Штеффи Граф – одна из самых выдающихся теннисисток за всю историю мирового тенниса. Но в отличие от многих её коллег по цеху, которые не смогли найти себя после окончания спортивной карьеры, свой успех на теннисном корте она смогла развить и после ухода из большого спорта. Накануне своего сорокалетия Граф подробно рассказала о своих победах на теннисном и личном поприще в эксклюзивном интервью, которое она дала своему родному, немецкому, изданию журнала Tennis magazine. Русскую версию интервью опубликовал популярный российский теннисный журнал Tennisweekend.
Чтобы победить на всех турнирах «Большого шлема», нужно четыре раза в год показать наивысший уровень игры. И быть готовой к этому не только физически, но и психологически. Думаю всё же, что это легче сделать в более юном возрасте…
— Госпожа Граф, в 1988 году вы выиграли «Золотой шлем». С тех пор это не удавалось ни одной теннисистке. Когда вы думаете о том времени, вспоминается ли вам какой-то определённый матч или какая-то определённая ситуация?
— У меня так много воспоминаний о том времени! Я очень удачно начала тот сезон. В Мельбурне и в Париже всё шло просто прекрасно. Самым трудным оказался US Open, потому что все говорили только о «Шлеме», журналисты всё время задавали один и тот же вопрос… Я пыталась любым образом сконцентрироваться на теннисе. И когда наступил день финала против Габи Сабатини, я была психологически совершенно измотана. Это была настоящая битва. В середине третьего сета у меня вдруг свело судорогами ноги. Помню, что на матчболе я действительно была на грани – вложила в последний удар все оставшиеся силы. Я выиграла, но была совершенно обессилена и уже вряд ли смогла бы продолжить матч. Невероятное чувство: было такое облегчение, что всё уже позади! С одной стороны, я была счастлива, с другой – совершенно опустошена.
— К началу года вам было всего 18 лет, и на вашем счету была всего одна победа на турнире «Большого шлема». Могли ли вы тогда предполагать, что вы сможете в столь юном возрасте выиграть все четыре «Шлема»?
— В таком возрасте люди обычно довольно наивны. Да, ты много слышишь об истории турниров, о разных достижениях, рекордах, статистике… Но понять всё это трудно. Ведь чтобы победить на всех турнирах «Большого шлема», нужно четыре раза в год показать наивысший уровень игры. И быть готовой к этому не только физически, но и психологически. Думаю всё же, что это легче сделать в более юном возрасте…
— Вы говорили о финале против Габриэлы Сабатини. В том году вы обе сыграли ряд великих матчей. Можете ли вы сказать, что именно Сабатини была для вас главным препятствием на пути к «Большому шлему»?
— Мы соперничали на протяжении долгого времени. Особенно в 1988-м и потом ещё два-три года. Но должна сказать, что сильнейшей соперницей, встретившейся мне на пути к «Шлему», была Мартина Навратилова. Трава была для меня очень непривычным покрытием. До Уимблдона я сыграла на этом покрытии всего пару матчей. Я думала, что Уимблдон будет для меня самым трудным экзаменом, потому что Мартина так здорово играла на траве. К тому же было ещё довольно много других теннисисток, прекрасно игравших в стиле «подача-выход к сетке».
— Олимпийский турнир в Сеуле состоялся прямо после Открытого чемпионата США. Вы помните эту поездку в Южную Корею?
— Да, тогда всё было в такой спешке!.. Вечером после финала US Open я улетела в Германию, а всего через несколько дней мы отправились в Сеул. Помню, в самолете было много легкоатлетов, летевших на Олимпиаду. Я всегда восхищалась этими спортсменами, а моей любимой дистанцией была восьмисотметровка. Только мы приземлились, и я отправилась на тренировку бегунов на 800 метров. Хотя я и была совершенно разбитой после финала и долгих перелётов, всё-таки решила тренироваться с бегунами. Тренироваться вместе с олимпийцами и быть частью олимпийской команды – это незабываемо.
Больше всего проблем мне доставляла Моника Селеш. Она была настоящим бойцом. Никогда не сдавалась. Её игра всё время была наступательной, у неё были очень мощные удары. Добавьте к этому очень хорошую подачу левши.
— А золотая олимпийская медаль для вас ценнее, чем другие титулы того года?
