«Проброс-шоу». Часть 1
«Проброс-шоу». Часть 2
«Проброс-шоу». Часть 3
«Хоккей России». Часть 1
«Хоккей России». Часть 2
«Хоккей России». Часть 3
В тесных коридорах «Останкино» чувствуешь себя, словно Данила Багров из «Брата-2». Помните, начальные сцены фильма, где он провожает взглядом Якубовича, почти восторженно здоровается с Пельшем, натыкается на Салтыкову?.. Такое же ощущение. С той лишь разницей, что Якубович и Пельш бродили где-то в другом корпусе, а мне встречались сплошь спортивные телевизионщики.
Хоть «НТВ-Плюс», в отличие от той же «России-2», канал не федеральный, место его базирования само по себе располагало к судьбоносным встречам и необычным происшествиям. Главный телецентр страны. Башня, озеро и серое здание – три символа эпохи, пережившие столько катаклизмов, реже природных и чаще социальных, что какой-нибудь благополучной статуе Свободы и не снилось. Мекка российской журналистики. Неудивительно, что здесь всё время толпятся паломники…
Кстати, о паломниках. Гордость за то, что я, весь такой уникальный и эксклюзивный, еду в само «Останкино», да не просто так, а с заданием,
«Первая Пятерка». Заставка
быстро испарилась, стоило только маршрутке подъехать к телецентру. Буквально все находившиеся в ней люди вышли именно на этой остановке и твёрдым шагом направились в сторону здания. Причём они, в отличие от меня, явно знали куда идти и что делать. Оставалось лишь с завистью поглядывать на бывалых и судорожно искать на телефоне нужный номер, чтобы меня встретили и за ручку довели до места. И тут…
– Привет, Фарид! – совсем рядом раздался знакомый голос.
Ба, да это ж Шмурнов! Главный редактор! Шеф!!! Твёрдой походкой он шагал навстречу между рядами автомобилей.
– Какими судьбами? – спросил Шмурнов. И, посмотрев на телефон в моих руках, добавил: – Проблемы?
Чуть не дёрнуло ляпнуть что-то вроде: «Шеф, усё пропало, гипс снимают, клиент уезжает», но сдержался.
– Да так, – говорю. – Крабу не могу дозвониться.
И тут же осознал двусмысленность этого речевого оборота. Но Александр всё понял правильно.
– Заходи пока в этот подъезд. Если встречу, я ему скажу, что ты ждёшь…
***
Обошлось, к счастью, без вмешательства начальства. Улыбчивый Сергей Крабу встретил на проходной, подогрел, обобрал… В смысле, как там в «Иронии судьбы», – подобрал, обогрел… Провёл сквозь кулуары и высадил из лифта где-то под крышей здания.
– Архитектура тут своеобразная, – заметил он. – Не знаю, кто так строил, но вот сейчас мы на седьмом этаже, а теперь (он поднялся на две ступеньки) уже на восьмом.
Это и правда было странно. Видно, какое-то смещение пространственно-временного континуума или чёрная дыра посреди «Останкино». Стало не по себе.
«Первая Пятерка». Студия
Мы вошли в просторную комнату, предназначенную, по всей видимости, для офиса, но использующуюся по назначению лишь наполовину. Слева действительно стояли компьютерные столы с ЭВМ, работали какие-то люди, а справа располагался включённый телевизор и чёрный диван с высокой спинкой и низкими пуфиками. На диване кто-то сидел, но спинка не давала возможности его увидеть.
– Знакомься, – сходу выпалил Крабу. – Саша Хаванов.
Хаванов встал во весь свой богатырский рост, блеснув то ли очками, то ли головой, и протянул руку. Не успел я оправиться от первого шока, как неутомимый ведущий «Пятёрки» нанёс мне второй удар. В комнату вошёл Борис Майоров.
– Вот товарищ с «Чемпионата», – представил меня Крабу. – Будет про вас всякие гадости писать.
