Российский шахматист Ян Непомнящий рассказывает о Карлсоне, турнире претендентов, сериале «Ход королевы» и футболе

Лучший российский шахматист Ян Непомнящий заглянул в редакцию «Чемпионата» и рассказал об истории взаимоотношений с Карлсеном, брошенном в стену телефоне, суперпопадании в сериале «Ход королевы», игре без российского флага, денежных вопросах и многом-многом другом.

– Впереди у вас матч за звание чемпиона мира, но этого могло и не быть, потому что вы не в лучшем состоянии приехали на турнир в Иерусалим?
– Я бы не стал так драматизировать, но меня там устраивала только победа, а это был уже примерно восьмой турнир подряд. Кот-д'Ивуар, Калькутта… Летал и из-за контрактных обязательств. В результате в Иерусалиме у меня уже открылось второе-третье-четвëртое дыхание. Но это со второго круга, а в первом пришлось тяжело с Борисом Гельфандом. Он и сам здорово играл, и я, в первую очередь, боролся со своим организмом, который говорил мне: «Хватит, отдохни, дружище».

– Перед стартом турнира претендентов как оценивали свои шансы?
– Сложно было понять, насколько я готов. Весь 2019 год был посвящён турнирам – до середины января мне нужно было отдохнуть. 2-3 недели отпуска – это, конечно, мало. Условно, Аниш Гири или Дин Лижэнь могли готовиться чуть ли не год, то есть нормально сверстать свой календарь. У меня такой возможности не было. Мы провели всего лишь два сбора по две недели. При этом ни в какой момент я не считал себя аутсайдером.

– Вы поменяли стиль игры под турнир претендентов? Считается, что вы торопитесь с ходами.
– Бывает, с дебюта получается знакомая позиция, и думать особо не над чем. Бывает, что есть ход, который ведет к форсированной победе, но ты не уверен, и нужно считать варианты. Не могу сказать, что я очень быстро играю. Скорее, наоборот. Я, конечно, далек от Саши Грищука – вряд ли я буду сидеть в постоянных цейтнотах.

– Есть легенда, что если вас соединить с Грищуком, то получится идеальный тайминг на ход.
– Может быть, может быть.

– Партия с Ван Хао. Показалось, что китаец бросил играть, когда ещё мог с вами бороться за ничью.
– Надо понимать, что первый и второй круг – это разные турниры. Даже если они идут без паузы в год. Фактически разыгрывается одно место. Если у человека нет шансов на первое место, то мотивация сильно падает. В этом плане было забавно на турнире претендентов в Берлине. Уэсли Со – крепкий шахматист, редко проигрывает, но там у него случилась катастрофа, и всё валилось из рук. На пресс-конференции его спросили, как он настраивается на следующий матч. Он ответил, что очень серьёзно настраивается, будет супермотивирован и отдаст все силы. Потом приходит на игру, делает 15 ходов на ничью и уходит. Это белыми фигурами.

– Сильно.
– Люди не готовы выкладываться – по объективным и субъективным причинам. За несколько туров до конца мотивация у тех, кто в плюсе по соотношению побед к поражениям. Что касается Ван Хао, то у него было «-1», и ничего не предвещало такого финала. Хотя понятно, что из борьбы за первое место он выбыл. В следующей партии с Каруаной он играл ладьëй с d1 на c1 и обратно. Может быть, это не так плохо, но впечатление производит достаточно однозначное. В последнем туре у него ещё не задалась партия с Вашье. Со мной же он играл нормально до этого момента, а потом начал делать немного рандомные ходы. Хотя я потом анализировал – эти шаги были по-своему логичны. Полузевок он совершил только перед контролем.

– А позиция, где он сдался?
– Она уже была безнадёжной. За ход до этого можно было играть точнее, но там уже без шансов. Я понимал, что у меня технически уже должно быть выиграно. Лишняя пешка, плюс вторую, скорее всего, съем. Большого ума не надо, чтобы играть с двумя пешками на одном фланге. Может быть, он сдался преждевременно, но позиция достаточно мерзкая. Можно понять Ван Хао.

