Елена Вяльбе – о предстоящем выступлении сборной России по лыжным гонкам на чемпионате мира – 2021

25 февраля в Оберстдорфе стартует чемпионат мира по лыжным видам спорта. В программе соревнований будут и прыжки с трамплина, и лыжное двоеборье, но особое внимание российских болельщиков, конечно, будет приковано к лыжным гонкам. Сборная России с Александром Большуновым вступит в бой с Норвегией. Нашим будет сложно, но они всегда будут биться.

Боеспособность нашей команды – заслуга главного человека российских лыж, президента ФЛГР Елены Вяльбе. Перед стартом главного турнира она ответила на все вопросы «Чемпионата»: искренне рассказала и о сложной подготовке, и о «войне» в мире спорта, и о своих победах на чемпионатах мира, и о фильме «Белый снег», премьера которого состоится 4 марта.

«Не нужно быть тургеневскими барышнями»

– Елена Валерьевна, чего вы ждёте от грядущего чемпионата мира? Понятно, что Александр Большунов отдельная история, у него свои счёты с чемпионатом мира. А кто ещё?
– Я ни за Сашу, ни за других спортсменов говорить не буду. Но все они знают, зачем приехали на чемпионат мира. У каждого – своя цель и задача. Каждый из спортсменов, выходя на старт, должен думать о том, что он должен победить. Кто-то должен победить себя, а кто-то – соперников. Кто-то может переместиться с двадцатых мест в топ-6, а кто-то со второго – на первое.

– Получается, не нужно удивляться, когда вы похвалите спортсмена или спортсменку, которые не выиграют медали?
– На пьедестале почёта ведь всего три места и подняться туда – огромное достижение. Но есть спортсмены, которые ещё год назад въезжали только в топ-30, а сейчас регулярно попадают в топ-15. И если на чемпионате мира они забегут в шестёрку лучших, то это и будет означать, что они преодолели, победили себя. Сложно представить, когда человек нигде и рядом не был в гонках, за тридцаткой где-то ковырялся, а на чемпионат мира приехал и выиграл. Так практически не бывает.

– Что было самое сложное при подготовке к чемпионату мира?
– Весь этот сезон непростой из-за коронавируса. Мы не спекулируем тем, что не смогли в течение лета вести подготовку там, где хотели. В конце концов, мы проводили централизованные сборы и готовились. Гораздо хуже было то, что мы жили в условиях, которые давили морально. Когда ты оказался в Европе – лишний раз не улетишь в Россию, не увидишься с родными. Это боязнь лишних контактов. Постоянное ношение масок. Настороженное отношение к людям, которые просто проходят мимо. Это наложило свой негативный отпечаток.

Для меня просто убийственной была ситуация, когда одна за другой посыпались наши девочки. Конечно, это не может не сказаться на итоговом результате. Я надеюсь на то, что все неприятности, которые могли случиться и случились, останутся в этом сезоне и не перейдут на следующий.

– Как вы относитесь к острым высказываниям в отношении сборной России? Многие – и журналисты, и спортсмены – позволяли себе совсем уж некорректные слова.
– Не хочу говорить пафосные фразы, но это в целом отношение к России. То, что происходит в жизни, налицо и в спорте. Я горжусь Сашей Большуновым, его немногословностью и правильными ответами. После победы в Фалуне он подошёл в микст-зону и сказал: «Когда нас бьют, мы становимся сильнее». Я могу только повторить его слова. Лучший ответ на все подобные высказывания – результат. Если вся команда будет это знать и понимать, нас перестанут лишний раз поддёргивать и провоцировать.

Что касается публикаций в отношении сборной России, то я стараюсь такие вещи не читать и тем более не оправдываться. Особенно когда не за что оправдываться. Как говорят у нас в России, громче всех на пожаре кричит тот, кто сам этот пожар и устроил. Для меня нет ничего удивительного в таких публикациях, такое было всегда. На войне все средства хороши, а спорт – тоже война. Ну а лыжные гонки – часть спорта.