— Нет. Это было совершенно особенное событие, но дороже для меня победы на «Шлемах»…
— Кто из ваших соперниц была самая неудобная и кто – самая талантливая?
— Больше всего проблем мне доставляла Моника Селеш. Она была настоящим бойцом. Никогда не сдавалась. Её игра всё время была наступательной, у неё были очень мощные удары. Добавьте к этому очень хорошую подачу левши. Она действительно была очень сильной соперницей и доставляла мне немало хлопот. Что касается таланта, то я очень высоко ценю сестёр Уильямс. За счёт прекрасной физики и очень хорошего видения корта они создают себе определённые преимущества. Думаю, что и сегодня у них самый большой потенциал, и они могли бы быть абсолютно лучшими.
— Вы не думаете, что обе уже исчерпали свой потенциал?
— Иногда мне тоже так кажется. Сегодня им не хватает стабильности. Возьмите, например, Мартину Навратилову: она шлифовала каждый элемент в своей игре и доводила до совершенства физическую форму. Или Жюстин Энен, которая вкладывала в игру весь свой игровой потенциал. Сёстры Уильямс ещё не раскрыли свои истинные возможности.
— После вашего ухода не было теннисистки, которая господствовала бы в Туре, постоянно демонстрируя высокий уровень игры…
— Думаю, дело в том, что сегодня в женском теннисе гораздо больше сильных теннисисток, чем в моё время. Общий уровень стал выше и ровнее. Именно это и усложняет задачу ведущим теннисисткам. Есть сёстры Уильямс, Мария Шарапова и много сильных русских теннисисток.
— Многие великие спортсмены сталкиваются с проблемами после окончания спортивной карьеры. Судя по всему, у вас таких проблем не было?
— Нет, никогда.
— Как вам удалось так спокойно пережить этот переход?
— Теннис был лишь частью моей жизни. В определённый период моей карьеры я отдавала теннису всё время. Но у меня были и другие интересы, хобби. Позже это помогло мне постепенно дистанцироваться от тенниса. К тому же в последние годы меня преследовали травмы, и мне приходилось много работать, чтобы вернуться на корт – было всё труднее сохранять оптимальную физическую форму. Поэтому я была очень рада, когда пришло новое для меня время.
— Вы вовлечены во многие проекты, которые не имеют ничего общего с теннисом. Рекламируете мебель, сотрудничаете с Louis Vuitton… Чем вы при этом руководствуетесь?
— Самый большой подарок, который мне преподнес теннис, – это моя семья. А на втором месте – возможность свободно выбирать то, чем бы я хотела заняться. Я счастлива, что могу участвовать в нескольких великолепных проектах. Я могу путешествовать, посещать музеи, выставки, любоваться архитектурой, изучать различные культуры. И тот опыт, который с этим приходит, я могу использовать во всех моих начинаниях.
— Вы консультируете фирму HEAD при разработке серии женских ракеток…
— Два года назад вице-президент HEAD Кевин Кемпин спросил меня, не хотела бы я применить свой опыт в работе над новой серией ракеток. Этот проект ещё не завершен. Мы регулярно созваниваемся и по нескольку раз в году встречаемся, чтобы внести какие-то изменения.
Самый большой подарок, который мне преподнес теннис, – это моя семья. А на втором месте – возможность свободно выбирать то, чем бы я хотела заняться.
Ни одна фирма до этого не подходила так тщательно к разработке женских ракеток.
— Могли ли вы ранее предположить, что по окончании спортивной карьеры будете жить в Лас-Вегасе?
— Нет, совершенно не могла. Я и понятия не имела, где буду жить… Сейчас я живу здесь со своей семьей. К счастью, моя мама и брат с четырьмя детьми тоже устроились неподалеку. Андре здесь родился и вырос, поэтому у нас в Лас-Вегасе очень узкий круг родственников и знакомых. Я чувствую себя здесь очень комфортно.
— Играют ли ваши дети в теннис?
— Для меня и Андре самое важное, чтобы то, чем они занимаются, доставляло им радость. Они должны попробовать себя в разных видах спорта. С футболом у них как-то не сложилось. Сейчас Джейден интересуется бейсболом. Оба совершенно в восторге от зимних видов спорта – например, от сноуборда. В теннис оба играют довольно редко. Если так будет и дальше, я не очень расстроюсь.