– Он сказал, что заканчивает с шахматами после такого турнира.
– Ван Хао – самобытный шахматист, но для меня стало откровением, что он набрал такую форму и на острове Мэн поделил первое место с Каруаной. Помимо шахмат, он занимается биржей. С одной стороны, хорошо, что есть такой социальный лифт – возможность через открытое соревнование попасть на турнир претендентов. Тем не менее ты ожидаешь увидеть более профессионального шахматиста. Я думаю, что он и сам себя не считал хардкорным профессионалом. Я бы не сравнивал с топ-20 шахматистами, которые живут только шахматами. Я общался с Ван Хао. Насколько я понимаю, его решение уйти связано со здоровьем. Какие-то проблемы обострились за год.

– Одну вашу задумку использовали перед возобновлением турнира претендентов, и вы со злости бросили свой телефон в стену. Как это произошло?
– Немножко обидно, потому что я готовил этот вариант для себя. У меня ещё к ноябрю была эта идея, но в то время турнир претендентов не возобновился. Мы следили за другими соревнованиями, и этот вариант не был засвечен. Целый пласт подготовки держался. Мы его разрабатывали если не месяц, то, по крайней мере, много часов. И вот, когда у меня был уже предпоследний день сборов, эта идея применяется в онлайн-турнире. А у меня подготовка уже фактически завершена. И тут такая новость неприятная.

– Телефон выжил?
– Да. Он в чехле менее подвержен повреждениям.

– Вы ведь и сами в онлайн-турнире против Накамуры применили задумку, которую могли сохранить.
– Там был редкий вариант Берлина. Так уже никто не играет на серьёзном уровне. У меня была идея, но не было уверенности, что Накамура пойдёт в этот вариант. А вероятность увидеть это в классике была изначально не особо велика.

– Во время паузы в турнире претендентов вы сделали прививку от коронавируса?
– Да. Первую – в феврале, вторую – в начале марта.

– Побочки?
– После первого укола немного ныли мышцы. Совсем чуть-чуть. После второго едва поднималась температура – 37 градусов. У меня знакомые тоже прививались. У всех своя реакция. В моём случае просто математически: понизить шансы заболеть – это повысить шансы участвовать в турнире. Если в аэропорту вдруг подхватишь и заболеешь, то у тебя просто год работы сгорает. Лучше сделать прививку. Я долго консультировался: с одним врачом, с другим. От знакомых специалистов негативных отзывов не получил.

– Насколько разумны были слова президента ФШР Филатова: «Пусть трепещет Карлсен, ведь Норвегия такую вакцину не закупает»?
– Эмоциональное высказывание. Наверное, лучше спросить у него.

– У вас никогда не возникало ощущение, что вашу победу слишком политизируют?
– Не думаю, что сильно. Были примеры, когда политизировали гораздо больше.

– Советские времена?
– И советские, и российские – когда Сергей выиграл турнир претендентов. Я сейчас уже плохо помню, но было ощущение, что громче зазвучал лозунг «вернём корону в Россию».

– Сейчас этого нет?
– У меня такого лозунга нет. Я просто стараюсь хорошо играть.

– Как вам новое руководство ФИДЕ? При нём стало лучше или хуже?
– За время пандемии стало существенно хуже, но тут нет вины ФИДЕ. Наоборот, они стараются что-то сделать. Какие-то ивенты в онлайне проводят. Сейчас важный период – выход из ограничений. Если всё снова будет работать, то будет большая заслуга ФИДЕ. Понятно, что шахматы переживают бум – нужно чем-то заниматься на изоляции. А ещё за счёт сериала «Ход королевы». В этом плане ситуационная популярность – вряд ли заслуга ФИДЕ. Но если из этого удастся что-то извлечь, то будет замечательно.

– А по каким вещам чувствуется, что сериал действительно продвинул шахматы?
– Приводили же статистику, что на Chess.com стали играть на 30% партий больше. Условно, на 1000% могла увеличиться продажа шахмат. Проблема в том, что это может быть кратковременный эффект. Сколько-то людей вернулись к шахматам, сколько-то взяли их впервые, но на дистанции размоется.

– Вам сериал понравился?
– Крепкий. С шахматной точки зрения почти нет ляпов. Как зрителю, мне показалось, что в конце слишком happy end. В конце первой серии она ест транквилизаторы горстями, а заканчивается всё сказкой. Я не сторонник нуара, но хотелось большего.