– Когда вы говорите, что норвежцы бегут на легализованном допинге, как вы называете препараты от астмы, то ведёте военные действия?
– Можете считать и так. Но я не пытаюсь их таким образом как-то поддеть. Думаю, они и сами это прекрасно знают.

– То, что происходило по ходу сезона между нашими спортсменами и лыжниками сборных Финляндии, Швеции, Норвегии, – это случайности или действительно что-то полыхает?
– Я никогда не хочу плохо думать о соперниках. В контактных гонках такое случается сплошь и рядом, и на 99 процентов это происходит случайно, ни о каком злом умысле речи идти не может. Просто мы обращаем внимание, когда такое происходит с участием российских спортсменов. Давайте быть объективными. Если пересмотреть массу гонок за сезон, то можно увидеть, что столкновения происходят между финнами и норвежцами, шведами и американцами, французами и итальянцами. Но это нам, россиянам, не бросается в глаза, поскольку в тех инцидентах нет представителей сборной России.

Подчеркну, я не думаю, что российских лыжников все вокруг пытаются сбить с ног и вывести из себя. Контактные гонки и подразумевают возможность контакта. Насколько эти контакты могут быть в рамках правил – это уже вопрос. На мой взгляд, правило либо нужно ужесточить и за любой контакт дисквалифицировать, либо смягчить. Главное, чтобы эти правила всегда трактовались одинаково, а не так, что кому-то жёлтую карточку, а кому-то три минуты к результату навесить или дисквалифицировать. Я хочу верить в то, что у наших соперников нет желания свалить русских любой ценой, даже ценой собственного схода с дистанции.

– Вы верите в благородство соперников, но если смотреть гонки и читать высказывания после них, то складывается впечатление именно о том, что русские – главная мишень для остальных.
– Я могу сказать одно: наши спортсмены не должны быть тургеневскими барышнями. Чтобы ни у кого не было соблазна повторять неспортивные действия. Но и мы не ангелы. Мы тоже сбиваем соперников на глазах изумлённой публики, а потом пытаемся своих оправдать. Так происходит порой. Спортсмены должны чётко знать, как они могут действовать в рамках правил. Но пока допускаются разные трактовки, спорные ситуации будут возникать постоянно. А как быть, чтобы к тебе не лезли, я уже сказала.

«Поражения Йохауг сделали женские гонки интереснее»

– Сборная Норвегии пропустила в этом сезоне много гонок. Когда они вернулись на Кубок мира, их уровень вас как-то удивил?
– У них были хорошие результаты на первом после возвращения этапе Кубка мира, и это нормально. Они – лидеры мирового лыжного спорта. Но ведь все приехали после «Тур де Ски», отдохнув лишь семь-восемь дней, а норвежцы приехали после своего чемпионата. Да, они тоже бегали, но не были так загружены гонками, как все остальные. Ничего нового от них мы не увидели – те же люди, те же лица.

– О чём говорят поражения Терезы Йохауг в дистанционных гонках?
– Прежде всего о том, что её не нужно сбрасывать со счетов. В Фалуне она во многом проиграла из-за прохождения спусков, что является слабым местом Терезы. Она не может проходить их так же уверенно, как та же Наталья Непряева. Хотя именно в Фалуне Наташе стоило бы притормозить, и сейчас многое было бы иначе. В целом же поражения Йохауг подогрели интерес к женским лыжам. Согласитесь, в последние годы не было никакой интриги, всё было ясно и понятно. Теперь же всё не так однозначно.

– Кто-то из лыжниц других сборных смог вас удивить в текущем сезоне?
– Американка Рози Бреннан прямо вот очень-очень удивила. Я не думала, что она может бежать на таком уровне. Результаты всех остальных были ожидаемы. Те же шведки и сейчас сильны, а на Олимпиаде будут основными претендентами на медали. Тем более, как показывают прошлые сезоны, сборная Швеции может держаться в тени четыре года, а потом приехать на главный старт и бабахнуть.

