«Чемпионат» продолжает разговор с известным спортивным юристом Артёмом Пацевым, тема которого кажется самой важной из всех, существующих сейчас в российском олимпийском спорте – особенно на фоне разоблачений Григорий Родченкова. Мы по-прежнему уверены, что помимо «читеров» в нашей стране есть немалое число честных спортсменов, которые тем не менее не смогли избежать обвинений в употреблении допинга – по своей халатности, доверившись близким людям или просто по несчастливому стечению обстоятельств. Именно для них мы составляем что-то типа памятки по технике безопасности.
После публикации первой части мы получили несколько важных отзывов и дополнений со стороны спортсменов и специалистов. Будет правильным, прежде чем идти дальше, упомянуть ещё два действия, которые, как показывает практика, могут обезопасить чистого атлета от дисквалификации по глупости. Посчитаем это бонусом для тех, кто осилил первую часть и решил прочитать вторую.
Пишите письма
Если у вас пока нет доступа к специалисту, но вы хотите лишний раз перепроверить чистоту препаратов, которые собираетесь употреблять, можно задать вопрос в специальном разделе на официальном сайте РУСАДА. Как правило, ответ приходит за один-два дня. Более того, по подавляющему числу средств уже давалась консультация, что легко найти поиском. Это существенно сэкономит ваше время и силы.
Ещё одна страховочная опция – это запрос производителю, который по факту можно назвать самым эффективным средством. Один медицинский эксперт рассказал потрясающую историю: компания-производитель лекарства, назначенного спортсмену врачом, в ответ на письмо сообщила: в составе препарата есть маскирующий ЭПО-агент, который был в то время в запрещённом списке ВАДА. В аннотации, как ни странно, это вещество упомянуто не было. Фармацевтическим компаниям не хочется быть вовлечённым в тяжбы (если они ответят, что лекарство не содержит запрещённых веществ, а на самом деле содержит – это потенциальный крупный судебный иск, а для спортсмена – серьёзное снижение срока наказания, кстати). Поэтому с большой вероятностью в ответ на такой вопрос биохимик фирмы даст точный ответ – кому, как не ему, это знать.
А теперь переходим к анонсированному повороту в нашем общении с Артёмом Пацевым: что делать, когда случилось страшное – к вам пришёл e-mail с уведомлением о допинг-пробе «А», давшей положительный результат.
Совет первый: успокоиться
Итак, вы видите в своей почте письмо и не можете поверить своим глазам: в вашем организме найдено запрещённое вещество. Дайте себе паузу, сколько надо: пару часов или пару дней. Это время у вас есть. Успокойтесь. Не вы первый, не вы, к сожалению, последний. Сразу надо понять: презумпции невиновности в антидопинговом праве нет — не «обвинение» будет доказывать вашу вину, а вы – свою невиновность. Главное – ваша уверенность в том, что вы сознательно не делали ничего противозаконного (мы, повторюсь, не берём случаи намеренного использования запрещённых средств и методов). Если такая уверенность есть – боритесь!
Приведу пример нашей велогонщицы, двукратного призёра Олимпиады-2012 Ольги Забелинской. Она до сих пор настаивает на том, что запрещённое вещество октопамин попало в организм без её ведома. Несмотря на все усилия, её команда так и не смогла понять, как всё-таки это случилось. И, зная обстоятельства дела, я ей верю. Более того, ей верит и Международный союз велосипедистов (UCI). Я присутствовал на их встрече, где представители UCI говорили: «Мы знаем, что вы не обманщица, но, увы, в вашем организме находился запрещённый препарат». Моё мнение, поддержанное врачами и экспертами: думаю, что то, что у неё нашли, вообще не октопамин. Это что-то похожее по некоторым формальным параметрам (массе ионных фрагментов и т.д.) на октопамин, но их недостаточно, чтобы утверждать о полном сходстве. Кстати, основываясь на случае с Забелинской, я прогнозирую в будущем много дел, где будут оспариваться методики, используемые лабораториями. Но это долгий и отдельный разговор.
Конечно, вам нужен юрист – именно спортивный. Право в части антидопинга списано с кодекса ВАДА, который в свою очередь сделан по лекалам англо-саксонской модели. Там совершенно другой принцип доказывания фактов по сравнению с российской или европейской системой. Иными словами, специалист широкого профиля вряд ли поможет. Нужны юристы, специализирующиеся на антидопинге. Найти их, думаю, не составит большого труда – круг их в основном известен.
Представители UCI говорили: «Мы знаем, что вы не обманщица, но, увы, в вашем организме находился запрещённый препарат».