– А в каких шахматных деталях получилось не совсем точно?
– Хореография. Как делается ход? Есть же алгоритм. Сходил, пережал часы и записал на бланке. Возможно тут стоило чуть больше работать – выглядело немного искусственно. Даже не буду говорить о том, что они играют очень быстро. Это необходимость сериального формата – никто не будет смотреть, как шахматисты думают по 5-10 минут. Из плюсов: очень понравился образ уборщика мистера Шейбла. Мне кажется, это суперпопадание. Можно сравнить с каким-то трудовиком в школе.

– Даниил Дубов рассказывал, что познакомился с Магнусом по приколу – просто проиграл спор и пошёл к нему.
– Расстрою, у меня спора не было. Мы первый раз пересеклись в 2002-м на чемпионате Европы в Испании. В нашей партии он неплохо играл, но потихоньку рассыпался и уступил. Он тогда занял десятое место примерно. Через два месяца я с ним снова играл на первенстве мира. Там он уже неожиданно поделил первое место со мной. Причём за тур до конца Магнус шёл первым, но в последней партии сыграл вничью, а я победил и по коэффициенту стал первым. Помню, Карлсен был очень расстроен. Папа его чуть ли не заставил поздравить меня, когда проходил мимо. Его папа – очень правильный человек, который заложил верные ценности. Отец всегда и везде с ним – опекает. Понятно, есть менеджеры, целая корпорация вокруг человека. Тем не менее, сколько я с ним играл, папа присутствовал почти на всех турнирах. Или папа с мамой. Или сестра. Или вся семья.

– Как получилось, что он брал вас на сборы?
– В 2011-м играли, кажется, в Вейк-ан-Зее. Как-то пообщались. Может, написал Володя Поткин: «Приезжай позаниматься на сборы в Подмосковье». Точно сейчас не вспомню, кто был инициатором. Пару сборов провели в 2011 году. Никто никого не секундировал, просто УТС (учебно-тренировочные сборы – Прим. «Чемпионата»). В нашем случае это было всё, кроме шахмат. Максимум в блиц поиграли. А так – в баскетбол, Лигу чемпионов посмотреть обязательно, ещё что-нибудь… Я, конечно, утрирую. Шахматы тоже были. Потом был ещё сбор в 2011-м. Один раз я ездил на турнир как бы секундантом.

– Как бы?
– Секунданты обычно работают лучше, чем я. Правда, турнир он сыграл хорошо. Вряд ли в этом была моя заслуга. Скорее, я не мешал.

– А почему Магнус именно вас позвал?
– У него правильный подход: проводит по 1-2 сбора практически со всеми шахматистами, которые в зоне досягаемости. Из тех, кто играет интересно или сильно. Ну или и то, и другое. Просто старается почерпнуть для себя что-то новое. Насколько мне известно, он проводил сборы с Фируджей ещё в 2018 или 2019 году. Алирезе тогда было около 15 лет. У него мог быть рейтинг 2600, но было видно, что одарённый. Уже тогда у них были какие-то контакты. Мне Магнус вроде рассказывал, что у него ещё давно были какие-то сборы с Уэсли Со.

– Это обмен опытом?
– Интересный подход. Не знаю, сам ли он придумал. Может, ему Гарри Кимович подсказал или ещё кто-то. От наибольшего числа спарринг-партнеров можно взять много полезного. Не зацикливаться на команде из трёх человек. В этом плане Магнус – открытый.

– У вас был контракт при работе на сборах Магнуса?
– Нет.

– Дубов в свое время подписывал контракт. Причём сначала ему предложили подписать соглашение, по которому он ограничивал себя в использовании определенных наработок.
– Есть разные способы сотрудничества: равноправные, тренер – ученик, секундант, спарринг-партнер. Отсюда и разные ограничения каких-то свобод. Эксклюзивное право на подготовку будет стоить чуть больше, чем временное. Одно дело, если я отыграл матч и после этого уже нет ограничений, а другое — если и после матча за тобой остаётся этот дебют. Ведь в чём заключается работа тренера? Ну если отбросить хорошее настроение. Это в большой степени дебюты. Тренер берёт на себя определённый пласт. В случае с Дубовым это был в основном челябинский вариант.

