Продолжение. Начало: Морис: в России шайба того же размера
«Я РОДОМ ИЗ ТАКОГО ЖЕ „СТАЛЬНОГО“ ГОРОДА, КАК МАГНИТОГОРСК»
— Тот факт, что лучший игрок мира родился и вырос именно в Магнитогорске, был одной из побочных причин вашего согласия приехать сюда?
— Во всяком случае, когда меня спрашивали, что я знаю о Магнитогорске, отвечал: «Евгений Малкин из этого города». И Николай Кулемин тоже. То есть название было мне известно. Как и то, что это «стальной» город, в котором расположен металлургический завод. Я сам рос в аналогичном месте в Канаде. Когда я первый раз сюда приехал, то первое впечатление было: «Это же похоже на мой родной Су-Сент-Мари!» И зимы у нас тоже были очень холодны, минус 30 для меня не были чем-то особенным. Конечно, с тех пор прошло немало времени, и я от морозов несколько отвык. Но вновь привыкнуть будет несложно.
Во времена, когда я рос, там был третий по величине сталелитейный завод в Канаде. Сейчас он стал поменьше, хотя и прежде, конечно, его невозможно было сравнить по размаху с магнитогорским. Но в любом случае для меня жить в «стальном» городе – привычное дело.
— На самом металлургическом комбинате уже успели побывать?
— Да, я был там на прошлой неделе – и собираюсь на следующей. До сих пор помню, как в детстве два или три раза ходил на наш завод, и мне было очень интересно.
— Вопрос экологии вас не тревожит?
— Нет, абсолютно. Опять же прекрасно помню своё детство. Видел, как отходы с завода сбрасывались прямо в реку, и горизонт постоянно был заволочен дымом. Здесь нет ничего подобного.
Пол Морис
— Магнитогорск – город стерильно хоккейный, здесь нет ни одной команды высших дивизионов по другим видам спорта. И возможностей «тусоваться», оставшись незамеченным, тоже нет…
— Зато у нас есть база (это слово Морис произнёс по-русски. – Прим. Чемпионат.com") Все могут находиться на ней столько, сколько захотят! И я тоже живу на базе. Для меня это тоже что-то новое. Мне сказали: «Поживи сначала на базе, а мы тебе через пару недель подберём квартиру». Но мне здесь так понравилось, что я вскоре сказал: «Не надо ничего искать, буду жить здесь весь сезон».
Тут есть кухня и вообще всё необходимое. Кто-то приходит каждый день в мою комнату и приводит её в порядок. Не знаю, кто именно делает это, но всякий раз, когда возвращаюсь, она чиста. Классно! И расположена в трёх с половиной милях от арены. Некоторые дни я предпочитаю прогуливаться туда пешком. Это тоже даёт заряд бодрости.
— У вас есть планы «закрывать» команду на базе, когда у неё будет что-то не получаться?
— Игроки смогут приезжать сюда, допустим, днём перед вечерними играми. Здесь тихо и спокойно, можно поспать, сконцентрироваться на несколько часов перед игрой. А насчёт того, чтобы собираться за день до матча… Посмотрим.
— Российские тренеры в прежние времена и на два-три дня, а то и на неделю игроков от семей отлучали.
— Чтобы они начали думать об игре как можно раньше? Я предпочитаю, чтобы хоккеисты вкладывали себя целиком в саму игру, а не накануне неё. А обычные дни проводили вместе со своими родными.
«ОДНОЛЕТНИЙ КОНТРАКТ БЫЛ ЛУЧШИМ ВЫХОДОМ»
— Вы первый североамериканский тренер в России, который добирался и до финала, и до полуфинала Кубка Стэнли. Рассматриваете ли своё появление здесь как определённую миссию – «раскрутить» заокеанский тренерский рынок в России? А то одних финнов сейчас в КХЛ работает пятеро – примерно столько же, сколько специалистов из Канады и США за всё время.
— Полагаю, на мне лежит ответственность – в том числе и чтобы быть открытым, разъяснять свою философию, делиться идеями. Да, мне хотелось бы, чтобы вы увидели больше тренеров из Северной Америки. Том Роу, с которым я и Том Баррассо работали в «Каролине», возглавил «Локомотив». Помню, Роу набрал мой номер где-то за месяц до того, как принять предложение. Это было ещё даже до того, как мне первый раз позвонили по поводу «Металлурга»…
Понимаете, что сейчас происходит в НХЛ – престиж тренерской профессии резко поднялся, в неё тянутся всё больше и больше людей, в частности, бывших игроков-энхаэловцев. Отсюда огромная конкуренция. А тренировать, убеждён, нужно постоянно! Это раньше специалисты с именами в момент увольнения могли быть спокойны: мол, никуда не денутся, все равно кто-нибудь придет и предложит. А как не предложить работу, условно говоря, тому же Кену Хичкоку, обладателю Кубка Стэнли?
