Судьи и врачи являются полноправными участниками теннисных матчей, и от их решений порой зависит судьба встречи. Вот только пообщаться с ними куда сложнее, чем с теннисистами. К докторам последние пару лет вообще закрыт доступ. Официальное интервью с ними на данный момент в профессиональном туре под запретом. К счастью, с судьями ситуация обстоит чуть лучше. Правда, с ними запрещено говорить об игроках и решениях их коллег. Что поделать – существует строгий профессиональный кодекс, который есть и в других профессиях. В этом году одной из главных звёзд судейского корпуса на Кубке Кремля была Ева Асдераки.
Я думаю, что тяжелее всего со зрителями в Южной Америке. Ещё в Сербии и Хорватии болельщики тоже очень активные.
За последние несколько лет Ева стала одной из ведущих судей в WTA-туре. В прошлом году она обслуживала финал US Open-2011, где самым запоминающимся моментом стал её спор с Сереной Уильямс. Гречанка сняла очко с американки, за то, что она издала победный крик до окончания розыгрыша. Все эксперты признали, что Ева приняла верное решение. В ключевые моменты Асдераки предельно серьёзна и не боится брать ответственность на себя. Однако в целом по жизни она на редкость улыбчива. В эксклюзивном интервью «Чемпионат.com» она рассказала о начале своей карьеры, своих обязанностях, самых сложных языках и болельщиках, занятиях в свободное время, собственной популярности, а также прокомментировала несколько возможных ситуаций.
— Ева, расскажите, как вы стали судьёй на вышке?
— Я занималась теннисом в Греции в раннем возрасте. И вот однажды мой теннисный клуб организовал международный турнир, и меня попросили помочь с судейством на линии. Мне понравилось делать нечто иное на корте, и так я начала карьеру судьи.
— А как дальше развивалась ваша профессиональная деятельность?
— В том же году, когда я дебютировала, отправилась в национальную школу в Греции и получила возможность судить на национальном уровне. Примерно на протяжении трёх лет я работала судьёй на вышке на небольших турнирах в Греции. После этого я получила свой белый значок, который является следующей ступенью для судьи после национального уровня. Я начала выезжать на международные соревнования, причём на тот момент работала и на вышке, и на линии. Я получила возможность работать на турнирах «Большого шлема», но в первую очередь как линейный арбитр. Постепенно я всё чаще и чаще работала на вышке.
— Сколько недель в году вы проводите на турнирах?
— Последние два года я работала 28-29 недель, то есть около полугода.
— Вы являетесь арбитром WTA, но имеете право судить и мужские матчи на соревнованиях вроде Кубка Кремля?
— Да, на смешанных турнирах я обслуживаю также матчи АТР. Кроме того, несколько недель в году я работаю только на соревнованиях АТР. Соответственно на турнирах «Большого шлема» я также могу обслуживать мужские матчи.
— А сколько матчей в день вам приходится обслуживать?
— В среднем мы работаем по два матча в день. Иногда на ранней стадии соревнований, когда недостаточно судей на вышке, приходится работать на трёх матчах за день. Соответственно ближе к концу турнира всем достаётся только по одному матчу.
Русский – не самый простой, но в целом он нормальный. Я слышала, что польский язык очень сложный, правда, сама я там ещё ни разу не работала.
— Сколько арбитров на вышке требуется для такого соревнования, как Кубок Кремля?
— На подобные турниры приезжают около 10 арбитров. В первой половине недели все судьи заняты работой, а ближе к концу некоторые получают возможность уехать пораньше.
— В вашей работе хорошее зрение – одно из ключевых качеств. У вас есть какое-то специальное упражнение для тренировки глаз?
— Нет (смеётся). Я думаю, что чего-то особенного в этом направлении не существует. Но каждый год мы проходим глазной тест и отправляем результаты ITF, чтобы подтвердить квалификацию.
— Большая нагрузка ложится на вашу шею…
— Да, нам необходим массаж в конце рабочего дня (смеётся). Но здесь тоже никаких специальных тренировок я не делаю.
— Вам приходилось работать в Кубке Дэвиса и Кубке Федерации?
— Да, несколько раз.
— В таких матчах болельщики очень активны. С кем вам было тяжелее всего?
— Даже не знаю. Зрители всегда очень активны именно на матчах своей страны в Кубке Дэвиса и Кубке Федерации.
— А какие национальные группы фанатов самые сложные?
— Я думаю, что тяжелее всего в Южной Америке. Ещё в Сербии и Хорватии болельщики тоже очень активные.
— Вам приходится по работе изучать много языков. Пусть только слова, связанные с теннисом, и всё же какой язык был для вас наиболее сложным для изучения?
— Непросто сказать сходу. Русский – не самый простой, но в целом нормальный. Я слышала, что польский язык очень сложный, правда, сама я там ещё ни разу не работала.
— И какие русские слова, не связанные с теннисом, вы успели узнать?
— Честно говоря, я практически ничего не знаю, кроме теннисных терминов. «Спасибо», «доброе утро» — и это весь мой словарный набор (смеётся).
В правилах нет определённого числа. Вообще игроки должны сказать нам об этом сразу же после спорного удара. Сейчас, если это удар навылет и это никому не повредит, то чаще всего мы даём теннисистам немного времени.
— А как вы проводите своё свободное время, когда не работаете на турнирах?
— Я стараюсь как можно больше времени проводить с семьёй и друзьями, так как я вижу их достаточно редко. Я просто стараюсь заниматься тем, что не могу делать во время своей работы. Мне нравится читать книги, выходить погулять, а когда у меня выпадает возможность, то я иду на море. Я обожаю море и пляж.
— Хотелось спросить у вас о некоторых потенциальных ситуациях с точки зрения правил. Мы ведь можем об этом поговорить?
— Да, вполне.
— Сейчас очень актуальный вопрос связан с системой «Хоук-ай», а точнее с тем, сколько времени теннисисты должны потратить перед тем, как взять видеоповтор. Есть строго оговоренное количество времени?
— В правилах нет определённого числа. Вообще игроки должны сказать нам об этом сразу же после спорного удара. Сейчас, если это удар навылет и это никому не повредит, чаще всего мы даём теннисистам немного времени. Если это происходит между подачами, то мы требуем, чтобы игроки просили «челлендж» очень быстро. То есть мы никогда не считаем, сколько секунд прошло после удара. Это больше ощущение ситуации, но это обязательно должно быть быстро.
— Что произойдёт, если оба участника матча захотят сняться в одно и то же время? Существует ли вероятность, что матч может закончиться вничью?
— Я сдаюсь (смеётся). Даже не знаю. Придётся позвать супервайзера, чтобы он сказал нам, что делать.
— На Кубке Кремля третий корт находится рядом с кухней. Если мяч с корта попадёт прямиком в суп или ещё в какое-то блюдо, то его всё равно надо будет вернуть на корт?
— Нет, если он побывал в супе, то такой мяч на корте не нужен (смеётся).
— У вас есть поклонники в России. Конечно, это прежде всего люди, серьёзно следящие за теннисом. А какова ситуация в Греции? Люди узнают вас на улице?
— Нет, на улицах практически никогда. Разве только заядлые теннисные фанаты.