Интервью с Валентиной Гуниной — чемпионкой мира по шахматам: тяжёлая болезнь, запрещённые препараты, гимн и флаг

Валентина Гунина – одна из главных шахматных героинь России. В июне она стала бронзовым призёром Игр БРИКС в личном зачёте и завоевала два золота в команде, а в конце прошлого года выиграла чемпионат мира по блицу. И всё это – на фоне тяжёлой иммунной болезни (красная волчанка), из-за которой она порой не может встать с постели или удерживать в руках фигуры.

Как жить с таким диагнозом, да не просто жить, а выступать на высочайшем уровне, удивительная шахматистка рассказала в эксклюзивном интервью «Чемпионату» во время московского турнира «Шахматные звёзды».

• Про жизнь с диагнозом, который ставили много лет
• Про терапевтическое исключение на тяжёлые препараты
• Про хейт, мотивацию, добро и Дин Лижэня
• Про деньги, помощь, читеров и отказ от турниров
• Про визу в США, соперниц с Украины и российский флаг

Про жизнь с диагнозом, который ставили много лет

— Валентина, после Игр БРИКС вы признались, что думали только о том, чтобы не подвести команду. Как вообще вам удаётся играть в шахматы?
— У меня тот же вопрос, на самом деле. Девочки, с которыми я прохожу лечение в больнице, не могут работать. Но я не сижу в офисе, и у меня есть возможность заниматься и лечением, и шахматами. К нагрузкам я привыкла с детства, а в нынешнем году и энергии побольше, так что я могу чуть больше всего успевать. Но это при условии, что я строго соблюдаю все рекомендации врачей – важна любая мелочь.

— Насколько болезнь ограничивает ваши шахматные возможности?
— Побочный эффект от недавно добавленных лекарств – я начала зевать в один ход. На Играх БРИКС это проявлялось очень часто. На недавнем титульнике играла с Хансом Ниманном, получила выигрышную позицию, должна была побеждать, но просто зевнула фигуру. У меня тревожно-депрессивное расстройство, которое вызывает… Я называю это галлюцинации, но на самом деле – это проблемы с восприятием окружающего мира. И на шахматной доске тоже. Бывают такие глюки, что я начинаю в голове рисовать ходы, которых на самом деле нет. Иногда перед глазами начинает кружиться шахматная доска, иногда поля путаются. На терапии меня обучали, как это хоть как-то нивелировать.

— Это состояние невозможно контролировать?
— В каких-то вещах – невозможно, в каких-то — можно применять специальные техники, которым меня обучали. Я понимаю, что мой случай – ещё не самый тяжёлый, и радуюсь уже этому факту. Вообще, при волчанке тебя просто выключает, и ты можешь спать сутки или двое, а потом стоит нечеловеческих усилий просто встать. В прошлом году у меня было много таких случаев. Для меня мотиватором служит актриса Селена Гомес, у которой более тяжёлый случай, она перенесла трансплантацию почки, принимает сильнодействующие препараты, которые влияют на вес – плюс-минус 10 кг. На неё смотришь и думаешь: блин, вот реально крутой человек! Ведь при такой болезни присутствует постоянный страх, что может быть хуже, а Селена показывает, что и при худшей ситуации тоже живут.

— Вы единственная, кажется, шахматистка в мире, кто с подобной болезнью достиг таких высот.
— Ну, мне удаётся играть в шахматы, хотя сложно представить, что с иммунной болезнью ты вообще можешь что-то делать. Я рассказываю о своём недуге и не стесняюсь этого, но не для того, чтобы меня жалели. Жалость – это дурацкое чувство. Я рассказываю в надежде, что мой пример тоже кого-то сможет мотивировать. Я хочу показать, что можно и нужно жить в любой ситуации.