От пронзительного взгляда Борис-Саныча по спине побежал холодок. А что, если мэтр не поймёт шутки?! Ещё обидится. Проблем не оберёшься…
– Да пожалуйста, – отрезал Майоров, и от сердца как-то отлегло. А хоккейные эксперты тем временем продолжали заполнять пространство комнаты.
В какой-то момент концентрация аналитиков на один квадратный метр стала превышать все мыслимые пределы. Крабу, Казанский, Хаванов, Майоров, Федотов, Фёдоров… Казалось, добавь сюда, к примеру, Сергея Наилича, – и начнётся процесс кристаллизации. И это ещё Шмурнов не успел уйти из помещения.
– Вы его правильно объявите только, – пошутил Александр, видимо, догадавшись, что за мою недолгую жизнь фамилию «Бектемиров» коверкали самыми иезуитскими способами. Вплоть до Бекмамбетова.
– Да что вы, меня не покажут, – попытался я успокоить шефа, но он только расстроился.
– Что, совсем? Жаль…
***
Бытует распространённое и во многом обоснованное мнение, что юмористы и комики в реальной жизни – редкие зануды. Превратившись в работу, шутки уже не доставляют им удовольствия. У хоккейных экспертов, похоже, идёт обратный процесс.
Сергей Федотов и Александр Хаванов
Обсуждая серьёзные темы на камеру, они совершенно теряют способность вести себя серьёзно в обычных условиях.
Далеко за примерами ходить не пришлось. Крабу на чём-то сцепился с Федотовым и тут же по-дружески с ним пободался. Знаете, как мальчишки, бывает, хватают друг друга за шею – голова к голове. Вот та же история, только с 40-летними мужиками.
Хаванов и Майоров тем временем рассуждали о проигравшей накануне юниорской сборной. Майоров утверждал, что нельзя играть на голом энтузиазме. Хаванов провокационно спрашивал – а на чём играть, если кроме энтузиазма, ничего нет?
В гримёрной в этот момент пудрили и причёсывали Казанского. Встал он с кресла уже цветущий и розовощёкий, как Аршавин. Напоследок его побрызгали одеколоном. Телевидение запахов не передаёт, но, видимо, так принято по протоколу. Вернувшись в «комнату отдыха», Казанский сразу принялся сеять смуту.
– Сергей Саныч (это он о Крабу. – Прим. «Чемпионат.com») номинирован на «ТЭФИ», – заявляет без подготовки.
– Да ладно, разыгрываешь!
– Ну, посмотри сам, – и на ноутбук показывает, хитро так. Видно, что разводит.
– Да ну, что я, дурак, что ли…
Так могло продолжаться очень долго, но собравшиеся коллеги общим хором всё же убедили Крабу в признании его заслуг. Вместе с Юрием Розановым он и правда будет претендовать на «ТЭФИ» в номинации «Спортивный комментатор, ведущий спортивной программы» за цикл передач о молодёжном чемпионате мира. С чем мы его, кстати, и поздравляем.
***
Зашли в аппаратную на шестом этаже. Уже привычные по «Пробросу» и «Хоккею России» бородато-хвостатые личности, похожие на меня, правили бал и здесь. Подошли к главному из них.
— Не сложно тут работать? – спрашиваю.
— Работать не сложно. Сложно, когда на эту кнопочку случайно нажмёшь (на кнопочку он нажал, и все экраны разом погасли).
— Много времени работа занимает? Монтаж, всё остальное…
— Часа три. Вообще-то, мы могли бы идти и в прямом эфире, технически это возможно, но программа выходит вечером, а снимать её для всех удобнее днём.
По дороге непосредственно на передачу разговорились с Крабу о том, стоит ли делить критиков
Дмитрий Фёдоров
на «тварей дрожащих» и «тех, кто право имеет». Начал Сергей.
— Неприятно, когда учат тому, как надо работать люди, которые сами не сделали ни одной программы. Тебя вот ведь не учат, как писать нужно?
— Почему же, каждый день учат. В комментариях.
— И ты считаешь, что это правильно?
— Ну, в общем, да.
— Эх… — махнул он рукой. Намекал, видимо, что молод я и горяч, не понимаю ещё житейской мудрости. Может, и правда не понимаю.
