…Поздний вечер воскресенья. Многокорпусный отель близ Олимпийской деревни. Напротив – порт и гигантские морские лайнеры, которые непременно вдохновили бы великого русского художника, в честь которого названа гостиница, на новый шедевр. А художник хоккея, двукратный олимпийский чемпион, главный тренер сборной на Играх в Солт-Лейк-Сити, экс-министр спорта, наконец, активный участник продвижения Сочи-2014 тем временем спускается в холл в спортивном костюме команды ветеранов хоккейных легенд России – и мы заходим в безлюдное кафе, где за чашкой чая беседуем следующие полтора часа. А все работники и работницы кафе ждут не дождутся, чтобы провести с Вячеславом Фетисовым автограф- и фотосессию…
Разговор, в котором приехавший на всю Олимпиаду Фетисов, как всегда, был конкретен в оценках и вспомнил множество интереснейших событий, начали с церемонии открытия. Во время которой легендарный хоккеист был одним из тех, кто нёс олимпийский флаг.
«ГОВОРИЛ ЧЛЕНАМ МОК: ЕСЛИ ВЫ МНЕ ПОВЕРИТЕ, БУДУ СЧИТАТЬ СЕБЯ ТРЁХКРАТНЫМ ОЛИМПИЙСКИМ ЧЕМПИОНОМ»
— Мне было приятно это делать, тем более что я участвовал в продвижении Олимпиады, — рассказал Фетисов. – Это были два года серьёзнейшей работы. Облететь пришлось весь мир от Пекина до Гаваны, говорил со многими членами МОК, которые стали моими хорошими друзьями. Сейчас вспоминаем с ними, как всё начиналось… Ну кто тогда знал, что такое Сочи, кому это нужно?
Вячеслав Фетисов в Кубке Канады, 1987 год
Пришлось всё людям объяснять. Мы с Димой Чернышенко и Еленой Аникиной сидели в отеле в Турине с утра до ночи, ловили членов МОК за рукав и говорили: ребята, послушайте, у нас есть такая идея. Пришлось участвовать во всех возможных мероприятиях, объяснять, что у нас спорт – это целая государственная политика. Колоссальная работа! Помню своё выступление после президента России на сессии МОК в Гватемале, когда я обращался к членам МОК как к своим друзьям с просьбой поверить, что мы проведём лучшие зимние Олимпийские игры в истории. Сказал тогда: «Если вы дадите нам такую возможность, буду считать себя не двукратным, а трёхкратным олимпийским чемпионом».
И когда в день открытия Сочи-2014 прошёлся по Олимпийскому парку, увидел всё, что построено здесь, и счастье в глазах людей, на их лицах… Горжусь тем, что участвовал в этом проекте. Горжусь тем, что, выступая за нашу страну, дважды стал олимпийским чемпионом и был капитаном сборной на двух Играх. Был министром, который, например, построил 300 катков под крышей. И КХЛ запустил, и многое другое. Конечно, когда все эти вещи происходят, понимаешь, что жизнь не зря прожил. В том числе и помимо спортивной карьеры.
— По-моему, вы с Лидией Скобликовой были единственными знаменосцами олимпийского флага, чьи фигуры в этом контексте вообще никто не оспаривал. А вот, например, Татьяна Навка удивилась тому, что рядом с вами оказалось слишком много людей не из мира спорта.
— Вопрос, достаточно тяжёлый для обсуждения. Слишком много у нас великих спортсменов, причём в «зиме» их, вероятно, даже больше, чем в «лете». Конечно, всем место сложно было найти. Хотя американцы нашли возможность пригласить на церемонию зажжения огня в Солт-Лейк-Сити-2002 всю свою хоккейную команду 1980 года…
— Что неудивительно, поскольку «Чудо на льду» официально признано в США главным спортивным событием страны в XX веке.
— Если возвращаться к нам, то Валентина Терешкова тоже, думаю, не обсуждается. Как и Валерий Гергиев, который своим искусством очень многое делает для нашей страны. Никита (Михалков. – Прим. ред.) призы выигрывал… Праздник спортивный, но каждая страна выбирает свою тему – кто зажигает, почему это происходит. Олимпийский флаг – это не только спорт, а объединяющая вещь для всей страны.
— Киберспортсмен, военная журналистка – выбор некоторых знаменосцев в любом случае вызвал недоумение.