– Вам что-то дал тот опыт работы с Карлсеном?
– Для меня только на первом сборе были открытия. Я тогда набрал рейтинг 2700+, но понимание было с огрехами. Было интересно, как человек набирает столько очков в невзрачных позициях. Много тренировочных партий провели. Есть разница в ничейных и равных позициях. Компьютер пишет, что у тебя равенство в пяти линиях. Думаешь: «Ну ладно, значит – равенство». Хотя в любой равной позиции борьба продолжается. Понятно, что это не касается голых королей, но скучные симметричные эндшпили вполне можно играть на победу. Всегда можно находить какие-то ресурсы. Соперник может потерять концентрацию, а ты – нет. Лучше маневрируешь, и у тебя уже плюс. Вот и не равенство, а получше – можно реализовать.

– Многие говорят, что Магнус – приятный парень. По каким вещам это чувствуется?
– Как раз ни по каким вещам не чувствуется – это и хорошо. Он по-хорошему азартный. Всегда хочет побеждать: футбол, баскетбол, приставка – неважно. Если проигрывает, то злится, начинается тильт. Хотя так происходило, когда нам было по 20 с небольшим лет. Сейчас, наверное, стал спокойнее.

– Магнус сказал, что вы как раз тот человек, чья игра сильно зависит от настроения. Это уже попытка давления перед матчем?
– Интересно узнать его мнение, но вряд ли он открыл Америку. Я и раньше это слышал. У меня есть свои мысли на этот счет. Если я про него начну говорить, то, может быть, угадаю, а может быть, не совпаду с реальностью.

– И как бы вы его описали?
– Он постоянно заряжен на результат. Возможно, в этом и его сила, и слабость. Он таков в любой деятельности. Многие люди такие по характеру, просто у кого-то это выражено сильнее, у кого-то — слабее. В целом он шахматист без ярко выраженных слабых мест. Можно найти партии, которые у него не задались, но их мало. Нижний уровень Магнуса находится высоко. Он не будет из-за плохой формы проигрывать партию за партией.

– Вы сказали, что у вас есть свое мнение насчёт вашей зависимости от настроения.
– А у кого-то не бывает перепадов? Кто-то – робот? В целом я стал спокойнее и сконцентрированнее в последние годы.

– Работа с тренерами помогла?
– Да уже просто старость (смеётся).

– У вас есть телефон Магнуса? Вы вообще списывались после победы на турнире претендентов?
– Контакт есть, но сейчас, возможно, не лучшее время для общения.

– А когда последний раз списывались?
– Было соревнование онлайн – за месяц до турнира претендентов. Обсуждали что-то.

– Есть понимание, как будут выглядеть ваши сборы до матча в Дубае?
– Понимание есть, но вам ничего я не скажу.

– Хорошо. А почему это секрет?
– Не то чтобы секрет. Просто есть детали подготовки. Не хочется говорить, что я буду впахивать каждый день до 24 ноября и всё расписано по минутам. Я могу так сказать. Ну или могу ответить, что за недельку до матча начну что-то смотреть. Понятно, что на самом деле ведется большая работа и мной, и командой.

– Место, где вы будете готовиться, – тоже секрет?
– Да.

– Тогда спрошу по поводу вашей физической формы. Например, Каруана каждый день бегает по пять миль, плавает, играет в теннис и баскетбол. Это перебор или так и надо?
– Как говорится, каждому посылается столько, сколько он может вынести.

– У вас будет тренер по физподготовке?
– Он уже есть. Мы занимаемся.

– А физическая форма действительно важна?
– Это может сказаться. Не могу сказать, что ты обязательно что-то зевнёшь на седьмом часу игры, если накануне не пробежал пять миль или не поиграл в теннис. Это всё-таки не так работает. Хотя в целом, когда накапливается усталость, вероятность ошибки повышается. Работа мозга зависит от общего состояния. Если плохо спишь, то это не обязательно скажется сегодня же, но чем больше дистанция, тем вероятнее.

– Топ-шахматисты стараются сохранить в тайне имена помощников. Почему?
– Какие-то шахматисты являются знатоками конкретных дебютов. Если я буду заниматься со Свидлером, то это будет про защиту Грюнфельда, а за чёрных – вариант Маршалла. Если бы я или Вашье шли к кому-то в штаб, то это про вариант Найдорфа и защиту Грюнфельда.

– Почему тогда вы недавно объявили о совместной работе с Петером Леко?
– Работать целый год и не терять мотивацию – испытание. Хотелось поблагодарить всю команду, поэтому назвал всех. Этот период продвинул меня и в понимании игры, и в умении, и в широте взглядов. Всем приятно, когда работа прошла не зря и удалось чего-то добиться.