– Чем чемпионат мира отличается от всех остальных турниров?
– Это особенные соревнования. Чемпионат мира же не проходит каждый год, правильно? Конечно, победа на отдельно взятом этапе Кубка мира не может идти в сравнение с медалями чемпионата мира. Это каждый раз отдельная история, которая пишется с нуля.

«Моих слёз после поражений никто не видел. И не увидит»

– У вас была какая-то иерархия турниров?
– Понятно, что выше Олимпийских игр в мире спорта ничего нет. Олимпийский чемпион – это на всю жизнь. Да, чемпион мира тоже на всю жизнь. Многие спортсмены идут к этому званию, но совсем немногие доходят. Я тоже не исключение. Как и все, хотела выиграть Олимпиаду.

– Вы сказали, что каждый чемпионат мира – отдельная история. Какая история вспоминается вам прежде всего?
– Наверное, с моего первого чемпионата мира в Лахти в 1989-м. После эстафетной гонки (в которой женская сборная СССР стала второй, уступив команде Финляндии, а Елена Вяльбе была финишёром. – Прим. «Чемпионата») журналисты задавали много вопросов о прогнозах на коньковую «тридцатку». Я поддалась тогда уговорам или убеждениям Раисы Петровны Сметаниной. Она на вопрос о победителе последней гонки чемпионата сказала: «Я уверена, что Лена Вяльбе выиграет». Я тоже стала что-то отвечать, а она меня перебила и заявила: «Да ладно тебе, скажи, что выиграешь!» Я и сказала. А когда после первой половины дистанции проигрывала больше минуты, сразу вспомнила свои слова. В тот момент мне было очень стыдно: сделала такое заявление, а сама… Поступила я опрометчиво, что уж тут скрывать. Конечно, меня всё это разозлило и завело, стало уроком на всю жизнь. Ту гонку, кстати, я выиграла.

– Был ли в вашей карьере эпизод, когда вы не могли остановить слёз – после турнира или отдельной гонки?
– На самом деле, я достаточно плаксивый человек – слёзы были и от радости, и от горечи, и от побед, и от поражений, и от обиды. Но моих слёз после поражений никто никогда не видел. И не увидит.

– Вы тяжело переживали поражения или старались мгновенно стереть их из памяти?
– Переживала, конечно. Не думаю, что вообще хоть у кого-то получается сразу забыть о неудачах. Они врезаются в память зачастую крепче даже ярких побед. Признаюсь, для меня самым обидным стало поражение на Олимпиаде в Нагано на классической «пятнашке». Я очень плохо пробежала (17-е место. – Прим. «Чемпионата»). Мне было обидно не столько даже за итоговое место в протоколе. Мне было обидно, что на моих боевых лыжах убежала Светлана Нагейкина, а я вынуждена была стартовать на разминочных лыжах. Я прекрасно знала, что не была в своей привычной форме, а тут ещё такое… Всё наслоилось одно на другое.

– Что особенного было в вас на чемпионате мира 1997 года, чего не было на всех предыдущих турнирах? Или в вашей карьере была и лучшая форма на главных стартах, просто не везло?
– Как говорил тогдашний главный тренер сборной России Виктор Александрович Иванов, я не в тот год пришла в большой спорт. Я же пропустила Олимпиаду-1988, а на следующий год стала двукратной чемпионкой мира. Пик формы всегда приходился на чемпионаты мира, ни на одной Олимпиаде я в такой форме не была. А в 1997-м ничего особенного во мне не было. Вся подготовка велась, как и в предыдущие сезоны. Но я в том сезоне не только на чемпионате мира выиграла всё золото, но и на Кубке мира много гонок. Наверное, был просто мой год.