— Это всё субъективная вещь. Церемония открытия – это и возможность показать какие-то достижения страны. Не хочу обсуждать эту тему, потому что свои сложности у меня тоже были – как попасть в эту финальную часть. У тех, кто решал, выбор был огромен, и думаю, что осталось много обиженных людей. И, конечно, критериев субъективизма здесь не должно было быть ни в коей мере.
— Евгений Кафельников написал, что выбор должен был произойти в результате опроса всех олимпийских чемпионов.
— Конечно, Жене тоже обидно. Он родился здесь, он олимпийский чемпион. И почётный гражданин Сочи.
— Александр Тихонов заявил, что представители летних видов спорта должны были из солидарности со своими «зимними» коллегами отказаться нести факел по стадиону. Игры-то зимние.
— (Смеётся.) У нас никто ни от чего не отказывается. Кто-то, может, и моё участие
Вячеслав Фетисов и его Кубок Стэнли, 1998 год
может поставить под сомнение. Со своей стороны рад за Ирину Роднину, что она зажгла огонь.
— Скажите честно: на месте Владислава Третьяка, зажигавшего вместе с Родниной факел, оказаться не мечтали?
— А что толку – мечтай, не мечтай… Мы можем сейчас обсуждать всё, что угодно. На трибуне сидели Борис Михайлов и Владимир Петров – тоже ребята не простые… Вообще, хоккейная тема – вещь своеобразная, тонкая. Выигрывает всегда команда. А выделяют – тоже всегда – кого-то одного.
— После отказа Евгения Плющенко букмекеры считали, что знаменосцем станет Илья Ковальчук, но им оказался бобслеист Александр Зубков. Хорошо или плохо, что Ковальчука не «выдернули» за два дня до остальных хоккеистов, работавших на сборе в Казани? Ведь, с другой стороны, он не испытал тех эмоций, которые могли бы здорово поднять его дух.
— Да, это могло бы зарядить его очень серьёзно. Кстати, вспоминаю, как в Калгари в 1988 году везде как официальный знаменосец был указан фигурист Андрюша Букин. А на самом деле капитаном той нашей олимпийской команды выбрали меня. Но Виктор Васильевич (Тихонов. – Прим. ред.) не разрешил мне нести знамя, и я нёс его уже на закрытии.
— А почему не разрешил?
— Ну… Готовиться надо было – к норвежцам, кажется, или к кому-то ещё. В итоге ту Олимпиаду выиграли и Наташа Бестемьянова с Букиным, и хоккейная сборная. Не хочу сказать абсолютно ничего против Саши Зубкова – не дай бог. Но думаю, что хоккеист, который нёс бы знамя… Это было бы интересно. Не думаю, что, если бы он уехал из Казани на два дня раньше, произошло бы что-то сверхъестественное. Но приняли решение – значит приняли. Надо его воспринимать как факт.
— Как вообще относитесь к тому, что хоккейная сборная не участвовала в церемонии открытия? Андрей Назаров сказал, что, на его взгляд, подпитка такими эмоциями только прибавила бы ей шансов.
— Эмоций столько! Это правда. Мы, правда, сидели в отдельной комнате, где готовились к нашему выходу с флагом. Но всё равно это ощущение стадиона – потрясающее. Не будем сейчас обсуждать, правильное решение было или нет. Всё рассудит финал 23 февраля.
— У вас, помнится, в какой-то момент проблемы чуть ли не с аккредитацией на Олимпиаду возникли…
— Аккредитация положена только тем, кто непосредственно участвует в Олимпийских играх. Когда руководил российским спортом, у меня, кстати, она тоже была не самая крутая, и я к этому относился нормально.
Разговор был о другом – об участии в церемонии открытия. Я считал, что имею шанс и право в нём каким-то образом поучаствовать. И со спортивной точки зрения, и потому, что двигал этот проект. Пресса подняла эту тему… Вообще, много вещей со временем, думаю, откроется. Кто-то вообще узнал за пару дней до открытия о своём участии в нём.
— То есть реалистичным в какой-то момент было то, что вы вообще не поучаствуете в церемонии?
