Александр Большунов и вся сборная России по лыжным гонкам просто феерят на Олимпиаде в Пекине. На счету лидера нашей команды уже два золота и серебро, а впереди ещё две гонки. Мы встретились с Александром и расспросили, был ли момент в текущем сезоне, когда он был близок к тому, чтобы опустить руки из-за массы проблем, настигших его в период подготовки? Оказалось, что после операции осенью он реально считал дни до олимпийского скиатлона и полностью поменял тренировочный план.
«Мало кто представляет, через что пришлось пройти»
— Настроение сейчас хорошее?
— Раз мы здесь, у всех оно хорошее. Олимпийские игры – реально большой спортивный праздник. На прошлой Олимпиаде, правда, всё было открыто, болельщиков было больше, общались больше. Сейчас с этим строже, но праздник чувствуется.
— День после эстафеты — ваш первый выходной тут?
— Почему выходной? Я здесь вообще по другой системе живу. Как организм просит, так и делаю.
— Когда вы научились слушать его так хорошо?
— Насколько хорошо – увидим в следующих гонках. Но практика показывает, что, когда я не слушаю, как на прошлом чемпионате мира, и строго выполняю план – всплывают ошибки и даже провальчики. Поэтому решил: если организм что-то требует – вплоть до иной тренировочной работы, — то надо это делать.
— Много поправок пришлось вносить в план по ходу Олимпиады?
— Миллион! Всё пошло с начала сезона, и это было что-то нереальное. Книгу об этом можно писать: через что пришлось пройти с мая, чтобы сидеть сейчас здесь – мало кто представляет.
— Как вы это переживали?
— С первого сбора пошло. Я, как обычно, погрузился в работу и хотел делать большие объёмы. И на пятый день не выдержал ахилл. С мая по июль не мог полноценно тренироваться, выполнял другую работу. Залечил один в июне, но потом ударил дверью другую ногу – и всё по новой. Только думал, что всё нормально – другая проблема. Потом зубы… Вроде бы вылечил, можно начинать полноценно тренироваться, но в сентябре на сборе в Италии – ещё хуже. Воспаление, температура. А на следующем сборе в Австрии вообще ужас. Получается, я не тренировался весь подготовительный период. 15 октября мне сделали операцию. 10 дней я выдержал, но это был минимальный срок, вообще врачи требовали две недели, чтобы как минимум швы зажили. На девятый день мне сняли швы, а на 10-й полетел в Финляндию чуть раньше остальных. Там и начались полноценные тренировки.
«От операции до золота в скиатлоне прошло 113 дней»
— Вы тонко чувствуете свой организм. Что он вам говорил в тот момент?
— Я был никакой. Вся подготовка скомканная – о чём говорить. Приходилось реально очень сложно. Первые скоростные тренировки – скорость не та, движения тоже. Черепахой я был в начале сезона.
— Это сильно бесило?
— Конечно, переживал. Видишь, что до старта Олимпийских игр осталось 100 дней, а ты на самом-самом дне. Мне один знакомый из Муонио в тот момент сказал: «Да всё нормально, у тебя теперь только один путь — наверх. Всё должно получиться».
— А у вас прям счётчик в голове? 100 дней до скиатлона, 90…
— Мы с Никитой Крюковым как-то раз созванивались, и он сказал, что осталось 90 с чем-то дней. Я посчитал: от операции до золота в скиатлоне прошло 113 дней.
— Взлететь со дна до олимпийской вершины за такой срок можно считать чудом?
— Видимо, так должно было быть. Не пройдя это путь, наверное, ничего не получилось бы.
— Вам теперь не кажется, что можно и меньшими объёмами добиваться результатов? Или если бы тогда в тренировках удалось сделать всё запланированное, сейчас было бы ещё круче?
— Не знаю, как было бы. Но значит, так нужно было – пройти этот путь. Я сделал всё, чтобы почувствовать тяжесть этой медали, и насколько она реально была сложной.
— Вы говорили, что после «Тур де Ски» ниже падать уже некуда. Разве второе место — это плохо?
— Всегда настраиваешься на победу. Второе место, конечно, офигенно. Но после операции мысли были всякие, не знал, получится ли полноценно подготовиться к Олимпийским играм. Не очень хорошее выступление в начале сезона меня как-то подстегнуло. После «Тур де Ски» я пару дней отдохнул, а потом включился на полную. Ставил будильник, чтобы встать на зарядку, на 7 утра, а просыпался в 6:30 или даже в 6:00. Ну, значит, так надо — раз организм требует. Делал зарядку, выходил на тренировку пораньше…
«Я понимал, что просто «мёртвый»
— Уже в Пекине вы почувствовали, что вернули свою лучшую форму?
— За три дня до скиатлона у меня по плану была проработка. Самочувствие было такое, что я просто катаюсь быстрее, чем делаю работу. Когда ускорялся, это было почти до слёз. Я понимал, что просто «мёртвый», мои движения вообще никакие. Лёха Червоткин делал ту же работу и просто пролетал мимо меня, а я ничего сделать не мог, у меня слёзы на глаза наворачивались. Вроде старался за кем-то идти, но понимал, что отстаю. Ту тренировку я даже не доделал. Вернулся в деревню и лёг отдыхать.
— Вы не задавали вопросов тренеру Юрию Бородавко, почему так происходит?
— Он звонил, успокаивал. По идее, должно было быть хорошее состояние, но его не было. Зато оно пришло, когда было нужно!