– Был ли в вашей жизни момент – до официального завершения карьеры – когда вы хотели бросить лыжные гонки?
– В голове какие-то мысли периодически крутились. После Олимпиады в Лиллехаммере, например, думала о том, что нужно завязывать со спортом и искать другое занятие. Когда сезон не сильно успешный, всегда такие мысли были. Но вслух я эти мысли никогда не произносила. Никто об этом не знал.

– В чём был секрет тренировок Виктора Максимовича Ткаченко?
– Он был не просто тренер, а тренер-педагог. Виктор Максимович умел ненавязчиво увлекать к тренировкам. Да под его руководством они и давались легче. Я к моменту попадания в юниорскую сборную СССР была подготовлена к любым объёмам и нагрузкам. При этом Ткаченко не форсировал нагрузку в юношеском и юниорском возрасте. Он планомерно выстраивал план так, чтобы спортсмен в первой сборной был готов не только переварить то, что давали на тренировках, но и показать результат. И мы показывали!

– Почему сейчас такого нет? Сейчас практически нет юниоров, которые готовы прийти во взрослый спорт и бороться на равных.
– Сейчас вообще методика подготовки лыжников сильно изменилась. Мне кажется, тренеры на местах не настолько хорошо знают, как правильно готовить спортсменов, начиная от техники и заканчивая физикой, цикликой и всем остальным. Это глобальная проблема, связанная с недостатком правильной информации. Мы (ФЛГР) стараемся много делать в этом плане, проводим много семинаров повышения квалификации для тренеров, но те специалисты, кто работают на местах, иногда не владеют информацией, а чаще не воспринимают её всерьёз. У нас же кардинально поменялся вид спорта. Те, кто работает по старинке и сейчас, просто не могут подготовить спортсмена, который готов к чему-то большему, чем бежать на чемпионате или Кубке России. Циклическая основа есть, но тренировочная работа сильно поменялась.

Раньше ведь не было контактных гонок, спринтов, такого количества силовой работы, без которой современного лыжника представить невозможно. Если бы мне Максимыч или Александр Алексеевич Грушин предложили за денёк до старта в тренажёрку сходить и не растяжку сделать, а серьёзную тренировку провести, я бы подумала – у них что-то с головой. Но сейчас другие требования. Современные лыжники бегут другие гонки, требующие взрывной работы. Даже по строению тела можно увидеть, как изменились лыжные гонки. Сейчас лыжники – реально почти качки, чего раньше не было. Мы старались мышцы держать длинными, но время диктует свои условия.

«В СССР женского хоккея не было, и хоккеисткой я не стала»

– Вы уже рассказывали историю, как тренер «подкупил» вас лыжной мазью, которую можно было жевать. Но могли лыжи потерять Елену Трубицыну?
– Был такой момент. Когда я уже ходила в лыжную секцию в спортшколе, то записалась ещё и в секцию бега на коньках. Когда научилась уверенно стоять на коньках, постоянно играла с пацанами в хоккей – мне это очень нравилось. Но в то время женского хоккея в СССР не было, и хоккеисткой я так и не стала. От всех посторонних вещей меня отвёл Максимыч. Он сам увидел, как я рублюсь в коробке на коньках и с клюшкой и на следующей тренировке со мной поговорил. Тогда же узнал, что я хожу параллельно в другую секцию. Тренер не ругался – у него вообще не было такой привычки, шутками-прибаутками мог за пять минут убедить в чём угодно. Максимыч просто объяснил, что коньки – дело травмоопасное, а мы занимаемся лыжными гонками, где у меня может быть большое будущее.

– Вы говорили, что часто рубили дрова. Сейчас можете взять топор и дров нарубить?
– Это была жизненная необходимость. Рубила ровно столько, сколько нужно было для растопки печки. Если бы я этого не делала, то зимой даже домашнее не смогла бы сделать, ручка от холода не писала. Ну а без сделанного домашнего задания я бы в лыжную секцию больше не ходила. Сейчас я это делаю, когда нужно растопить баню – никаких проблем.