Пол Морис
Но сейчас сидеть и ждать нельзя – может затянуться надолго. Все это понимают. И если в первые пару месяцев сезона у нашего штаба и у Роу дела заладятся, то не удивлюсь, если вскоре в России появятся и другие. Обладатели Кубка Стэнли Марк Кроуфорд, Боб Хартли изъявили желание работать в Европе. Поглядим.
Очень важно, что каждый из нас понимает: есть масса вещей, которым мы здесь сами можем научиться. Не нужно думать, что мы приезжаем только для того, чтобы учить российских хоккеистов! Это во многом другая игра, и тысячу раз от всех своих знакомых я слышал это слово: «different». Другая! Безусловно, я пытаюсь донести до игроков свою философию – но в то же время познаю и сам. Чтобы с точки зрения знаний, понимания хоккея увезти отсюда больше, чем привёз.
— Вы подписали однолетний контракт или по схеме «1+1»?
— Однолетний. Большее на данном этапе не имело смысла ни для одной из сторон. Для меня приезд в Россию – абсолютно новый опыт, равно как и для господ Величкина и Рашникова. Если они не будут довольны мною после окончания сезона, я не хочу, чтобы они должны были платить мне компенсацию за второй сезон. С другой стороны, если я не буду доволен тем, как всё происходит, у меня не будет необходимости возвращаться сюда в соответствии с условиями контракта. Но если и они будут удовлетворены, и мне всё понравится – почему бы нам не поговорить и не продлить отношения?
Пол Морис
Я не собирался извлечь из моей российской поездки как можно больше выгоды. Мне не нужно было подписать долгосрочный контракт, гарантировать себе тем самым максимум денег. Я хотел приехать тренировать, а они были очень благородны и щедры. Что ж, посмотрим, как всё сложится.
— В России любого именитого иностранца, приезжающего сюда работать, подозревают в гонке за деньгами.
— Мне платят очень хорошо, не буду скрывать. Но я в своей жизни ничего не делал ради денег. Если бы я не хотел той или иной работы, если бы не считал, что это будет хорошо для меня и моей семьи, то никакая зарплата не заставила бы меня принять её. Нигде больше у меня не было бы возможности заниматься профессиональной тренерской деятельностью на высшем уровне, управлять по-настоящему талантливыми хоккеистами, получать серьёзные деньги – и всё это не в НХЛ. Далеко не факт, что у меня когда-нибудь ещё появилась бы еще одна такая возможность.
В других лигах тоже есть отдельные хорошие хоккеисты. Но помимо НХЛ только Россия может предоставить шанс работать в общей среде классных хоккеистов и тренеров и к тому же зарабатывать деньги адекватные энхаэловским. Во всём этом есть смысл.
— Не буду спрашивать о суммах, но можете сопоставить ваш контракт с «Металлургом» и то, что вы получали в «Каролине»?
— Мой труд оплачивается очень хорошо. Как там, так и здесь.
— Дэйв Кинг рассказал в своей книге, что сразу после подписания контракта с «Металлургом» ему налили стакан водки и не выпить его не было никакой возможности. С вами подобное тоже произошло?
— Нет. Хотя гостеприимство здесь – просто фантастическое.
«ЖЕЛАЮ „ЛОКОМОТИВУ“ ВЫИГРЫВАТЬ ВСЕ МАТЧИ. КРОМЕ ТЕХ, ЧТО ПРОТИВ НАС»
— Собираетесь посетить детскую школу «Металлурга», воспитавшую того же Малкина?
— Да, и вообще хочу максимально, насколько возможно, быть задействованным в юношеских программах «Металлурга». Это интересно и важно – наблюдать за всеми возможными тренировками. Кстати, великолепная вещь на предсезонных турнирах в России заключается в том, что ты можешь наблюдать за занятиями других команд. В НХЛ такое даже представить немыслимо.
— Невозможно представить и то, какие эмоции испытывает Том Роу, глядя на то, что происходит в Ярославле в эти дни: приближается годовщина трагедии в аэропорту «Туношна»…
— Это так. Том – человек с большой душой и сердцем, и мне он кажется идеальной фигурой для этой работы. Он знал некоторых погибших. И я знал – например, Йозеф Вашичек играл в нашей «Каролине», когда она в 2002 году вышла в финал Кубка Стэнли. Пересекались и с другими…
Пол Морис
Возвращение «Локомотива» в КХЛ – сверхэмоциональная ситуация. Причём она будет таковой на протяжении всего сезона. Желаю им выигрывать все матчи… Кроме тех, что против нас, естественно.
— Уверен, что, получив предложение из «Магнитки», вы хотя бы чуть-чуть, но думали на тему безопасности, авиаперелётов и тому подобное.
