Дмитрий Турсунов вместе с Динарой Сафиной провёл детский открытый урок на корте теннисной школы «Чайка» на территории Национального теннисного центра имени Хуана-Антонио Самаранча. После общения с детишками 107-я ракетка мира в интервью «Чемпионату» рассказал о том, что означает для него это мероприятие, об общении с футболистом «Динамо» Александером Бютннером и многом другом.
— Дмитрий, насколько важно для вас передавать опыт молодому поколению, именно детям?
— Такие мастер-классы важны, если от них будет какая-то польза конкретному ребёнку. Если для него пользы никакой нет, то, наверное, это получится бессмысленное занятие. Было очень много детей, и хочется каждому что-то передать полезное. Не только чтобы они посмеялись и похихикали, но и чтобы извлекли для себя какую-то пользу, для своего тенниса. Если это удаётся сделать в таком масштабе, то это прекрасно. Просто мне очень сложно судить, я всё время думаю, чего не хватает. Хотелось бы чуть побольше индивидуального подхода, которого ты по времени не можешь дать чисто физически такому количеству детей.
«Было очень много детей, и хочется каждому что-то передать полезное. Не только чтобы они посмеялись и похихикали, но и чтобы извлекли для себя какую-то пользу, для своего тенниса. Если это удаётся сделать в таком масштабе, то это прекрасно».
И они тоже попадают в такую обстановку, где им все что-то кричат, подсказывают, что надо сделать: «Ударь справа. Отойди назад. Следующий. Теперь беги туда, беги сюда». Им очень сложно впитывать информацию в таком формате, но если они от этого получают какую-то дополнительную мотивацию, то, наверное, это хороший плюс для них. Но это уже больше вопрос к ним: что они получили – эту мотивацию или просто мячик с росписью? Насколько у них что-то останется – этот вопрос важный.
— Вам самому в детстве приходилось участвовать в таких мастер-классах?
— Честно говоря, по-моему, у меня не было таких мастер-классов. Я знаю, что они были у нас на Кубке Кремля, приезжал Ван дер Мейер. Помню это отчётливо, поскольку видел это со стороны – где-то мимо пробегал. Видел, как он тренирует и учит начинающих, то есть людей, которые никогда не играли в теннис. Например, как игра слёта. Давал им пластиковый стаканчик, а они туда ловили мячик. И он говорил, что это удар слёта справа, когда ловите мяч в стаканчик. Так что я видел мастер-классы, знаю, что они были, только не знаю, насколько часто.
— Динара Сафина как раз говорила, что она участвовала в таких мастер-классах, но кто их проводил из спортсменов, она не запомнила. Может быть, детям просто неважны такие детали?
— Опять же здесь каждый индивидуален. Может быть, кто-то завтра проснётся и будет всем об этом рассказывать, а кто-то уже через пять минут будет сидеть и играть в приставку и ему это безразлично. Мне кажется, нельзя на это обижаться, потому что у всех свои интересы – надо это учитывать. Конечно, с точки зрения тренера – это, наверное, очень сложная задача: как заинтересовать ребёнка, как ему всё это сделать интересно и чтобы одновременно при этом он получал какую-то информацию. То есть создать тренировку таким образом, чтобы это было не в тягость, а в радость – каким-то образом его перехитрить, давать ему какую-то информацию, пока он не знает, что это делается. Это как если ты хочешь сбросить лишний вес и вместо того, чтобы идти на беговую дорожку, просто пойти с ребятами намного веселее. Ты пробегаешь два часа, ты получишь от этого удовольствие и при этом ещё затратишь намного больше энергии, чем бы ты это сделал, смотря в стенку и пробегая по беговой дорожке.
— Продолжая тему мастер-классов, во время Кубка Кремля вы встретились на корте с футболистом Александером Бюттнером из московского «Динамо». Как возникла эта идея?
