был уже на стадионе. И когда он заходил, я почему-то стал смотреть только на него. Перестал наблюдать за футболом и минут 10 видел только папу. Не знаю почему. Никогда до этого я на него так не смотрел. Ещё через какое-то время я отвлёкся на игру и потерял отца из вида. Обернулся в другую сторону, увидел его и снова стал смотреть матч. Буквально через минуту я поймал его взглядом уже на другой стороне поля и снова стал наблюдать.
Уже после матча мы с друзьями собирались выходить, когда стали звучать выстрелы. Тогда я сказал другу: «Ого, кажется, кто-то схватил пули». Тогда я не знал, что стреляли в отца. В такие моменты толпа всегда бежит на звук выстрелов. Не разбегаются, а наоборот, хотят увидеть, что произошло. Мы тоже побежали, как все, кто был на стадионе. Я был, наверное, метрах в 50, когда увидел, что это мой папа. И тут же отвернулся.
Дальше было очень сложное время для меня. Я не играл в футбол примерно полтора года. Было очень тяжело. Тот день стал одним из худших в моей жизни, потому что мы с папой были очень близки. Я бросил футбол и бросил вообще всё хорошее. Думал только о плохом.
Я тусовался с гангстерами и ходил с пушкой. На Ямайке это встречается на каждом шагу, достать оружие очень легко. Я перестал ночевать в доме своей матери. Знаете, что такое бессонница? Я не мог уснуть до самого утра, и так было постоянно.
Да, у меня была депрессия. И я думал только о мести. Опять же, на Ямайке так принято. Когда происходит нечто подобное, ребёнок начинает хотеть отомстить. Мне помогли семья и друзья. Они знали о моих возможностях в футболе и стали убеждать меня, что месть ничего не даст. Что я должен фокусироваться на том, что люблю. Чтобы отец мог мной гордиться. Мне было сложно это воспринять: я слышал их слова, но тут же забывал. В голове был только негатив. В одно ухо залетало, в другое вылетало.
И тогда я уехал из Тренчтауна. Перебрался в другую часть страны — в Портмор. Осел там на долгое время. Только тогда я стал осознавать, что то, чем занимаюсь, может привести меня только в два места: на кладбище или в тюрьму. И стал снова концентрироваться на футболе. А мысли об отце были мотивацией. С тех пор каждый раз, когда думаю, что силы кончились и расти дальше не получается, вспоминаю папу и обещаю себе преодолеть все трудности ради него», — цитирует Николсона официальный сайт московского «Спартака».