— (Вздыхает и говорит медленно, подбирая слова). Да, думал. Ведь случившееся в Ярославле – жуткая трагедия. Но, понимаете, мы попросту не имеем права жить с мыслью о плохом. Нельзя сидеть и бояться, что нечто подобное может повториться. Потому что как тогда жить нормальной жизнью? Причём везде – в России, Канаде, Америке, да где угодно.
Мы ведь каждый день выходим из дома, садимся за руль, постоянно летаем. У нас активная профессия, которая предполагает массу переездов и перелётов. На протяжении последних 18 лет я летаю два-три дня в неделю туда-обратно. То есть выходит практически по полёту в день. Это неотъемлемая часть моей жизни. И я, очень переживая за жертв ярославской трагедии и их родных, не перевожу эти чувства в страх перед другими перелётами. Мы должны жить дальше.
Пол Морис
— Удовлетворены качеством тех самолётов в России, на которых вам пока доводилось летать?
— У меня пока вообще ни к чему нет претензий! В первую очередь я доволен нашим дворцом в Магнитогорске, его содержимым. Здесь есть всё, что нужно для качественной и профессиональной работы. Два доктора, непосредственно работающих с командой, тщательнейшая забота о здоровье игроков. По сравнению с тем временем, когда я уезжал из Северной Америки, у меня больше нет никаких опасений: я вижу, что для хоккеистов здесь делается всё. Конечно, всегда нужно пытаться стать лучше. Любой организации есть в чём прибавлять. Но в «Металлурге» есть искренняя заинтересованность в том, чтобы всё делать правильно.
«РУССКИЕ ВООБЩЕ НЕ ЖАЛУЮТСЯ!»
— А в чём надо прибавлять?
— Хороший вопрос. И я задаю его себе каждый день, потому что это одна из моих задач. То же самое, кстати, было и в НХЛ. Но я убеждён: подобные моменты должны оставаться внутри организации. Проблемы замечать и обсуждать в своём кругу нужно, чем мы ежедневно и занимаемся. Могу сказать только о самом хоккее: полагаю, что нам нужно прибавлять в оборонительных действиях, лучше отрабатывать в защите, быть внимательнее при смене звеньев. Нужно получать больше удовольствия от черновой работы на льду. Скажу вам прямо: у нас был очень напряжённый тренинг-кемп. Вот от него точно никто не получал удовольствия.
— Слышал об этом: ряд игроков признавался, что это были самые трудные сборы за много лет.
— Скажу больше: думаю, что это самый трудный тренировочный лагерь, через который эти парни проходили когда-либо в своей карьере. Но эти деньки практически закончены. Настало время получать удовольствие. На базе этой проделанной работы.
— Почему вы решили так нагрузить хоккеистов? Ведь для вас эти сборы были в новинку: в НХЛ к сезону готовиться принято совсем иначе…
— В России начинают раньше, потому что нуждаются в том, чтобы крепко поработать над физикой. В Северной Америке игроки тренируются сами, они привыкли, что к началу тренинг-кемпа должны подойти в хорошей форме, чтобы через три-четыре недели без раскачки войти в сезон. Здесь же ситуация несколько иная, но после первых фитнес-тестов я был убеждён: чем насыщеннее поработаем на сборах, тем легче нам будет в сезоне. Будучи тренером, ты всегда должен чувствовать вещи, в которых можно и нужно прибавить. И я понял, что такими сборами можно поднять общую функциональную планку, понимание, что такое хорошо подготовленный хоккеист. И мы будем продолжать делать это.
— Что входило в эту программу?
— И штанга, и беговая работа, которая, думаю, особенно не нравилась игрокам. Но у меня был хороший опыт подобной подготовки в командах НХЛ. И хоккеисты адаптировались к этому, стали лучше. Надеюсь, в следующем сезоне прибавят ещё. Убеждён: функциональная подготовка – вещь очень важная. Ещё и потому что молодые хоккеисты с юного возраста будут видеть и понимать, какой уровень физики у них должен быть, чтобы соответствовать требованиям первой команды. И с каждым годом станут приезжать к началу лагеря всё более и более подготовленными.
Пол Морис
— Как игроки реагировали на подобные нагрузки?
— Знаете, что меня поразило? Они вообще не жалуются! Мы их жёстко нагружаем, у всех всё болит, но никто не пытается отлынивать, ссылаться на болячки. Пашут, сжав зубы, и не ноют. Это один из самых положительных сюрпризов – насколько эти парни умеют заставлять и преодолевать себя. Такое терпение – оно и в игре непременно должно сказаться.
«ЗАКАНЧИВАТЬ КУРСЫ БЫЛО НЕКОГДА – В НХЛ ШЛИ СЕЗОНЫ»
— Читал, что ваша карьера хоккеиста прервалась после того, как в благотворительном матче шайба попала вам в глаз. Как это было?