– По поводу Дубова вы сказали: «Не хочется его делать слугой двух господ». То есть с одним «господином» он всё-таки продолжит работать?
– Петер Хайне Нильсен (нынешний тренер Магнуса. — Прим. «Чемпионата») раньше много лет работал с Виши Анандом. В какой-то момент он сменил штаб – ушёл к Магнусу. Если правильно помню, то в первом матче Карлсен – Ананд он не помогал никому. Не готовил Магнуса к игре против бывшего коллеги.

– Это было бы некорректно?
– В том числе. Мы с Даней какое-то время… не то чтобы прям работали вместе, но что-то смотрели: в 2015-м, 2016-м и, возможно, в 2017-м. Какие-то его идеи я с успехом применял. В 2018 году Даня начал работать с Магнусом, так что не знаю. Главное, насколько ему будет комфортно. Каждый сам для себя определяет эти границы.

– Чисто гипотетически: кого бы хотели взять в свой тренерский штаб? Из современных шахматистов, из прошлого.
– Ух… Наверное, с Гарри Кимовичем было бы интересно. Опыт матчевых игр – супер. Ну и шахматист он выдающийся. До каких-то вещей иногда нужно дойти за счёт рассуждений и целой цепочки, а он это знает или чувствует. Может, Фишера ещё хотелось бы видеть. Человек, который фактически в одиночку готовился к чемпионскому матчу со Спасским. В какой-то момент вся советская шахматная машина замкнулась на одном человеке. Это, скорее, про Карпова, особенно — времен противостояния с Корчным. Не думаю, что у Спасского была такая же поддержка со всего Союза. Тем не менее команда у него всё-таки была больше, чем у Фишера. Как рассказывают, американец всё делал в одиночку – это интересно в плане объема работы. Понятно, что сейчас разрослась теория, и ты один уже не справишься, но и самому тоже надо готовиться, а не только распределять среди своей команды.

– Почему для шахматиста так важен его компьютер, который нельзя терять?
– Раньше возили чемоданы с тетрадками, а сейчас носят сумочку с ноутбуком. Кто-то просто флешку берёт. Ты готовишься к игре с помощью компьютера. Нужно повторить 10 вариантов? Открываешь и смотришь. Если отберут компьютер, то не сможешь повторить – очень логично. Сейчас уже есть первый тренер, второй, третий, облако [для хранения данных], второй компьютер, домашний компьютер. Понятно, что без него нельзя представить домашнюю подготовку. Уже не бывает такого, что ты просто приехал со свежей головой и играешь.

– Сколько у вас компьютеров?
– У стационарных достаточно ограниченная мощность, поэтому мы пользовались серверами. Кажется, от Сколково. Компьютер называется «Жорес». Какую-то часть мощностей нам любезно предоставили.

– Чем суперкомпьютер от Сколково отличается от других компьютеров?
– Просто скоростью вычисления. Обычно стоит Intel i9 или i7, где-то amd, где-то серверные процессы. А там много серверных процессоров объединены. Плюс там же охлаждение – у тебя дома ничего не шумит, мешая спать. Сейчас уже не нужно ничего с собой носить. Кто-то заходит с ноутбука, кто-то — с планшета.

– Компьютер от Сколково предложил Дворкович?
– Мы к нему обратились. Так получилось по счастливой случайности. Наверное, отчасти это конфликт интересов, но в меньшей степени. Мы к нему пришли не как к президенту ФИДЕ. Он в своё время руководил ФШР, какие-то контакты оставались.

– Много раз были в Дубае?
– Два раза точно. Один раз ездил отдыхать – после этапа Гран-при в Шардже. На неделю остался в Дубае, но отдых не заладился: я простудился и просидел в номере львиную долю времени. А первый раз я там был, кажется, на чемпионате мира по быстрым шахматам и блицу. Это был 2014 год или что-то такое.

– Ваша девушка была с вами на турнире претендентов. Возьмёте её и в Дубай?
– Кому-то близкие мешают, кому-то – помогают. Если убрать «кудрявости» и просто посмотреть на результаты, то видно, что мне всячески помогает. Мне кажется, что это история, скорее, про силовые виды спорта – там больше имеет смысла воздерживаться, скажем так, от лишнего общения, чтобы не оттягивать энергию и силы. Для меня это моральная поддержка, в первую очередь. Если у неё будет получаться, то поедет.