— Вам удалось понять, что стало причиной заболевания?
— Врачи утверждают, что это уже было заложено в ДНК нашего рода, а проявилось только у меня. Волчанка может проявляться через поколение или даже больше. У мамы с папой этой болезни нет, как и у брата, которого я заставила провериться. А что касается дедушек и бабушек – никто не знает, поскольку в то время шла война, не до анализов. Да и возможностей таких не было. Так что отсчёт сейчас с меня. Надеюсь, больше ни у кого из родственников не проявится, потому что это реально тяжело. В больнице я познакомилась с девочкой, у которой волчанка начала проявляться в 20 лет. У меня первые признаки появились в 28. А эта болезнь — как рак: если ты заболел в детстве, то шансов выжить почти нет. За свой диагноз я очень долго боролась, и вот уже второй год на плотном лечении. Ну и какие-то потрясения очень серьёзно влияют. Например, начало СВО 24 февраля 2022 года. Для организма это сильнейший стресс, болезнь начинает прогрессировать.

Про терапевтическое исключение на тяжёлые препараты

— А как вы переносите выездные турниры? Как относятся к вам соперницы?
— У меня пока ещё нет «бабочки» на лице, только припухлость из-за проблем с почками, да и в целом не слишком внешне заметно. Я играю на таком уровне, где все профессионалы, никто мне не поддаётся. Если я выхожу на партию, это только моя ответственность. Мне сейчас тяжело играть в классические шахматы, поскольку с физикой проблемы, а партии в классику – серьёзная нагрузка. Например, перед Суперфиналом чемпионата России – 2023 в Царском Селе я потеряла 13 кг. Вообще практически не могла есть, игралось тяжко, но всё-таки второй сумела стать. Когда рядом есть человек, который заставляет меня вставать, идти гулять, заниматься – мне проще. Мне очень много помогает брат. Он не даёт мне возможности валяться и ничего не делать: встала, почистила зубы, пошла в душ – мозг получил команду, что организму пора работать.

— Но ведь он не ездит с вами на все турниры? Как вы на чемпионате мира в Самарканде играли?
— На турниры я езжу одна. Несмотря на своё состояние, я всё-таки самостоятельная девочка. Да и у меня в мире шахмат много друзей, которые с удовольствием погуляют и помогут. Но вообще, бывали ситуации, когда я даже маму просила помыть мне голову, потому что не могла этого сделать. Или не могла элементарно протереть пыль. Эта болезнь похожа на тяжёлую депрессию, но у меня, тьфу-тьфу, её нет. Я радуюсь уже тому, что могу играть в шахматы и делать элементарные вещи. Пользуюсь сильными обезболивающими препаратами, чтобы облегчить своё состояние. Раньше мне приходилось летать на уколах и в слезах от боли: заходила в аэропорт, шла в медпункт, мне кололи кеторол, не предупреждали, что для печени это очень плохо. Сейчас с этим намного лучше, до Самарканда я долетела вообще хорошо.

Ну а там уже всё было нормально, не считая того, что меня постоянно тошнило от лекарств, и каждый день я ждала только того, когда же начнутся партии – за доской ты думаешь только об игре. Заканчивался игровой день – опять возвращалась тошнота, есть в такой ситуации очень сложно, но необходимо. Обходилась киселями. Чтобы отвлечься – смотрела видосики какие-то, на полные фильмы просто концентрации не хватало. Читать я тоже очень люблю, но это сложно сейчас.

— В плане бытовых вопросов – вы всё делаете сами?
— Поскольку со мной живёт мама, то она всё готовит. И очень вкусно! Я не люблю готовить, хоть и умею. Да и вообще не люблю заниматься устройством быта, а иногда и просто не могу. Но я решила, что если не могу что-то сделать сама – пусть помогает техника. Поэтому оснастила квартиру всеми устройствами, необходимыми для комфортной жизни.