— Это не совсем так. Такой случай действительно произошёл, когда мне было 17 лет. Но я играл ещё три или четыре года. Правильнее будет говорить, что после той травмы моя серьёзная карьера игрока, который был задрафтован «Филадельфией» и надеялся попасть в НХЛ, была окончена. Но в тот момент я ещё очень хотел играть. Хотя видел уже гораздо хуже.
— Правда, что у вас в правом глазу по-прежнему есть «слепое пятно», где вы ничего не видите?
— Да. Но это не проблема.
— Вы работаете в НХЛ с 28 лет фактически без перерыва. Было ли у вас время закончить тренерские курсы или всё познавали только на практике?
— Программа подготовки тренеров в Hockey Canada – федерации хоккея Канады – была открыта примерно в то же время, когда я начал тренировать в НХЛ. Я разговаривал по поводу учёбы с людьми и оттуда, и из ассоциации хоккея США, но никаких официально защищённых тренерских степеней у меня нет.
Пол Морис
Потому что все курсы, которые мне предлагали, проходили посреди сезона НХЛ, а с нашим графиком у меня не было времени даже на то, чтобы взять пару выходных.
— Вы работали и в США, и в Канаде, два сезона возглавляя «Торонто». Разница большая?
— Да. Возглавлять «Торонто» — это нечто не похожее ни на что другое. Величайший хоккейный медиа-рынок на планете, сравнимый, например, с тем, когда ты работаешь в бейсбольной команде «Нью-Йорк Янкиз». Огромное число репортёров и телекомпаний каждый день.
— Громадное давление?
— Давление то же. Внимание куда большее. Каждое твоё действие – «под колпаком», разбирается от и до. Нет, на скамейке «Торонто» ты не чувствуешь себя под более серьёзным прессом, чем на лавке «Каролины» или той же «Магнитки». Везде хочешь одного – выиграть. Но в Торонто ты не можешь сказать после игры, например, что «наш лучший игрок сегодня действовал плохо». Потому что несколько следующих дней после этого репортёры будут изводить и его, и меня, и всех остальных расспросами по поводу этой цитаты, и это изменит атмосферу в нашей раздевалке. А тут важен каждый нюанс.
— История, когда тренер работал бы в одной организации так долго (два периода в общей сложности 13 лет. – Прим. «Чемпионат.com»), для НХЛ весьма редка. Из недавних примеров, кроме вас и Барри Тротца из «Нэшвилла», трудно что-то вспомнить. Чем это можно объяснить?
— Когда я начинал, мы были неважнецкой командой. Это, кстати, было одной из причин, почему я поначалу не хотел браться за эту работу – путь к тому, чтобы чего-то добиться, представлялся слишком долгим. Первые два-три года поднимались из подвала, потом начали выходить в плей-офф и наконец в последний год моего контракта дошли до финала Кубка Стэнли. После этого соглашение было продлено. Словом, по времени всё складывалось для меня очень удачно. Ещё – хорошие отношения с владельцем и генеральным менеджером. Они видели, сколько я работал и как вкалывали игроки. А это влияет на отношение ко мне руководства, поскольку его обычно предопределяет не только результат, но и самоотдача команды. В этом же плане претензий обычно не бывало.
— Единственный раз «Каролина» выиграла Кубок Стэнли не при вас, а при Питере Лавиолетте. Что вы чувствовали в этот момент?
— Был очень рад за многих людей в клубе, с которыми я работал и кто стал моими друзьями. До того, в 2002-м, мы подошли к такому же достижению очень близко. Но тогда нам в финале противостоял «Детройт», который был просто лучше нас. Думаю, из тех «красных крыльев» выйдут 10 членов Зала хоккейной славы. А за чемпионскую «Каролину» я был действительно рад. Конечно, мне хотелось бы быть частью той победной команды. Но кому не хотелось бы?
— С её владельцем Питером Карманосом вы по-прежнему друзья?
— О да! И с ним, и с генменеджером Джимом Рутерфордом. Последний, кстати, задрафтовал меня аж в 1984 году. Разумеется, после двух моих увольнений первое время мы не слишком часто разговаривали по телефону, и всё это было болезненно как для меня, так и для них. Но проходили месяцы, ты играл в гольф, приходил в себя и начинал понимать, что это бизнес, и не более того. После чего отношения восстанавливались.
В третьей части интервью с Полом Морисом вы узнаете:
почему Морис не захотел читать книгу о России Дэйва Кинга,
мнение тренера о российских хоккейных звёздах,
первой встрече с Зинэтулой Билялетдиновым, которого за океаном зовут «коуч Билл».
Окончание следует.
Пол Морис