– (Усмехается.) Закон джунглей гласит: сам себя не уважаешь – уважать никто не будет. Не знаю, поехал бы я сюда или нет, если бы по-другому всё сложилось…
«НАВЕРНОЕ, МОГ БЫ ТРЕНИРОВАТЬ В СОЧИ. НО Я УЖЕ ПОЛИТИК»
— А прими вы 12 лет назад, после Солт-Лейк-Сити, другое решение, всё в вашей судьбе могло сложиться вообще по-другому. Недавно я разговаривал с Лэрри Робинсоном, вместе с которым вы привели «Нью-Джерси» к Кубку Стэнли, и он сказал, что вы могли бы стать прекрасным тренером…
— Благодарен генеральному менеджеру «Дэвилз» Лу Ламорелло и хозяину клуба доктору Макмаллану, которые меня
Вячеслав Фетисов и Рене Фазель на церемонии введения Фетисова в Зал Славы ИИХФ
просто уговорили войти в тренерский штаб «Нью-Джерси». Лу звонил мне каждый день после второго победного сезона в «Детройте». Я думал: может, ещё год поиграть. Поехал отдохнуть на Гавайи — но он «бомбил» меня каждый божий день. «Слава, давай!» И как только я прилетел, Ламорелло сразу оказался у меня на пороге.
Такие люди, как он, просто так за другими не бегают. Они чувствовали, что из меня может получиться хороший тренер. И уговорили. Счастлив, что послушался этого совета, и для меня это была очень серьёзная школа в плане перехода от состояния хоккеиста к менеджменту как таковому. Увидел, какой колоссальный объём работы необходим для успеха, понял, что настоящая тренерская работа – это 20 часов в сутки. Анализ, подготовка, анализ, подготовка…
Работа с Лэрри Робинсоном была настоящим удовольствием. Так получилось, что нас в тренерском штабе «Нью-Джерси» было всего двое. Все решения обсуждали вместе, и у нас в тот момент была одна из самых интересных команд.
— Робинсон сказал, что ваша общая победа в Кубке Стэнли для него дороже всех побед за «Монреаль» в качестве игрока.
— Для меня тоже. У меня за четыре года получилось три Кубка. И ощущения были очень острыми. Сначала – долгожданная победа как игрока (Кубок Стэнли Фетисов выиграл в 39 и 40 лет соответственно. — Прим. ред.). А потом – как тренера. У нас и большинство (за которое, по словам Робинсона, Фетисов и отвечал, но упоминать об этом факте не стал. — Прим. ред.) было крутое, и в защите играли здорово… Кого из ребят ни встречаю, все вспоминают о той команде с удовольствием. И атмосфера у нас была супер, мы умели её создать.
Лэрри заходил ко мне каждое утро, а у меня играл гимн Советского Союза. Он вставал по стойке смирно. В общем, мы получали удовольствие, у нас был драйв и кайф в работе. Всё, чтобы быть успешными…
— Вас же из «Нью-Джерси» уволили вместе с Робинсоном буквально в канун Олимпиады в Солт-Лейк-Сити…
Уже в разгар подготовки сборной к Солт-Лейк-Сити Лу позвонил мне: «Хочу увидеться». Встретились – и выяснилось, что нас с Робинсоном увольняют. «Принял решение, что мы пойдём другим путём. У тебя сейчас голова слишком не там находится, поэтому желаю тебе удачи со сборной. И надеюсь, что ты добьёшься успеха».
— С Ламорелло вы остались в хороших отношениях?
— Да, мы с ним лучшие друзья.
— Во время Олимпиады в Пекине, перед самым расформированием Росспорта, вы признавались: мол, жалеете, что сошли с тренерского пути, и если бы можно было отыграть всё назад, приняли бы предложения стать главным тренером клуба НХЛ...
— Может, тогда на эмоциях это сказал. На самом деле – нет, не жалею. Время уже прошло, и на ситуацию смотришь по-другому. Как можно жалеть о том, что я сделал для России за это время?
Ну, даже стал бы я тренером шикарным. Может, даже тренировал бы сегодня сборную в Сочи. Но разве можно это сравнить с тем, что мне с нуля удалось поднять систему развития спорта в стране? Чтобы вы понимали – когда я пришёл, было всего 60 миллионов рублей на все инфраструктурные инвестиционные проекты в спорте, строительство и ремонт спортсооружений и т.д. А когда уходил, были миллиардные федеральные целевые программы.
Я написал федеральную целевую программу на 2006-2015 годы с объёмом финансирования 114 миллиардов рублей. И все ветераны наши, олимпийские чемпионы, сейчас получают премии, и спартакиадное движение запустили. Все были одеты, обуты, авторитет спорта поднялся. Закон федеральный приняли. Базы все, которые сейчас являются лучшими, пришлось отвоевать…
И в Ванкувере потом совсем другой результат должен был быть. Мы планировали, проведя серьёзную работу, что там будет примерно 9-10 золотых медалей (в действительности получилось 3, и 11-е место в общем зачёте, — Прим. Авт.), в Сочи – 14. Это была мощная
Вячеслав Фетисов в матче ветеранских команд НХЛ
программа, которая предопределяла такие результаты. Но мне не хватило времени провести пару законов, чтобы у нас была лучшая в мире система.