— Наверняка из-за болезни вы сильно потеряли в рейтинге.
— Это правда. Шесть лет я только за диагноз боролась. Врачи очень сложно ставят волчанку, должна быть 100-процентная уверенность, поскольку назначаются тяжёлые препараты. Естественно, у меня масса времени и сил ушла на анализы и тому подобные вещи. Конечно, шахматы я не бросала, постоянно занималась с прекрасным тренером и человеком Иваном Поповым, работа шла непрерывно. Но на уровне игры болезнь не могла не сказаться.

— В шахматах тоже есть допинг-контроль. Вам приходится оформлять терапевтическое исключение на какие-то препараты?
— На конкретный препарат – преднизолон, который входит в запрещённый список ВАДА. Он мне жизненно необходим, этот гормон подавляет агрессивное действие болезни, но действует на внутренние органы. Даже на мои 5 мг мне нужно было делать официальный запрос в РУСАДА, собирала все документы. И делать так мне приходится регулярно, поскольку волчанку невозможно вылечить.

Про хейт, мотивацию, добро и Дин Лижэня

— Получается, шахматы – ваша мотивация просто для обычной жизни?
— Самая сильная мотивация! Я просто бегу на шахматные занятия и с удовольствием играю в турнирах. Жаль, что в классику не могу нормально играть. Меня прикалывало, когда коллеги спрашивали, почему я отказываюсь от «Аэрофлот Опен». Да там два тура в день! А я бы даже тур в день не выдержала, потому что это слишком большая нагрузка. При волчанке вообще трясётся всё тело, и я видела, как люди не могли это контролировать. У меня, к счастью, пока до этого не дошло, но бывали ситуации, когда сильно тряслись руки. Я брала фигуру и не могла её поставить на нужное поле. Слава богу, что сейчас проходит много турниров по быстрым шахматам и блицу, за короткое время болезнь не так сильно проявляется. Хотя порой мне даже фигуры расставить сложно.

— И при этом вы стали чемпионкой мира по блицу!
— Да я сама удивилась. Хотя тренер сказал, что уровень партий был очень хороший, да и вообще у меня теперь более мужской подход к шахматам. Могло быть и лучше, однако память стала сбоить – но не долгосрочная. Я могу потерять нить разговора или забыть отдельные слова.

— Коллеги как-то поддерживают? Может быть, материальную помощь предлагают?
— Мне важнее их моральная поддержка, когда они говорят тёплые слова и признаются, что я их мотивирую. Самая большая моя поддержка – семья. У меня же ещё три хвоста – две собаки и кот, все — найдёныши. Когда в прошлом году мне было совсем плохо, они постоянно были рядом. Я помогаю приюту для животных и поддерживаю женщину-волонтёра, мне эта тема очень близка. Когда ты делаешь кому-то добро, спасаешь чьи-то жизни, это тоже огромная мотивация.

— Вы рассказали про то, какие ощущения испытываете во время партий. Как считаете, Дин Лижэнь в похожем состоянии?
— У него, насколько я знаю, диагностирована клиническая депрессия. Я ему очень сочувствую и даже сомневаюсь, что Дин выйдет на чемпионский матч с Гукешем Доммараджу. Но замены я бы не хотела, потому что там будет не наш Ян Непомнящий, а американец Хикару Накамура. Это совсем другая песня. Очень хочу, чтобы Дин сыграл, однако он совсем в разобранном состоянии. Он молодец, что рассказал правду о своём состоянии. Но я удивилась, что в его сторону было очень много хейта – да зачем об этом рассказывать, ты не мужик, что ли? Надо понимать, что матч за звание чемпиона мира – серьёзное испытание, плюс на него в коммунистическом Китае тоже давление было, там ждали его победу.

— Верите, что чемпион мира придёт в себя?
— Время у него ещё есть. С помощью правительства Китая, шахматной федерации и китайской медицины Дин может восстановиться. Я уверена, что для него многое делается. Главное, чтобы он не обращал внимание на диванных критиков.

