Максимов: у нас всё, как в сказке

После того как россияне добились ничьей в матче с Германией и увеличили шансы на выход в четвертьфинал, главный тренер сборной России по гандболу Владимир Максимов был патетичен. В беседе с журналистами он рассмотрел результат сборной в Пекине сквозь призму ситуации в стране в целом.

— Болезнь у нас одна и та же, — сказал Максимов про матч. — То, что команда сегодня смогла отстоять в защите. В начале вратарь сыграл неуверенно, но потом стал своё отбивать. А проблема одна – хотим реализовать момент очень быстро. Поэтому мы стоим в защите 45 секунд, а атакуем 10-12. А если мы атакуем чуть больше, судьи уже начинают поднимать руку. Думают, что что-то там у русских творится не то. То, что надо было сегодня играть, понятно. Голы все забили. Взяли минуту, объяснили – опять забили. Кроме супер-гола, который Филиппов нарисовал, ещё там парочка. То есть, всё получается. Теперь надо это играть. Если выходит, что забить особо сзади некому, не считая супер-броска Игропуло. А раз нет, то надо играть за счёт этой штуки, на которой некоторые носят шляпу или фуражку. И реально играть, потому что край забивает, линия забивает. А мы бросаем, и дурацкие потери.

— Я даже в конце минуту брал, потому что бросил Каманин – потерял мяч, бросил Растворцев – потерял мяч, и Игропуло потерял мяч. Пять потерь мяча! — недоумевал Максимов. — Значит, пять раз мы нормально ни разу не проатаковали, при этом завершили матч вничью. А можно было хотя бы раз из этого забить, и была бы победа. До тех пор, пока люди не будут этого понимать, ничего не выйдет. Они думают: один раз ошибся – это чепуха. А здесь считается все, потому что это Олимпиада. Хотя и на кубках мира, чемпионатах мира – везде так. Я считаю, что не хватает ответственности и мастерства. Человек видит в этой атаке только себя и то, что он, может быть, сделает. Он не уверен, что забьет на 100%. Если уверен – бей. Если нет – доиграй до конца момент. К тому же, когда вы играете в нападении, ребята-то пашут в защите. Значит, будут потом в атаке поспокойней.

У нас просто всё как в сказке. 33 года одной штукой груши околачивал, потом как взял, как пошёл! Это Илья Муромец. Второй придурок упал в кипящее молоко – хоп, царевичем вышел. Это всё только у нас. И мы же в это верим, что оно так бывает.

— Терпения не хватает?
— У нас просто всё, как в сказке. 33 года одной штукой груши околачивал, потом как взял, как пошёл! Это Илья Муромец. Второй придурок упал в кипящее молоко – хоп, царевичем вышел. Это всё только у нас. И мы же в это верим, что оно так бывает. Что речка с молочными берегами бывает. На дороге нашел скатерть, развернул, а она – самобранка! Ё-моё! Пей, жри, и, главное, не надо работать! Пока будут такие сказки, будут ваши дурацкие вопросы и мои дурацкие ответы. Потому что надо работать. И тяжело. Надо этот мячик донести двумя руками в чужие ворота положить. А мы все думаем, что сказка будет. Как старик Хоттабыч: бахнул Волька, а бах-топ-тибердох — мяч закрутится и в ворота. Это сказки! А они верят. Потому что они читали их в детстве.

— Последний матч в группе у вас будет против Кореи. Вы же видели тут эту команду?
— Будем играть с Кореей. Мы же не можем уехать, не сыграв с Корей. А от Кореи у меня отличные впечатления. В Северной в мавзолее. Закрыл дверь пятитонную. Толкали одни с одной стороны, другие – с другой. Пока команду не попросил – ну-ка, дайте туда! Правда, больше в Мавзолей не возили. Мы приехали, там мавзолей стоит, и фонтан бьет из озера. Метров 50 -60. И дверь в Мавзолей мраморная. Тонн пять. Я ее взял и закрыл, а там команда еще осталась. А я решил закрыть. А они понимали, что это расстрел, если я ее закрою. Наших-то выпустят. А тех, кто там остался, они пожизненно там и будут. Тень отца Гамлета. Больше нас туда не приглашали. Но правда на могилы так, к сожалению, и не свозили.

Я специально уговорил Громова построить две гандбольные площадки, и там — девять раздевалок. Потому что сейчас у нас две раздевалки обычно. И без туалета. Ну не нужен он там, логично. Если он есть во дворе. За школой.

— А здесь очень много всего разумного, в этой Олимпиаде, — продолжил свои размышления тренер. — Много понастроили. Совсем другие дороги. Можно понять, что автомобили ездят: с чётными номерами по чётным дням, с нечётными – по нечётным. Это понять можно. Но едут, а не стоят. Может, это и лучше. Тут есть, что почерпнуть. В том числе и нам. Мы тренируемся тут в гимназии. Тут в залах помещаются все виды. А где у нас это есть? Вот я приехал в Новогорск. И станцевал. Пришёл волейбол и говорит: нам нужно шесть часов. Я собрал вещи и уехал. Хорошо, Громов построил зал. В принципе, не далеко. 170 км от кольцевой. С другой стороны, никто и не поедет просто так в Москву. Все на сборе. Все работают. И все же хотелось, чтобы эта база была в Новогорске. С бассейнами, с дорожками, раздевалками. А этого нет. У нас вообще, кроме Черного моря, ничего нет. Сейчас только благодаря Патрушеву построили волейбольную базу. И всё. А детей тренируем в спортивных залах школ. Я специально уговорил Громова построить две гандбольные площадки, и там — девять раздевалок. Потому что сейчас у нас две раздевалки обычно. И без туалета. Ну не нужен он там, логично. Если он есть во дворе. За школой. Я хочу, чтобы это увидели. У нас нет людей, нет молодежи, и мы ею не занимаемся. Откуда тогда возмутся кадры? Ниоткуда.