***
Студия отличалась спартанской простотой и лёгким творческим беспорядком, свидетельствовавшим то ли о начавшемся ремонте, то ли о завершившемся переезде. Чтобы пробраться в студию, пришлось обходить огромную ширму, переступая через змеящиеся под ногами провода и протискиваясь в узких проходах.
Завершив этот своеобразный рейд в тыл врага, мы, наконец, оказались в той части студии, которую зрители привыкли видеть на своих экранах. Ничего особенного, всё по-семейному: диванчик, тумба, монитор. И ещё один диванчик, уже за пределами видимости камер, на который и усадили вашего покорного слугу, как почётного гостя.
Милая девушка стояла за тумбой ведущего и держала табличку на камеру.
— Что вы делаете? – спрашиваю.
— Выравниваю баланс.
— А-а-а, – потянул я, как будто понял, что это значит.
Казанский во время моего недолгого диалога пытался очертить гостям приблизительный список тем: Васильев, серия «ястребов» и «Динамо» (тогда счёт был ещё 3-1 в пользу омичей), бойня в Пенсильвании…
Важнейшей была, разумеется, тема гибели великого Валерия Ивановича. Майоров, кладезь хоккейных историй и баек, тут же вспомнил случай, произошедший на иностранных сборах национальной команды. Васильев выглядел не очень хорошо, и руководитель делегации, человек от хоккея далёкий, заявил ему, мол, будешь так играть – полетишь домой. На что гордый Васильев ответил, как и подобает советскому хоккеисту: «А вы меня Родиной не пугайте!».
Когда смех в зале поутих, аналитики всей четвёркой стали уговаривать Майорова рассказать эту историю в эфире и в итоге сломили мэтра. Но и тут не обошлось без казусов. Уже во время программы Казанский несколько подводил прославленного ветерана к байке, но тот говорил о чём угодно, только не о ней. Лишь с третьей-четвёртой попытки Денису всё-таки удалось вытянуть из Бориса Александровича нужные слова.
«Все красавцы удалые...»
***
Они что-то ещё обсуждали, спорили, бросались умными терминами, глубокими метафорами и проверенными афоризмами. Но в тот момент нужно было не слушать, а смотреть. Желательно вообще не отвлекаясь на звуки. Настоящий рай для наблюдателя наступал, когда ведущий включал сюжетные ролики, и гости полностью затихали. Каждый из них смотрел видео как-то по-особенному. Фёдоров – настороженно, Федотов – спокойно, Майоров – с недоверчивым прищуром, Хаванов – хитро.
Непохожие друг на друга и внешне, и, наверное, внутренне, и в то же время связанные какими-то общими идеями, интересами, надеждами, они выглядели… как бы объяснить… Ну вот представьте разноцветное ожерелье. Каждый камень в нём особенный (изумруд там, или аметист какой), но, нанизанные на одну нить, они представляют собой единое целое. Полноценную структуру.
Или более мужская и более майская аналогия – шампур с шашлыком. Вот тут кусок говядины, а тут помидорчик, лучок, перец… Но шампур-то один!.. Сущность одна!
Четыре стихии. Четыре времени года. Четыре разных проявления хоккейного естества. Ну ладно, пять (хотя это число уже не столь магическое). И все в одной комнате. И все говорят. Завораживающее зрелище для тех, кто способен оценить. А некоторые способны.
***
– Много вырезали? – спросил Хаванов после возвращения в «комнату отдыха».
– Не, не много, – ответил Казанский. – Только тебя. Ты говорил 45 минут, а мы оставили 30 секунд.
И снова общий смех…
Классные ребята… Кто-то скажет – лучшие в своём деле, мастодонты, профессора и прочие доценты. Но мне кажется, самое точное определение – классные. И по-человечески, и уж, конечно, профессионально.
Поговорить удалось почти со всеми (разве что Борис Александрович слишком быстро убежал), а результат этих бесед вы увидите в следующих выпусках нашей рубрики.
"… с ними дядька их морской..."