— Вы с хейтом часто сталкиваетесь?
— Нет. Людям импонирует, что я открыто говорю о своих проблемах. И я рада, что в мой адрес не летит то, что летит в Дин Лижэня, потому что иногда нервная система не выдерживает, а я ничего не могу с этим сделать. Я сочувствую ему и считаю, что критика в его адрес несправедлива. А людям нужно быть добрее.

Про деньги, помощь, читеров и отказ от турниров

— Вы не можете играть в классику, где призовые намного больше. На финансовом состоянии это сильно сказалось?
— Очень много средств уходит на лекарства, но, собственно, само лечение, анализы – это оплачивают Минспорт и Федерация шахмат России, за что им огромное спасибо. Тренеру я плачу из заработанных призовых. А ещё у меня появился спонсор – букмекерская компания «Фонбет». В июле у меня будет второй сбор, который она полностью оплачивает. Да и вообще — у них в планах много проектов со мной. Выручают в определённой степени онлайн-турниры, в частности, проект FIDE online arena – своеобразный аналог титульного вторника у ребят, который проходит по средам. Этой платформой руководит Илья Мерензон. Ты можешь играть, зарабатывать и не бояться, что не получишь призовые – их в любом случае потом отдадут. Московская федерация шахмат проводит по выходным турниры по быстрым шахматам и блицу, где тоже можно заработать.

Отличный турнир – «Шахматные звёзды». Это именно тот формат, который мне наиболее удобен. И с чисто спортивной точки зрения, и с организационной. Я мечтала о том, чтобы сыграть в этом турнире, и вот получила приглашение, всё на высшем уровне. Когда я серьёзно болела, то даже представить не могла, что сыграю на таком турнире. Я не сижу на месте, стараюсь играть достаточно много, чтобы хватало и на оплату тренера, и на собственную жизнь.

— Как вы относитесь к онлайн-шахматам?
— Очень хорошо, ведь можно играть, не выходя из дома. Но у меня нет привычки катать два часа непонятно с кем на любой платформе. Если я играю, то в тех турнирах, которые себя зарекомендовали.

— Следили за недавним матчем Крамника с Жоспемом?
— Конечно. Это было очень весело и интересно. Крамник первым начал громко говорить о проблеме мошенничества в шахматах. Я не считаю Хосе Мартинеса читером – он талантлив, просто ему не хватает шахматной школы. Да и откуда ей взяться в Южной Америке, это же не футбол. Владимир Борисович где-то перегибает палку, конечно, но я в целом согласна, что в мужских онлайн-шахматах это серьёзная проблема, о том же самом и Ян Непомнящий говорит. В женских шахматах этой проблемы практически нет. Но не потому, что мы такие честные. Просто у нас очень маленькие призовые, нет смысла в мошенничестве. Вообще, я считаю, что все читеры попадут потом в шахматный ад. Зачем вообще это делать, когда шахматы сами по себе – красота, искусство?

— Вот вы сказали о том, что в женских шахматах из-за небольших призовых даже обманывать нет смысла. Ситуация вообще не меняется?
— В матче за звание чемпионки мира, турнирах кандидатской серии, турнирах Гран-при – хорошие призовые. Нельзя сказать, что ФИДЕ ничего не делает – федерация старается. Естественно, мы, девочки, хотим больше крутых турниров, больше призовых, а многие мальчики говорят, что странно делать нам более высокие призовые, так как мы играем совсем не так. Да, женские и мужские шахматы – вообще разные виды! Мальчишки могут по 10 часов работать с компьютером, ни одна девочка такого не выдержит.

Если у тебя рейтинг не 2500, а 2400 и ниже – уже тяжело прожить на призовые с турниров. Такова пока наша реальность. Я привыкла ни у кого ничего не просить и не жаловаться. Да, сейчас у меня появился спонсор, но до этого я и сборы сама оплачивала, федерация только на один сбор отправляла. И для меня удивительно, когда люди что-то просят и требуют от ФШР, а мне говорят – тебе-то они помогают. Для меня вообще реальность поменялась после того, как я узнала о волчанке. Смотрю на всё теперь с другой точки зрения.