– Количество партий в Дубае увеличили с 12 до 14. Говорят, что это не в вашу пользу.
– Может, кто-то ещё скажет, что надо вообще две партии сыграть? Победил, и сразу же заканчиваем. А если серьёзно, то все в равных условиях. На мой взгляд, 14 чуть лучше, чем 12 в плане объективности. Переход на рапид при ничьей чуть портит общее впечатление. Кажется, у Магнуса была стратегия на попадание в рапид и с Карякиным, и с Каруаной. Последняя партия белыми с Карякиным – быстро сделал ничью и радостно ушёл готовиться к рапиду. Каруане в очень перспективной позиции предложил ничью и тот согласился. Хотя 9 из 10 шахматистов на месте Магнуса играли бы дальше, и семь из них победили бы. Он считал, что у него огромное преимущество на тай-брейке. То есть это целая стратегия: держишь баланс и переводишь в быстрый контроль времени. Мне, как зрителю, хотелось бы увидеть развязку в классических партиях.

– В 14 партиях?
– Необязательно. Мало 14? Давайте 16. В целом, это интереснее. Изначально же это чемпионат мира по классическим шахматам. Я комментировал у себя на канале Twitch матч Карлсен – Каруана и говорил: «12 ничьих? Ну о чем вы говорите, ребята? Сейчас будет результативная партия – такая ведь позиция у Каруаны! Аа… Нет, снова ничья»

– Вы кажетесь человеком, который больше склонен к риску, чем Каруана.
– Вы просто плохо знаете Каруану. Ну или меня.

– Ваш бывший тренер Шипов говорил, что ваша сила в сложных динамических позициях, когда на доске много фигур, много подкручено.
– Может быть.

– Исчерпывающий комментарий.
– Я просто надеюсь, что не только в этом. По каким-то партиям кажется, что сила в динамических позициях, по каким-то – в эндшпилях, по каким-то партиям создастся впечатление, что вообще играть не умею. Все мнения будут иметь под собой основание.

– Тай-брейк – это та территория, где вам будет комфортно?
– Понятия не имею. Я очень давно не играл в настоящий живой рапид, а тай-брейк – это вообще абсолютно другая вещь. Вот мы недавно играли в онлайн-турнире с Магнусом, который в нужный момент по заказу выиграл две партии. Просто какое-то безумие. Не могу себе представить, чтобы такое случилось в турнире не на вылет. Такова специфика: тебе требуется лишь пол-очка за две партии, но ты не можешь этого добиться. Гири у меня сначала выиграл, потом я чёрными по заказу отыгрался, а в блице уже какая-то ерунда началась. То от него, то от меня проскальзывали ходы на уровне второго разряда. Он в итоге выиграл, но это уже немного другие шахматы.

– Как относитесь к тому, что вам придется играть под флагом ФШР?
– Это невесело. Как к этому можно относиться? Такое не станет для меня главным в матче, но всё-таки грустно, что такая ситуация у всех атлетов из России.

– Одно дело, когда именно атлетов лишают флага, а другое – шахматистов. Глобально говоря, в вашем виде спорта нет проблем с допингом. При чём тут вообще вы?
– Я так понимаю, что эта тема плохо изучена – влияние мельдония на результат. Всё началось с того, что мы очень хотели на Олимпиаду ещё при Илюмжинове. Нам ответили, что шахматам нужно соответствовать в плане антидопинговых правил. Мы стали соответствовать, хотя дело не особо сдвинулось. И, видимо, не скоро сдвинется.

– Без шансов?
– Я не вижу, какие тут могут быть варианты. Шахматы на льду? На коньках? А если идти в летние виды, то на байдарках? Пока шансы, как у киберспорта. Скорее, это будут какие-то свои интеллектуальные игры: шахматы, шашки, го, бридж. Уже проводились Всемирные интеллектуальные игры, но это было достаточно небольшое событие в Китае – вещь в себе. Было бы интересно сделать глобально. В результате те допинг-ограничения ударили по шахматам и по шахматистам. Да, мы тоже спортивная федерация. Кажется, что шахматисты не поднимают тяжести, но на самом деле физическая нагрузка тоже большая.

