Это было 18 лет назад. Целая толпа журналистов, предварительно всё разузнав, приехала домой к легендарному капитану ЦСКА и сборной СССР на Суперсерии-72 Виктору Кузькину. Поздравить с 50-летием. Дверь открыла маленькая сухопарая старушка с живыми и веселыми глазами.
— Здравствуйте! — загалдели наперебой репортёры. — А Виктор Григорьевич дома?
— Дома-дома, — ответила бабушка. — Весь день гостей встречает, — и смешно зажмурилась от очередной фотовспышки.
— А Вы, наверное, его супруга? — поинтересовался кто-то.
У Кузькина не было той мощной стати, как у Рагулина. Он не был из числа тех хоккеистов, о которых, как о Давыдове с его ростом, говорили: «Мал золотник, да дорог». Молчаливый, внешне спокойный, он моментально преображался, едва дело доходило до игры. Становился азартным, темпераментным, но никогда не ходил в грубиянах, не ведал ни страха, ни сомнений, оставаясь с глазу на глаз с самыми грозными форвардами…
— Здравствуйте! — загалдели наперебой репортёры. — А Виктор Григорьевич дома?
— Дома-дома, — ответила бабушка. — Весь день гостей встречает, — и смешно зажмурилась от очередной фотовспышки.
— А вы, наверное, его супруга? — поинтересовался кто-то.
— Нет, я — Кузькина мать, — последовал ошеломляющий ответ Марии Афанасьевны, после которого хохотали уже все. Тот юбилей этим и запомнился, а отнюдь не чествованиями и наградами, коих у Виктора Григорьевича целая комната…
А вот 70-летний юбилей Виктора Кузькина мы, к сожалению, будем отмечать уже без него. Кто бы мог подумать, что не выдержит самое крепкое и большое в его казалось бы не имеющем износа организме — сердце…
Не счесть, сколько замечательных советских футболистов и хоккеистов сыграли свои первые матчи на стадионе «Юных пионеров». В их числе и Виктор Кузькин. Он жил по соседству, на территории Боткинской больницы, в которой 40 лет проработала его мама — санитаркой, сестрой-хозяйкой (отец ушел на фронт и погиб в самом начале войны).
Пацаны «из Боткинской» приходили на стадион «Юных пионеров», уже имея неплохую подготовку, ведь рядом с больничными корпусами была оборудована футбольная площадка, зимой заливавшаяся. Здесь проходили бесконечные поединки — гоняли тряпичный мяч или консервную банку. Помимо увлечения футболом и русским хоккеем (шайба появилась позже), единственной отрады мальчишек военных и послевоенных лет, всех их объединяло еще одно — почти у всех отцы не вернулись с полей войны или стали инвалидами…
Кузькин и его друзья брали пример с соседей по бараку (даже немного завидовали им), которые были старше их и вовсю регулярно тренировались на стадионе «Юных пионеров». Это будущие хоккеисты «Локомотива» Юрий Чумичкин, Борис Спиркин, Виктор Якушев, с которым спустя годы Виктору Кузькину предстоит сыграть бесчисленное множество раз за сборную СССР, включая матчи на победных для нее чемпионатах мира и Европы, на Олимпийских играх.
Витю Кузькина в 1953 году привел на стадион «Юных пионеров» один из его ровесников (они приятельствовали) — Володя Васильев, увлекавшийся в ту пору русским хоккеем (в будущем это игрок воскресенского «Химика», немного игравший за ЦСКА, а главное ставший известным тренером, однажды возглавивший сборную России на чемпионате мира).
Хоккеисты ЦСКА, едва ли не в полном составе входившие в сборную СССР, не только уважали Виктора с его покладистым характером, но и доверяли ему самое сокровенное, делились планами, наблюдениями, а потому мужественные парни, звёзды все как один, избирали этого человека капитаном и ЦСКА, и сборной СССР. Случалось, что ещё и комсоргом, фактически вице-капитаном…
Быть может, ещё долго Виктор играл бы за стадион «Юных пионеров», чьих лучших мальчишек расположенный неподалеку авиационный завод заявлял за клуб «Крылья Советов-2» в чемпионате Москвы, если бы закадычный друг Олег Париньчук (они вместе учились в 157-й школе Ленинградского района) не уговорил его вместе посещать школу армейцев, где тот занимался. Новобранец попал к Борису Ивановичу Афанасьеву, который дал путёвку в большой спорт многим популярным хоккеистам, и к Александру Николаевичу Виноградову, чемпиону мира и Европы 1954 года (до хоккея оба прославились в футболе, будучи игроками знаменитой «команды лейтенантов»).