Вряд ли Федерация шахмат Швейцарии взяла на себя все расходы Александры Костенюк. Сомневаюсь, что они вообще помогают шахматистам, хотя их там немного. В ФШР же очень много талантливых игроков, и помогать всем нереально. У нас профессиональный спорт за счёт государства живёт, а в Европе, например, нет профессии шахматист. В США вообще всё за свой счёт. А мы вообще в шоколаде, получается.

— Нет ли ощущения, что в женских шахматах не хватает какого-то трэш-тока и персонажей наподобие Ниманна? А то последний относительный скандальчик был про умение варить борщ.
— Ха-ха-ха, это, действительно, было прикольное заявление. Хотя тогда я подумала – ну это вообще не твоё дело, что я буду варить. Лично я бы сыграла матч, подобный матчу Жоспема и Крамника, в поддержку женских шахмат. И хорошо бы с Хансом Ниманном, которому я даже отправила заявку. Но он пока не ответил. Вот чего бы я точно хотела в женских шахматах – такой же серии, как Grand Chess Tour, где сейчас Ян Непомнящий играет. Вот это было бы здорово!

— Вы сейчас от всех классических турниров отказываетесь?
— От Суперфинала чемпионата России точно не отказываюсь – там и состав отличный, и призовые очень хорошие. Но «оупены» приходится пропускать, я с грустью смотрю, как они проплывают мимо моего носа, и я такая со вздохом: «Ну, не в этот раз». Жду ремиссии. Врачи говорят, что в этом случае я буду похожа на обычного человека. А пока у меня к самой себе вопрос – что делать, если меня пригласят на этап Гран-при? С одной стороны, я не могу не согласиться. С другой — это очень большая нагрузка, и я точно буду страдать. В прошлом году мне могли по протекции президента ФИДЕ Аркадия Дворковича дать уайлд-кард на Кубок мира в Баку, но его получила — и вполне заслуженно — Полина Шувалова. А я бы от Кубка мира точно отказываться не стала, но насчёт других турниров для меня дилемма, что делать.

Про визу в США, соперниц с Украины и российский флаг

— Чемпионат мира по рапиду и блицу состоится в Нью-Йорке. Вы будете защищать свой титул?
— То, что турнир пройдёт в Нью-Йорке – очень круто. Я там никогда не была и очень хочу побывать. Но что с визой? Понятно, что мне попытаются помочь в ФИДЕ, но шансов на это мало. Даже Александр Григорьевич Бах (советник президента ФШР — Прим. «Чемпионат»), через которого я всегда делала визы, говорит о том же самом.

— Непомнящий, Горячкина, Лагно получили визы в Торонто на турнир претендентов.
— У Яна есть американская виза, а девочки получали канадскую, которую намного легче получить. Теперь Саша и Катя будут мучиться вместе со мной в попытках получить визу в США. И в апреле многие спорили, насколько это правильно, что турнир претендентов проходит в стране, куда визу получить тяжело. Но тогда, насколько я помню, в ФИДЕ заявили, что, если хоть один участник не получит визу, турнир пройдёт в другом месте. Сейчас такого точно не будет, слишком много участников. Но если провести чемпионат мира без россиян – это громкий политический скандал, на мой взгляд.

Меня пригласили на второй турнир Global Chess League, который организуется при поддержке богатых индийских компаний. Приглашали и на первый, проходивший в Индии, но я вынуждена была отклонить приглашение, поскольку по медицинским показаниям мне в эту страну не рекомендуется ездить. Второй турнир пройдёт в октябре в Лондоне, а британскую визу получить столь же сложно, как и американскую. Я сразу задала вопрос организаторам – а что с визой? Они мне сказали, что, раз приглашают, значит, решат и этот вопрос. Я настроена позитивно и верю, что нам помогут и с Лондоном, и с Нью-Йорком.