– Шахматы и на Олимпиаду не попали, и должны подчиняться ВАДА. Всё это имело смысл?
– Знал бы прикуп… Тут ведь не одномоментно, а долгий процесс. Мы по-прежнему хотим, а нас по-прежнему не пускают. Принят свой допинг-лист, и это по-своему правильно. С другой стороны, в шахматах другой допинг. Может быть, что-то улучшающее мозговое кровообращение, нейронные связи. Наверняка что-то такое можно придумать.

– Вам когда-нибудь предлагали какие-то препараты?
– Если бы они были, то, наверное, бы предлагали. Я тут, честно, не знаю. Может быть, и есть таблетки, которые улучшают внимание, но не такие, как в фильме «Области тьмы». Такие бы никому не помешали.

– Вы ведь думали бросить шахматы в 2013 году. Что произошло?
– Как в том анекдоте: может, это была ещё белая полоса (улыбается). Я очень плохо выступал на дистанции в несколько турниров. Подумал, что было бы неплохо себя попробовать в киберспорте. Знакомые собирали команду и сказали, что такие варианты можно рассмотреть. А это каждый день по 8 часов работы. Нет такого, что просто ездишь на турниры и между ними периодически играешь с командой. Там нужно было серьезно заниматься. Я подумал, что если до конца года у меня в шахматах будет такая же клоунада во всех турнирах, то сосредоточусь на другом.

– Но результаты наладились?
– Поделил первое место в чемпионате России и выиграл чемпионат мира вместе с командой. Я успокоился – внутренний демон был накормлен и сыто заурчал. Продолжил работать над шахматами.

– Был конкретный момент, когда почти свернули в сторону киберспорта?
– Это прошло мимо меня – может, к сожалению, может, к счастью. Я очень много играл в закрытых лигах. Мог по 15 часов в сутки, мог меньше. В какой-то момент поехал в Киев на крупный турнир ASUS Winter или что-то такое. Мы заняли первое место, обыграв NAVI. Не то чтобы легко, но победили. У них профессиональная команда, а у нас просто микст. Нам в результате дали 2000 долларов. По сути, компенсировали затраты на дорогу. Через 3-4 месяца я решил завязывать. И потом объявили первый International (турнир по Dota2 – Прим. «Чемпионата»). Случись он на полгода раньше – не знаю, как сложилось бы.

– Призовые в киберспорте резко возросли?
– Тогда был $ 1 миллион. Сейчас призовой фонд International – $ 40 миллионов. Победитель получает условно 18 миллионов на 5-6 человек с тренером. Это каждый год. Плюс куча турниров рангом ниже, которые позволяют безбедно существовать. Но там тоже тяжёлая работа. Нет такого, что зашёл в игрушку, что-то понажимал и получил миллион.

– Нынешние топ-30 шахматистов – весьма обеспеченные люди. А остальные?
– У среднего класса тяжёлый хлеб. Многие вынуждены идти тренировать, а совмещение сказывается на результатах. Сыграли турнир и в 20:00 не идут ужинать, а включают Skype и дают урок: один, второй, третий. После этого ложатся спать, а утром просыпаются, снова дают два урока и опять играют. Нет времени отдыхать и готовиться. Многие живут в таком графике. Понятно, что у топ-30 или топ-50 иначе, но уже хвост первой сотни – тот класс, который не обеспечен и не защищён. Если, конечно, не брать молодых талантов, которые стремительно поднимаются.

– У вас есть менеджер?
– На постоянной основе – нет. И никогда не было. Был человек, который довольно долгое время пытался искать спонсоров. Как вы понимаете по предыдущему предложению – безуспешно. Объективно тяжело быть шахматистом в России. Сейчас я первый в рейтинге по стране, а четыре года назад был четвёртым или пятым. Спрашивали: «А какой в мире по рейтингу? 16-й? Ну молодец, хорошо играешь. Мы вам перезвоним».

– А сейчас?
– Теперь стало проще. Хотя на подготовку к турниру претендентов я потратил частично спонсорские деньги, а частично — свои. Понятно, что работа растянулась по времени, и стоимость кратно увеличилась. При ином исходе турнира я бы ушёл сильно в минус. Теперь уже есть какие-то предложения. Могу выдать зарплату и премию, кому не заплатил. Помню, я в свое время говорил Крамнику, что мне было бы интересно с ним поработать перед его турниром претендентов.