Совет второй: ищите химика
Кроме юриста очень нужен качественный химик-аналитик в области масс-спектрометрии — слава богу, в нашей стране есть несколько сильных региональных центров. Или гематолог, если речь идёт о кровяном паспорте. Тут как раз хорошо сработает система рекомендаций – к сожалению, допинговых разбирательств в последние 15 лет в России много. Эти специалисты нужны, чтобы посмотреть пакет документов по пробе «А» от лаборатории. Если спортсмен уверен, что в его пробе не могло быть этого вещества или лаборатория неверно интерпретировала результаты анализов – тут мнение профессионала будет определяющим. В соответствии в первую очередь с его вердиктом принимается дальнейшее решение: бороться или сложить оружие.
Другой важный момент при выборе специалиста: у химика или гематолога должен быть опыт дискуссии по результатам анализов и умение его вести на английском языке. Переводчик не всегда адекватно передаёт суть и оттенки технических споров. Кроме того, у них должен быть научный вес», публикации в специализированных журналах. Эксперт без авторитета, с узкой областью экспертного знания не имеет шансов, даже если он говорит правильные вещи. И наоборот, бывает так, что эксперт с не самой выигрышной позицией, что называется, задавил авторитетом.
Совет третий: вскрывать или не вскрывать?
Нельзя сказать, что всегда надо вскрывать или всегда отказываться от вскрытия пробы «Б». Всё зависит от того, что показывает проба «А», от найденного вещества, его концентрации и т.д. Если химик с юристом приходят к выводу, что шансов на оправдание мало, то вскрытие пробы «Б» обернётся потерей времени, денег и возможности признания своей вины. Какое признание, если ты потребовал перепроверки первоначального результата?! Но когда документы по пробе «А» не столь однозначные, проба «посчитана» лабораторией спорно, спортсмен продолжает настаивать на своей невиновности – в этом случае вскрытие пробы «Б» необходимо.
Как раз тут на сцену выходит юрист. Именно он должен «долбить» международную федерацию, чтобы та в свою очередь «долбила» лабораторию – чтобы последняя дала достаточный объём данных для адекватной оценки своей методики со стороны независимого эксперта. Скажу прямо: лаборатории по понятным причинам в этом не сильно заинтересованы, и задача юриста — выжать из них максимальный пакет документов.
Совет четвёртый: молчите
После того как новость о положительной пробе «А» рано или поздно просочится на публику, вам станут звонить журналисты. Безусловно, надо уважать медиа и их работу, но в данном случае я бы настоятельно рекомендовал обойтись двумя словами: без комментариев. Вы скажете: а как же Шарапова? Мария Шарапова — это коммерческий бренд, и её выступление – это прежде всего требование бренда. Обычные же наши спортсмены деньги на своём имени не зарабатывают, а потому лучше помолчать – даже если очень хочется, как говорится, рассказать всю правду.
Ваше выступление помочь ничем не сможет, а вот навредить – вполне. Скоропалительные высказывания могут быть использованы против вас же при дальнейших разбирательствах. А если ситуация изменится? В первые дни вы даже документы по допинг-пробе «А» ещё не видели! Как будете выглядеть вы и ваши представители, если сначала сказали одно, а потом другое? Я был бы категоричен: до санкции вашего юриста никаких интервью.
Обычные же наши спортсмены деньги на своём имени не зарабатывают, а потому лучше помолчать – даже если очень хочется, как говорится, рассказать всю правду.
Совет пятый: дайте свою версию
Надо точно понять, как запрещённое вещество попало в ваш организм. Или, по крайней мере, выдвинуть одну или несколько правдоподобных версий, которые бы удовлетворяли так называемому «балансу вероятностей» и были бы подкреплены доказательствами (кстати, иногда оказывается, что самой вероятной версией оказывается та, о которой изначально спортсмен даже не подозревал и её не рассматривал, поскольку из-за эмоционального шока думал только в каком-то определённом направлении). Обвинение исходит из базовой версии – применение допинга было осознанным и намеренным. Ваша защита должна её опровергнуть. Разумеется, при таком раскладе вариант «я никогда не применял допинг и понятия не имею, как он оказался в организме» вряд ли поможет.
Расскажу чуть более подробнее известную историю с велосипедистом Кириллом Свешниковым. В 2014 году он после этапа Кубка мира в Южной Америке сдал допинг-пробу, которая дала отрицательный результат. При возвращении домой у него была длительная пересадка в Мехико, где он вместе с другими членами команды отобедал в аэропортовом ресторане. Поел там местного мяса – заказал простой говяжий стейк, без всяких приправ и соусов. И хорошо, что сохранил чек (ещё раз настоятельно подчеркну необходимость хранения подотчетных документов). Лучше получите репутацию крохобора, чем допингового «читера». Сделал Свешников это, правда, для бухгалтерии, что не отменяет правильности этого шага. Потому что спустя несколько дней, уже дома, в Питере, у него взяли внесоревновательную пробу, которая дала положительный результат на кленбутерол. Минимальная концентрация, тем не менее факт положительной пробы (то есть нарушения) очевиден.
