Дошёл до Берлина
Одной из главных особенностей Владимира Сухарева была его разносторонность. В детстве, которое прошло в селе Георгиевка на территории нынешнего Казахстана, он никак не мог сосредоточиться на одном виде спорта. А уж в лёгкой атлетике он перепробовал едва ли не все дисциплины – от прыжков с шестом до толкания ядра. В конце концов Сухарев остановил свой выбор на спринтерских дистанциях. Но карьеру легкоатлета пришлось отложить из-за начавшейся войны. В 1942 году 18-летним юношей он ушёл на фронт и дошёл до самого Берлина — как потом шутил Сухарев, пришлось переключиться на стайерскую дистанцию. Владимир Георгиевич видел много ужасного, но не любил рассказывать о военном прошлом и никогда не кичился статусом ветерана. Сухарев считал, что бесконечно вспоминать о войне может лишь тот, у кого ничего хорошего нельзя вспомнить из мирной жизни. «Зачем ворошить прошлое? Мы победили ради того, чтобы жили наши дети и внуки, а не для гордыни», — говорил знаменитый спортсмен.
Зачем ворошить прошлое? Мы победили ради того, чтобы жили наши дети и внуки, а не для гордыни.
Дорога к олимпу
После Победы Сухарев вернулся в родной Казахстан, поступил в институт физкультуры, параллельно неся службу в войсках МВД. Через год он установил выдающийся рекорд, который можно только повторить: на первенстве Казахской ССР он выиграл пять золотых медалей – в беге на 100, 200 и 400 м, а также в обеих эстафетах. Когда в 1948 году Сухарев впервые приехал на чемпионат СССР, его фигура вызвала всеобщее удивление. И действительно – сложён как штангист, при этом завоевал бронзовую медаль на двухсотметровке, изначально не считавшейся вотчиной приверженцев атлетического стиля бега. После этого успеха талантливого атлета перевели в Москву, где он стал тренироваться у Николая Каракулова – звезды советского спринта 40-х годов. Результаты не заставили себя ждать.
Спустя два года Сухарев на чемпионате СССР победил Каракулова, для которого это первенство стало последним, на обеих спринтерских дистанциях и открыл свою четырёхлетнюю серию побед. В том же году ему впервые довелось участвовать в международных соревнованиях – на чемпионате Европы в Брюсселе Сухарев взял бронзу на «сотке» и помог выиграть золото в эстафете. А на открытом чемпионате Румынии в 1951 году установил личный рекорд – 10.3 сек. на стометровке. В те времена, когда не то что «Бриллиантовой лиги» с её гонорарами, но и чемпионата мира не существовало, к каждому международному старту относились с особенным почтением.
Были у Сухарева и две Олимпиады. В Хельсинки-1952 – первой Олимпиаде, в которой участвовали советские спортсмены, он остановился в двух шагах от пьедестала на любимой стометровке (5-е место) и завоевал серебро в составе эстафетной команды. Спустя четыре года в Мельбурне он уже не участвовал в личных видах – Сухарев занял на чемпионате СССР третье место и отобрался на дистанцию 100 метров, но перед Играми сам сказал тренерам, что товарищ по команде Юрий Коновалов готов лучше, и отказался от своего места в пользу партнёра. В короткой эстафете Сухарев, как и четырьмя годами ранее, поучаствовал в завоевании серебра. Наша команда уступила только непобедимым в то время американцам.
Сила – в движении
После Мельбурна Сухарев закончил карьеру и стал тренером. Во время очередного занятия с молодыми спринтерами Владимир Георгиевич получил неожиданное предложение – заняться предсезонной подготовкой с хоккейным «Динамо». Дело в том, что динамовцы в то время начисто опровергали свой же девиз «Сила в движении», проигрывая по физике не только лидерам «армейцам», но и «Крыльям», и даже «Локомотиву».
Запомните, ребята, — это физкультура для здоровья. А спорт – для смерти.
А в сезоне-1959/60 впервые в истории нашего хоккея проводилась длинная серия плей-офф, и сохранение кондиций виделось задачей наиважнейшей. Сухарев несколько удивился, но вызов принял. Всё межсезонье он посвятил обучению хоккеистов мгновенно набирать скорость из статичных положений. В результате динамовцы дошли до финала серии плей-офф, где, правда, проиграли ЦСКА. В этом серебре есть и большая доля заслуг Сухарева.
Все ученики Владимира Сухарева отмечали его человечность. Когда приближалась Олимпиада-1960 в Риме, его подопечные умоляли оставить их и возобновить карьеру, так как в юном Эдвине Озолине не было уверенности. Но тренер сразу отверг эти просьбы. Слово нашему герою: «Во-первых, я бы предал своих учеников. Во-вторых, я бы совершил подлость по отношению к Озолину, воспользовавшись своим именем для попадания в команду. В-третьих, я-то лучше других знал, что уже не потяну».
Работая с подопечными, Сухарев старался как можно раньше избавить их от иллюзий. «Запомните, ребята, — говорил тренер 13-летним мальчишкам, — это физкультура для здоровья. А спорт – для смерти». Говорилось это задолго до всеобщей коммерциализации спорта и массовой фармакологии. Быть честным с учениками для Сухарева было важнее медалей и рекордов. Таким и запомнили его спортсмены и болельщики.