— Показалось, что после золота в скиатлоне и финиша с флагом вас отпустило?
— Конечно, давно отпустило. Когда уже есть золотая медаль, дальше спокойно делаешь своё дело и радуешься, что получается.
«Если бы спокойно относился к поражениям, то золотой медали у меня бы не было»
— В эстафете вы были максимально заряжены на победу?
— У нас собралась хорошая команда, понимающая. Мужики каждый отработал свой этап на полную. По идее, так всегда нужно бегать. Кто выдержал — тот выдержал. Нечего в игры тактические играться.
— Для вас важно, что смогли историю переписать? Личные награды – это для себя, а тут же командная победа.
— Конечно. Мы собрались и показали результат в эстафете именно тогда, когда это было нужно. Победили впервые за столько лет!
— Как отнеслись к решению тренеров поставить на финишный этап именно Сергея Устюгова?
— Мне вообще совершенно неважно, кто какой этап бежит. Расстановка у нас была правильной: Леха Червоткин «привёз» 24 секунды, я довёл отрыв до минуты. Этого хватило для победы. Клебо на четвёртом этапе попробовал догнать, 16 секунд отыграл, но потом понял, что это всё. Если было бы 30 секунд отрыва, было бы очень напряжно, там была бы борьба до конца.
— Клебо очень достойно проигрывает — поздравил вас всех.
— Да так и должно быть, на самом деле. А вообще, когда проигрываешь, хочется просто уйти и ни с кем не разговаривать. Но мы тоже растём и делаем правильные выводы.
— Вы к поражениям ведь до сих пор спокойно не умеете относиться?
— Если бы я спокойно относился к поражениям, то думаю, золотой медали у меня бы не было.
— Все говорят, что вы должны нести флаг на церемонии закрытия Олимпиады.
— Пока я ничего никому не должен, потому что ещё есть пять дней Игр и есть соревнования, которые нужно провести достойно.
— Как вы принимали решение, что нужно пропустить спринт?
— Это лично моё решение. Взвесил, где я могу бороться за победу, а где — за тройку. И решил, что всё-таки нужно бороться там, где есть 100-110 процентов успеха, чем бороться там, где есть 80 процентов. Перед началом сезона я понимал, что, если в спринтах коньковых не буду заезжать хотя бы в тройку, нет смысла рисковать на Олимпиаде. Сейчас понимаю, что мог бы бороться за призовое место, но Клебо всё равно был бы сильнее. Надеюсь, что я правильно сделал, что пропустил спринт – с прицелом на другие гонки.
— Можно сказать, что это приобретённая мудрость? Год-другой назад вы бежали бы всё подряд и ничего не хотели пропускать.
— Бежал бы, наверное.
— А если бы не было такого лета и прошло всё гладко, бежали бы все гонки?
— Если бы прошло всё гладко, сейчас, думаю, были бы проблемы где-нибудь. Но все проблемы прошли летом, а сейчас пока всё неплохо идёт.
«Побеждать надо здесь и сейчас. Откладывать нельзя»
— Вы — единственный из всей нашей сборной, кто носит такую необычную маску с электронной системой. Настолько пытаетесь себя обезопасить от любой потенциальной возможности что-то подхватить?
— Конечно, здесь ошибки очень дорого будут стоить, потому что всё-таки четыре года ждали спортсмены, чтобы выступить, а тут всего-то каких-то 20 дней, из которых осталось только 5. Расслабляться нельзя, в отношении здоровья особенно. Хоть здесь и самое безопасное место, мы каждый день сдаём тесты, но всё же есть спортсмены, которые сдают положительные тесты. А это — до свидания. Здоровье на первом месте.
— Новость была перед Олимпиадой, что вы норвежцев отгоняли на тренировке. Насколько это было преувеличено?
— Преувеличено, конечно. Я пошутил над журналистом NRK: он стоял метрах в двух от меня, а я сказал, чтобы на 100 отошёл. Да и не отгонял я его, просто так махнул, для украшения истории.
— Елена Вяльбе на этой Олимпиаде отогнала норвежских журналистов капитально, объявив бойкот. Вы слышали об этой истории?
— Да, слышал, но в подробности не вдавался. Те норвежцы, которые у меня берут интервью, ведут себя корректно.
— Есть вопросы, которые могут выбить вас из колеи? Или вы сейчас всегда можете «отфутболить»?
— Могу, а что такого? Есть одно простое слово, которое всем понятно: «До свидания».
— Можно сказать, что сейчас вы начнёте чаще общаться с журналистами, ходить на какие-то шоу? Было ощущение, что вам очень не хватало олимпийского золота.
— Я и до этого старался ходить и общаться, хоть и не на максимуме это делал. Сейчас опасно ходить по шоу, но у меня есть хорошая маска, так что можно будет походить.
— Вы чувствуете себя лидером лыжной сборной? Можете подсказать парням, поддержать?
— Подсказать и поддержать могу, но я не лидер.
— У сборной России есть капитан? Или это не нужно, тут собраны профессионалы?
— Да, в команде все профессионалы. Кто бегает на Олимпийских играх, понимает, для чего он здесь и зачем приехал. Мне кажется, тут только тренер может подобную роль выполнять.
— После разделки вы вели себя именно как капитан, были готовы собрать парней перед эстафетой, с каждым поговорить, чтобы добиться победы.
— Да, я хотел донести до ребят, что такой возможности выиграть в будущем может и не представиться, поскольку побеждать надо здесь и сейчас. Откладывать нельзя.