Сам спортсмен категорически отрицал, что как-то использовал этот препарат. Стали думать: откуда? Пришли к выводу, что, скорее всего, он попал в организм через съеденное в мексиканском ресторане мясо. Потому что Мексика известна тем, что в животноводстве этой страны активно употребляют кленбутерол. Слава богу, был чек из ресторана. Свою защиту мы построили именно на этой версии – и, учитывая совершенно микроскопические концентрации (которые косвенно говорили о бессмысленности употребления этого препарата), мы добились исключительного, крайне редко принимаемого решения – no fault, полное отсутствие вины у спортсмена. Ноль месяцев, полное оправдание. Мы доказали, что он не мог даже предполагать наличие в мексиканском мясе допинга, так как предупреждение UCI поступило во все национальные федерации уже после его визита в ресторан. Как вы понимаете, этот частный случай очень показателен. Если вы реально невиновны и соблюли все меры безопасности, то можно бороться и побеждать.
Совет шестой: умейте проигрывать
До какого предела стоит отстаивать свою правоту? Моё мнение: до вердикта CAS. Дальше смысла идти нет. В российском понимании CAS – это третейский суд. Его решения могут быть оспорены только в процессуальном плане. Гражданский суд не будет разбираться по существу дела, не будет сравнивать, условно говоря, графики изменения гемоглобина и ретикулоцитов в ваших пробах. Всё, что можно сделать, – попытаться зацепиться за грубые нарушения в самом процессе ведения дела в CAS. Если их нет – отступитесь. Умейте проигрывать и идти дальше.
Да, были случаи в истории, когда наши спортсмены доходили до Федерального трибунала в Швейцарии (в частности, биатлонисты Ахатова и Юрьева в 2010 году), но заканчивалось всё это предсказуемо, то есть ничем. В деле пятёрки ходоков их адвокат, швейцарец Валлони, после вынесения решения CAS говорил о том, что они обдумывают возможность обращения в гражданский суд, так как не согласны с юрисдикцией – то есть тем, что их дело вообще рассматривал CAS.
Ещё раз настоятельно подчеркну необходимость хранения подотчётных документов. Лучше получите репутацию крохобора, чем допингового «читера».
Мол, это третейский суд, в котором стороны должны изначально выразить согласие на рассмотрение дела. А Валлони утверждает, что они такого согласия не давали. Честно сказать, не уверен в перспективах этих намерений.
Совет седьмой: никаких советов
Итак, вы и ваша команда провели собственное расследование, по итогам которого вы понимаете: да, пусть ненамеренно, но допинг оказался в моём организме и внятных извинительных причин этому не найти. Ну, допустим, таблетку дал неквалифицированный врач, а спортсмен не проконтролировал. Что лучше — заниматься казуистикой или сразу сделать чистосердечное признание? Как ни банально прозвучит, каждый случай индивидуален. Совершенно точно надо запрашивать данные по пробе «А», смотреть протокол допинг-пробы, после чего просчитывать свои дальнейшие ходы. Взять случай знаменитого эстонского лыжника Веерпалу, чьи адвокаты сумели оспорить методику оценки ВАДA, или прецедент ямайской бегуньи Кэмпбелл-Браун, сумевшей доказать, что допинг-офицеры брали у неё анализы с нарушениями. Хотя, положа руку на сердце, все понимали, что эти ребята «отскочили».
Если зацепок никаких нет – что ж, тогда лучше идти с повинной. Признавать наличие допинга в организме и помогать расследованию. Если ВАДА решит, что вы оказали существенное содействие, есть шансы на уменьшение срока. Правда, наши спортсмены, насколько я знаю, ещё ни разу не воспользовались этим пунктом – грубо говоря, сдавать других у в нашей культуре не принято. Разумеется, мы не берём громкие случаи, извините, стукачества со стороны супругов Степановых и бегуньи Шобуховой, которые ради собственной выгоды шли на прямую ложь и подлог (подчеркну: это лично моё мнение).
В обычных же случаях я не очень понимаю, зачем надо молчать, если ты не только поможешь себе, но и обезопасишь своих коллег, назвав фамилию человека (или группы лиц), проявившего непрофессионализм или нечистоплотность. Но вот в этом случае никаких советов я давать не стану. Тут надо поступать по совести, а совесть у каждого своя.