– Однажды вы признались, что хотели сделать генеалогическое древо семьи. До какого колена удалось это сделать?
– Это делала не я, а специальная компания, которая специализируется на подобных архивах. По линии мамы древо обрывается на дедушке с бабушкой, а по линии папы в нашем роду были князья Трубецкие. Но у меня нет интереса к тому, что у моих предков была «голубая кровь», тем более, что с папой мы в принципе не жили. Мы было бы гораздо интереснее почитать историю своего дедушки, которого репрессировали и выслали в 1937-м в Магадан. Но, к великому сожалению, пока я не могу получить доступа к его архивному делу, хранящемуся под грифом «секретно».

– Вы говорили, что не хотели, чтобы ваши дети занимались лыжными гонками. Это желание из собственного опыта, что вы сами не могли уделить детям внимание?
– На самом деле, ничего подобного я не говорила. Именно в таком виде. Это всегда выдёргивалось из контекста. Для того чтобы заниматься любым видом спорта, а не только лыжными гонками, нужен соответствующий характер. Если я вижу, что именно такого характера нет, или нет того здоровья, которое позволит заниматься спортом на профессиональном уровне, то разве я могу настаивать? Вот у моей младшей дочери Варвары очень боевой характер. И если бы она захотела заниматься дальше тем видом спорта, которым занимается сейчас, у неё могло многое получиться. А я бы помогла, чем могла. Спорт – это огромный труд, лишения, самопожертвование, невозможность видеть родителей и детей. Чтобы заниматься на профессиональном уровне, нужно иметь поддержку со стороны самых близких людей.

– Как сейчас ваша семья воспринимает то, что вы регулярно либо вне дома, либо на телефоне – и постоянно в работе?
– У нас в России сейчас так живёт большинство людей. Много работают, чтобы обеспечить семью, не видят детей даже без командировок. Что касается лично меня, я вижу, что семья к моей работе относится с пониманием.

«Критики фильма не боюсь – всё это было в моей жизни»

– Кто первым из вашей семьи узнал о том, что будет сниматься «Белый снег»?
– Муж, конечно же. Но отреагировал без особых эмоций. Максим вообще сдержанный, так что это было неудивительно.

– Вы сами от кого узнали? И чья это была идея?
– Мне сказал об этом мой советник, руководитель проекта «На лыжи!» Александр Пак. И я до сих пор не знаю, кому принадлежит идея о съёмках фильма – ему или Тимуру Хвану. Надеюсь, они мне когда-нибудь расскажут эту историю. Я, конечно, отреагировала не так, как муж. Меня переполняли разные чувства, и я попросила пару дней, чтобы всё осмыслить. Ведь это от меня зависело, будет фильм про лыжницу Елену Вяльбе или про выдуманного персонажа. Мне ведь нужно было рассказать про всю свою жизнь во всех подробностях. И в сто раз подробнее, чем я когда-либо в своей жизни делала. Мы встретились все вместе, и после этой встречи я поняла – никаких подводных камней не будет. Тогда и началась работа.

– Именно вы являетесь автором сценария фильма?
– Я наговорила сценарий от и до. Его несколько раз переделывали, укорачивали, вносили нюансы. Соавтором я себя назвать могу совершенно точно. Но я даже не знаю, есть ли моё имя в титрах среди авторов сценария.

– Наше спортивное кино много критикуют. «Движение вверх», «Стрельцов», «Вратарь», даже «Легенда №17» изобилуют штампами, фактическими ошибками. Не боитесь, что «Белый снег» ждёт та же участь?
– Любой человек имеет право на своё мнение, каким бы оно ни было – я убеждена в этом. Но и любой человек может не разделять мнения другого, правильно? Я не понимаю, за что можно критиковать «Движение вверх», когда вся страна вспомнила, а многие впервые узнали, о тех трёх секундах, которые принесли нашей баскетбольной сборной золото Олимпиады? Эта цель точно была достигнута. Это наша национальная привычка – лёжа на диване и почесав подмышкой говорить какие-то гадости. Я не боюсь критики «Белого снега» – всё, о чём снят фильм, было в моей жизни. Уверена, после премьеры многие будут говорить – таких имён не было в реальной жизни, а фильм биографический. Да, не было. Но от некоторых персонажей мы не собирались получать разрешение на использование их имён в том числе и потому, что я с ним больше не контактирую.