— Каких законов?
— Во-первых, закон о спортивной подготовке, который разделял бы понятия с профессиональной подготовкой резерва. С совершенно другими стандартами, другой зарплатой, с новейшими технологиями и т.д. Во-вторых, закон о страховании спортсменов. Ну и программа «Результат», которую мы написали сразу после Гватемалы, в соответствии с которой должно было быть построено 10 федеральных и 30 региональных центров по всей стране. Это касалось и зимних, и летних видов спорта, там было и среднегорье, и высокогорье. Что-то сейчас происходит, пусть и под другим названием. Но мы упустили очень много времени.
— Сейчас никогда не возникает желания вернуть время назад и всё-таки стать тренером? Или интереса к этому больше нет?
— Нет, я уже политик, и у меня уже совсем другая позиция в жизни. Страница перевёрнута. Но с детьми с удовольствием вожусь. У меня сейчас много крестников, детей и внуков моих друзей. Получаю от этого удовольствие.
— Какого места в общекомандном зачёте ждёте от России в Сочи и какое посчитаете приемлемым?
— Считаю, что мы должны выступить очень успешно. Для этого заложен фундамент, начиная с 2004 года. Это должно стать плодом колоссальной десятилетней работы – прежде всего по созданию условий. Когда я пришёл, символом всего нашего спорта стали разваленные здания всех основных баз. Не было никакой системы управления. Ну и министерство просто так бы не родилось. За эти годы президент страны вручил мне четыре ордена, включая «За заслуги перед Отечеством» 3-й и 4-й степени. Плюс звание заслуженного работника физкультуры. Наверное, за плохую работу не дают такие звания и не вручают ордена.
— Третье общекомандное место в Сочи вас бы устроило?
— Если 14 медалей выиграем – вполне может быть и первое. Кстати, поднимал бумаги по Турину. Если бы выиграли хоккей, то могли бы получить второе общекомандное место после провала в Солт-Лейк-Сити (тогда бы с 9 золотыми медалями россияне догнали бы американцев и австрийцев, но уступили бы США по общему числу медалей. — Прим. ред.). А шанс выиграть там у нас был очень хороший. И молодёжь подошла (в той Олимпиаде впервые участвовали Овечкин с Малкиным, а для 23-летнего Ковальчука она стала уже второй. — Прим. ред.), и ветераны, которые с нами ещё играли, были в порядке.
— Когда тренера с генеральным менеджером знакомят за три месяца до начала турнира, а потом Владимир Крикунов говорит о привлечённом в команду Павлом Буре Алексее Жамнове, что никогда его не видел и не представляет, в какой форме тот находится – на что тут можно рассчитывать?!
— Самое главное, что я-то был совсем «свежим» тренером, знал всю энхаэловскую ситуацию от и до. Но там слишком высокие силы в эту тему влезли. И они, по большому счёту, поверили Стеблину. И просчитались. Это было самое обидное в то время. Я не стал уже вмешиваться. Спрашивается – почему? Потому что ответственность за результат, по большому счёту, лежит на ФХР. И навязывать свою позицию, даже будучи руководителем российского спорта, было не совсем корректным. Я видел, что это не приведёт ни к чему хорошему. И не привело.
«СОЧИНСКИЙ „ДЕЛЬФИН“ МОЖЕТ ПОЙТИ ПО ПУТИ „АДМИРАЛА“
— Как вам вообще первые дни Олимпиады – и по организации, и собственно по спортивной части?
— Мне есть с чем сравнивать, и мне всё нравится. Разговаривал со своими друзьями, которые приехали сюда из разных стран и тоже много чего видели, и они все в восторге. Конечно, можно найти достаточно много всяких проблем. Но нужно понимать, что грандиозность этого масштабного
Вячеслав Фетисов на открытии «Фетисов-Арены». Владивосток, 2013 год
проекта предполагала какие-то шероховатости. Ведь с нуля был построен фактически целый город, который не имеет аналогов. С объекта на объект можно пешком пройти!
— Компактность олимпийского парка действительно сумасшедшая.