– И что он ответил?
– «Я в таком минусе уже… А бесплатно нанимать неправильно». Я тогда подумал, что он просто не знает, как мне отказать. Сейчас сам поиграл и теперь отлично его понимаю.

– Как вы начали болеть за футбольный «Спартак»?
– Лет в пять стал смотреть телевизор. У нас [в Брянске] работало лишь три канала. Хорошо показывал только Первый. Тогда именно там показывали Лигу чемпионов, а уже потом стали на НТВ. В 90-е у нас плюс-минус одна команда нормально играла. Застал, как в группе выиграли все шесть матчей. Наши побеждают – на таких детских эмоциях и начал болеть. Потом на какое-то время остыл к футболу.

– Продолжили уже в Москве?
– Когда перебрался в столицу, то ездил заниматься шахматами к Шипову на Юго-Запад. Туда – через «Лужники», где много фанатов «Спартака» в дни матчей. Ну и сам Сергей Юрьич болеет за эту команду, как и многие мои знакомые: Женя Томашевский и Володя Белов, с которыми я пересекался на сборах и турнирах. Если снова болеть, то для меня не стоял выбор за кого. Помню, когда ездил на турниры около Барселоны – там купил сине-гранатовый зонтик. Шикарно! «Барселона» – one love.

– В «Спартаке» есть любимый футболист?
– Из прошлого – Тихонов с большим запасом. Рационально это тяжело объяснить, но казалось, что он очень хороший и важный. Долго играл, а когда ушёл в «Крылья», то это было словно расставание с близким другом. Из нынешних – Зобнин, потому что самый стабильный и универсальный.

– Как получилось, что вы недавно делали первый удар в матче «Спартак» – «Химки»?
– Игорь Моисеевич Бурштейн — тоже болельщик. По-моему, старается не пропускать вообще ни одного матча «Спартака». Сказал, что приедет в Екатеринбург посмотреть, как меня награждают. Я посмеялся, а он действительно приехал, и мы пообщались. Через него эта идея и пришла.

– Когда стало известно, что турнир претендентов пройдёт в Екатеринбурге, не стали смотреть календарь РПЛ – вдруг можно сходить на «Урал» – «Спартак» в свободный день?
– Неее… Логистически тяжело. Подготовке не помогает, можно и по телевизору посмотреть. Я и посмотрел матч «Спартак» – «Уфа». Отлично кайфанул («Спартак» уступил со счетом 0:3 – Прим. «Чемпионата»). Меня, кстати, звали сделать первый удар на матче «Урал» – «Рубин». Это было недалеко, но я не был готов посвящать этому время. У меня было хорошее оправдание: «Я за другую команду болею, извините».

– Дворкович вас не звал исполнить первый удар на матче «Локомотива»?
– Я, кстати, у него спрашивал, за кого он болеет. По-моему, он говорил, что, может, чуть больше симпатизирует «Спартаку», но в целом он поддерживает все команды из Москвы. Тем более он был в совете директоров РЖД, так что «Локомотив» — не чужая для него команда.

– Видели фотографии, где он то в шарфе «Спартака», то «Локо», то ЦСКА, то с майкой «Динамо»?
– Такова тяжёлая доля крупного чиновника, скажем так.

– Любимый дебют?
– Центральный дебют.

– Нелюбимый дебют?
– Центральный дебют.

– Играете ли вы в шашки и хотели бы провести партию с Тамарой Тансыккужиной?
– В детстве было такое соревнование «Белая ладья» – там играют школьные команды. Я однажды сыграл в соревновании «Чудо-шашки». Провёл семь партий – победил в шести и уступил только мальчику, который выиграл во всех матчах. Я умею, но боюсь, что Тамаре со мной будет неинтересно.

– На какую ерунду раньше могли тратить время, а сейчас уже нет?
– В основном, компьютерные игры. Сейчас их у меня намнооого меньше. Нет такого, что я совсем перестал в них играть. Иногда нужно расслабиться. Но если брать пропорции, то, конечно, компьютерные игры.

– Грищук и Дубов вас звали гулять 23 января?
– Нет.

– Что нальёте в термос на матч с Магнусом?
– Чаёк.

– Совет молодым шахматистам?
– Очень важно получать удовольствие и никогда не останавливаться в развитии.