– Режиссёр и продюсеры советовались с вами при подборе актёров? Была ли ситуация, когда вы сказали – нет, я против этой кандидатуры?
– Честно? Команда фильма со мной советовалась при подборе основных актёров. Роль главной героини исполнила Ольга Лерман, про которую мне сказали, что она идеально подходит. Я сходила в театр на спектакль с участием Ольги и убедилась в этом. Признаюсь, перед началом съёмок я сразу сказала, кого бы точно не хотела видеть в качестве актёров. Мои пожелания учли. Не просите меня назвать их, могу сказать лишь, что речь шла об исполнителях второстепенных ролей, а не главных. Именно я выбрала в качестве дублёра главной героини Юлю Белорукову. Никого другого в этом качестве просто не видела, тем более она очень похоже бегает коньком.

– Насколько ваша внучка Ангелина Вяльбе похожа на Елену Трубицыну? И какой была маленькая Лена – пай-девочкой или наоборот, оторви и выбрось?
– Конечно, я не могу сказать, что отличалась стопроцентным послушанием. Но у меня была очень строгая мама. Вместо ремня для меня был шнур от чайника. Я убеждена в том, что мама меня очень любила, но её суровая жизнь не позволяла ей проявлять слишком нежные чувства. У нас было другое время, другое воспитание. Ангелина похожа на меня в детстве чисто внешне – такая же худенькая. У неё сильный характер – она такая же терпеливая. Моя внучка полностью раскрыла меня в детском возрасте, передала то, какой я была боевой и дерзкой даже в отношении с незнакомыми взрослыми, на которых могла даже прикрикнуть. С мамой я такого себе не позволяла, но иногда отвечала что-то резко, и в тот же момент прокручивала в голове – что же она со мной сейчас сделает?

– Слоган «Белого снега» – «Стой на своём и никогда не сдавайся». Это ваш девиз по жизни?
– Дедушка всегда мне так говорил. Он повторял, что если у тебя есть своё мнение, обосновывай его и не отступай, но если неправа – умей это признать и извиниться. Я научилась извиняться, если действительно неправа.

– Позиция «стоять на своём» вам мешала или помогала в карьере и обычной жизни?
– Я читала историю Анфисы Резцовой, где она рассказывала, как перед Олимпиадой в Калгари её заставили сделать аборт. А Вяльбе, мол, была молодая, её никто этого не заставлял делать. На самом деле, и меня заставляли. Но у меня на этот счёт было своё мнение. Уверена, оно было и у Анфисы. Поэтому она выбрала Олимпийские игры, и никто не вправе её осуждать и обсуждать. Меня гораздо больше олимпийских медалей волновал вопрос о том, будут ли у меня после аборта дети или нет. Я выбрала другой путь. Мешала ли мне такая позиция? Скорее нет, чем да. Я никогда не молчала, отстаивала своё мнение. Наверняка, многим это не нравилось, но меня воспринимали с тем характером, который у меня есть. У сильных спортсменов всегда сложные характеры.

Помимо того, что мне говорил дедушка, мне запали в голову слова на листочке, который висел в кабинете у нашего завуча в школе. Сейчас я повторяю эти слова спортсменам в качестве напутствия: «Не ищи виноватых, если вдруг не везёт, будь построже к себе, и удача придёт». Думаю, Полина Георгиевна повесила этот листочек для себя, а почему я оказалась в её кабинете в пятом классе, уже не помню. Но эти слова я пронесла через всю жизнь, ведь они применимы в любой ситуации. Если что-то не получается, нужно разобраться в себе, а не пенять на кого-то.