Именно эти тренеры приучили Кузькина к долгим тренировкам, к изнурительной черновой работе. Они оба не могли нарадоваться на Виктора, добросовестно занимавшегося вместе с Виктором Зингером, будущим Олимпийским чемпионом, пятикратным чемпионом мира и Европы, а также Олегом Голяминым, Владимиром Каменевым, оказавшимися потом заметными хоккеистами.
Тренировки проходили на армейском стадионе на 4-м Лучевом просеке, в Сокольниках, который до наших дней не сохранился (снесен по волевому решению Хрущева в связи с возведением павильона для американской выставки, на открытие которой прилетал призидент США Ричард Никсон). И однажды Виноградов порекомендовал Кузькина, ученика токаря на авиазаводе, Анатолию Тарасову, но тому игрок, затем ставший 3-кратным олимпийским чемпионом, 8-кратным чемпионом мира и 7-кратным чемпионом Европы, не приглянулся («худющий какой-то, слабенький, с тонкими ногами»).
И пришлось Виктору продолжать играть за молодёжную команду. Единственное, что радовало, — Виноградов пробил Кузькину место в штатном расписании своей команды, что стало хорошей поддержкой Марии Афанасьевне с её скромной зарплатой.
В 1960 году Виктор испытал радость первой своей большой победы — команда ЦСКА выиграла первенство страны среди молодёжи, что заставило Анатолия Тарасова пересмотреть свой взгляд на игру Кузькина. Его всё чаще стали привлекать к играм и тренировкам звёзд, откомандировали выступать за команду МВО, ставшую чемпионом Вооруженных Сил, но лишь спустя сезон он стал игроком основного состава и завоевал первую золотую медаль чемпиона СССР. Тогда бок о бок с Кузькиным оборону ворот ЦСКА несли выдающиеся защитники Николай Сологубов, Иван Трегубов, Дмитрий Уколов, Генрих Сидоренков, а в воротах стоял Николай Пучков.
В свои 60 с лишним лет Виктор Григорьевич продолжал постоянно играть за ветеранскую сборную СССР. Причем был в ней по возрасту самым-самым — многие хоккеисты из этой сборной пришли в большой хоккей уже после того, как Кузькин повесил коньки на гвоздь. А он не только играл, но и мало кому уступал — без всяких скидок на возраст…
У Кузькина не было той мощной стати, как у Рагулина. Он не был из числа тех хоккеистов, о которых, как о Давыдове с его ростом, говорили: «Мал золотник, да дорог». Молчаливый, внешне спокойный, он моментально преображался, едва дело доходило до игры. Становился азартным, темпераментным, но никогда не ходил в грубиянах, не ведал ни страха, ни сомнений, оставаясь с глазу на глаз с самыми грозными форвардами.
Хоккеисты ЦСКА, едва ли не в полном составе входившие в сборную СССР, не только уважали Виктора с его покладистым характером, но и доверяли ему самое сокровенное, делились планами, наблюдениями, а потому мужественные парни, звёзды все как один, избирали этого человека капитаном и ЦСКА, и сборной СССР. Случалось, что ещё и комсоргом, фактически вице-капитаном.
В свои 60 с лишним лет Виктор Григорьевич продолжал постоянно играть за ветеранскую сборную СССР. Причем был в ней по возрасту самым-самым — многие хоккеисты из этой сборной пришли в большой хоккей уже после того, как Кузькин повесил коньки на гвоздь. А он не только играл, но и мало кому уступал — без всяких скидок на возраст.
А ещё он беззаветно любил море. Уже в солидном возрасте пристрастился к ставшему теперь модным дайвингу. И вытащить его в теплую пору из воды могло только приглашение на очередной ветеранский матч.
Море и забрало его у нас, остановив сердце на глубине. Большое и доброе хоккейное сердце, которое никогда его не подводило…