— Столько всего можно успеть за один день! И в центре – площадь, где вручаются медали. Всё это, думаю, задаст новый формат проведению Игр в плане создания атмосферы. Вспоминаю, что разве что в Калгари было нечто подобное. Там тоже был небольшой город, плюс гостеприимство людей, которое тоже очень много значит. Вот только с той Олимпиадой-88 и могу сравнить Сочи по положительной энергетике, объединяющей людей. Пока всё супер! И поддержка с трибун у наших спортсменов – просто фантастическая.
— По аналогии с выпестованным вами „Адмиралом“, на который народ ломится, считаете, что в Сочи может оказаться успешным проект новой команды КХЛ, „Дельфина“?
— Судя по тому, что я здесь вижу, — вполне. Хотя, конечно, Олимпиада и игры регулярного чемпионата – разные вещи. Но опыт той же „Флориды“ или „Анахайма“ говорит, что у южных людей есть особый интерес, на котором можно сыграть. Сначала – как к экзотике, а потом – как то, что действительно нравится и уже стало частью жизни. Будем надеяться, что всё получится. Очень важный момент – правильный маркетинг. Думаю, они сумеют здесь всё раскрутить.
— Просматривается ещё одна аналогия: там – Могильный, здесь – Буре.
— Есть такое дело.
— Точное попадание?
— Учиться начинаем потихоньку (улыбается).
— Вообще, довольны первым сезоном „Адмирала“ — даже если команда не сможет вскочить на последнюю подножку поезда в плей-офф?
— Доволен одним – что мы приняли правильное решение привезти туда команду КХЛ. Ажиотаж колоссальный, билет с рук стоит 15 тысяч рублей. Люди со всего края хотят попасть туда, одеваются, как в театр. Мы поняли, что попали на благодатную почву в плане дальнейшего развития. Не имея до этого никаких традиций, команда с первого года получила невероятную поддержку. Это дорогого стоит.
Надо понимать, что собрать за два месяца команду, не имея ни копейки денег на счету, сугубо под
Владивосток, «Фетисов-Арена»
наши имена – это уникальная история. Благодарен и Филиппенко, и Могильному, и Йортикке, что смогли в этот проект поверить, и он на слуху у всех.Конечно, обидно будет, если не попадут в плей-офф, хотя мало кто мог предполагать перед началом сезона, что что-то получится. Пара обидных поражений минимизировала шансы, но они по-прежнему есть. Вполне возможно выиграть три домашних матча.
»ПЛЮЩЕНКО – ОЧЕНЬ КРУТОЙ!"
— Вернёмся к Сочи-2014. Мощное впечатление произвели наши фигуристы, особенно 15-летняя Юлия Липницкая. Но не погорячился ли Евгений Плющенко, уже после командного турнира на всю страну назвав её гением? Может, стоило подождать хотя бы окончания личных соревнований?
— Если она гениальная, значит, её уже ничем не испортишь. А Женя знает, что говорит. Пользуясь случаем, хочу его поздравить с золотом. Конечно, он выдающийся спортсмен современности и вообще уникальный человек для мира спорта. Снимаю шляпу перед ним и желаю дальнейших успехов. Это феномен будут изучать долго.
— Верили ли вы, что ему здесь удастся выступить? И вообще, были ли за то, чтобы он поехал в Сочи, учитывая, что это произошло не по спортивному принципу?
— Вообще считаю, что спортивный принцип должен быть главным и определяющим. Но иногда, наверное, возникают такие моменты, которые требуют иных решений. Тут его приняли — и угадали. Браво всем. До начала ругать можно всё, что угодно, а потом – оправдываться, почему ты это сказал. Всё в конечном счёте определяет результат.
— Плющенко не исключил своего участия и в корейской Олимпиаде 2018 года.
— Женя – уникальный во всех отношениях атлет. Поэтому дай бог, чтобы он ещё выиграл для России два золота. Одно — здесь, а другое – в Корее, если он туда собрался. Потом, может, в паре или в танцах сейчас выступит (улыбается). Честно, очень счастлив за него. Плющенко – очень крутой. Пускай и дальше всех рвёт!
— На закрытии знамя он должен нести? Или если хоккеисты выиграют, то кто-то из них?
— Давайте сначала доживём до закрытия! Кто-то понесёт, кого-то понесут – только жизнь рассудит.
Фетисов о хоккейном турнире Игр-2014, сборной России, Зинэтуле Билялетдинове и Вячеславе Быкове, опыте предыдущих Олимпиад – во второй части беседы.
Вячеслав Фетисов и Игорь Рабинер. Сочи, февраль 2014 года