— В шахматах у вас есть принципиальные соперницы?
— Мне очень сложно играть со своими, российскими девочками. Но я могу играть с любым человеком. У меня с детства благодаря папиным тренировкам выработана своя манера поведения за доской. Обычно, когда я сажусь за стол, я обращаю внимание на руки и на корпус того, с кем играю, и по определённым деталям могу сказать, нервничает ли мой соперник или соперница. С началом партии я забываю обо всём, кроме шахмат. Меня как-то спрашивали, почему Саша Горячкина всегда старается мне в глаза посмотреть, а я этого даже не замечаю. Ну ответила, что она мной любуется (смеётся).

— Несмотря на то что вы пропускаете много турниров, с украинскими шахматистками всё равно пересекаетесь. Какова при этом обстановка?
— Да, я читаю спортивные новости, и в других видах спорта довольно жёстко всё, особенно в фехтовании и в теннисе. В шахматах все довольно лояльны друг к другу, хотя и для нас это сложная ситуация, и для них. Мы официально под камерами не общаемся, чтобы не было потом поводов для обсуждения. Для меня нет проблем в общении, а их я прекрасно понимаю. На чемпионате мира в Самарканде ко мне подошёл главный судья и предупредил, что в матчах с соперницами с Украины никаких рукопожатий быть не должно. Ну нет и нет – для меня в этом трагедии нет.

— Долго привыкали к тому, что приходится играть под флагом ФИДЕ?
— На самом деле, по сравнению с тем, что нас в настоящий момент допускают до всех турниров, отсутствие флага – минимальная потеря. Хотя вот на Играх БРИКС мы играли под своим флагом, на награждении играл наш гимн, и слёзы на глаза навернулись. Подумала о ребятах, которые сейчас там, на СВО. Я могу спокойно ходить по улице, пить кофе и никаких бомб на голову не падает – это уже за счастье. А что происходит в Белгороде, Брянске… Я понимаю, что есть вещи намного хуже, чем играть под флагом ФИДЕ и терпеть то, что кто-то тебе руку не пожмёт. У меня свои проблемы есть.

— Но если бы в партии с вашим участием произошла такая ситуация, как в шашках с Тамарой Тансыккужиной…
— Тамару мне было жалко, но она вообще крутая. Я знакома с ней – она боец, очень достойно в этой ситуации себя повела. Я бы дала по рукам за такое! С какой стати во время партии кто-то будет лезть в моё личное пространство и мешать?

— Переход России в Азиатскую федерацию шахмат как-то сказался на вас лично?
— К сожалению, Азиатские игры не приносят нам путёвок на международные соревнования, но зато ФШР добилась, что из Суперфиналов чемпионата России пять мужчин и трое женщин пробьются на Кубок мира.

— Недавнее решение комиссии ФИДЕ по этике об отстранении ФШР не скажется на этих перспективах?
— Я очень этого боюсь, на самом деле. Но пока на посту президента ФИДЕ Аркадий Дворкович, нас сильно не трогают. Я надеюсь, что ситуация как минимум останется такой, какая есть сейчас.

— Если бы в шахматах были такие же условия допуска, как сейчас на Олимпиаду в Париже, вы бы играли?
— Пока такой ситуации нет, я об этом и не задумываюсь. Что касается Игр-2024, я очень сочувствую всем спортсменам. У них короткая карьера, и пропуск Олимпиады – это очень сильный удар. Наверное, если у кого есть возможность, стоит ехать – я бы никого осуждать не стала. Но в то же время понимаю, что в Париже будет тяжело выступать при таком давлении и постоянном негативе. В шахматах такого нет. Мы приезжаем на турниры и не сталкиваемся с провокациями.

— У вас есть мечта?
— Моя мечта – пройти по Северному пути от Мурманска до Камчатки. Когда-нибудь, надеюсь, я это реализую. Но это не единственная мечта.