— Я листал как-то журнал, и он был на обложке. И я сказал: «О! Он выглядит как человек, которого я смогу обыграть!» (Смеётся.) Нет, я шучу, а на самом деле это была идея ВТБ, поскольку они спонсоры «Динамо», а Банк Москвы как-то относится к этому семейству. И они решили таким образом создать пиар, даже не знаю для кого или для чего. Наверное, это было важно для футбольного сайта, но в любом случае, мне кажется, что это интересно – посмотреть, насколько человек с одного вида спорта может перестроиться на другой. Да, может быть, он тренировался и играл в теннис, когда был маленький, но всё равно, мне кажется, что те дети, которые занимаются спортом, они всегда, в любом спорте будут чуть-чуть быстрее подхватывать в силу того, что каждый спорт вырабатывает свою координацию, всё везде по-своему. Конечно, есть своя техника движений, есть что-то, что очень сложно подхватить. Понятно, что он никогда не будет играть в теннис, как я, а я никогда не буду играть в футбол, как он. Но благодаря теннису я, может быть, смогу реализоваться чуть-чуть быстрее в футболе, а он — в теннисе. Мне кажется, что это очень важный посыл, что в любом случае спортом стоит заниматься, это развивает и координацию, и физические способности. И тут я ничего нового не скажу: спорт – это хорошо. Мне кажется, это было интересно, чисто для меня, с теннисной точки зрения, с более профессиональной: посмотреть, как он быстро может перестроиться с футбола, как он двигается. А как это видит зритель или болельщик футбола или тенниса, мне очень сложно сказать.
— Кстати, а вам вторую серию не предлагали, чтобы вы поучились футбольным премудростям у Бюттнера?
— (Улыбается.) Слава богу, нет, потому что я пытался пожонглировать мячом ногами, и у меня это выходит ужасно, потому что, в принципе, все наши ребята, которые ездили в Испанию, они все хорошо играют в футбол. Это Игорь Андреев, Марат [Сафин]. Я уверен, что даже Динара [Сафина] и Света Кузнецова играют в футбол лучше, чем я. Но когда мы выступали на Кубке Дэвиса, я всегда с большим удовольствием играл с нашей командой в футбол.
«Не знаю, насколько я хороший футболист, но мне очень нравится катать мяч ногами. Может быть, я не понимаю, куда бежать, как по нему бить и что вообще делать, но главное – побегать за команду с широкой улыбкой на лице».
Там и Шамиль Анвярович участвовал в роли основного бомбардира. (Смеётся.) Всё равно это было очень весело. Мне кажется, это давало какую-то сплочённость коллективу. Достаточно сказать, что командная игра очень интересна тем, что она даёт почувствовать себя частью чего-то общего. Это намного веселее, чем когда ты один выходишь, у тебя что-то не получается, и ты должен себе ломать голову – как должен обыграть человека, когда на тебя смотрит, допустим, 7 тыс. зрителей, свистят, болеют против тебя. Поэтому, думаю, что если бы не такая обстановка внутри команды в Кубке Дэвиса, было бы психологически очень сложно. А так ты подписываешься от коллектива. Так что, возвращаясь к футболу, не знаю, насколько я хороший футболист, но мне очень нравится катать мяч ногами. Может быть, я не понимаю, куда бежать, как по нему бить и что вообще делать, но главное – побегать за команду с широкой улыбкой на лице.
— Есть ли кто-то из спортсменов — не теннисистов, может быть, великих и, может быть, из прошлого, с которыми вам бы хотелось вместе сыграть в теннис?
— Вы знаете, нет такого. Я не трепещу ни перед кем. Может быть, это и нехорошо, потому что, наверное, здорово, когда ты пытаешься кому-то подражать, на кого-то равняться. Я не могу сказать, что хочу встретиться, допустим, с Майклом Джорданом или Мохаммедом Али. Зачем? Чтобы он потом мне ещё по голове надавал? (Смеётся.) Нет. Я вообще сам по себе не особо люблю вот этот соревновательный дух. Мне больше в кайф в футболе чисто сам процесс. Я буду, наверное, первым, кто будет говорить: «Ребята, да ладно. Чего? Забили и всё. Хватит». В смысле, что есть такие, кто спорит до последнего – мяч был на линии, перелетел её или нет. Ну, хорошо. Выиграл ты 7:0 – обыграл нас, молодец. Ничего страшного, мне важен сам процесс, а не результат. Поэтому у меня не было никогда такого желания с кем-то сыграть. Я боюсь, что если бы играл с таким, как Мохаммед Али, мне бы просто надоело, что он постоянно спорит: «Да, я выиграл! Да! Камон!» Ну, молодец. (Смеётся.) Мне не особо нравится, когда играешь с испанцами, когда они тебе орут, заводятся. Даже чуть-чуть смешно это немного. Так что как-то не было никаких имён, с которыми хочется сыграть. Мне, в принципе, и теннисистов известных достаточно, с кем можно сыграть, кого хочется обыграть. (Улыбается.) Но вообще, это общение интересно. Допустим, с пилотом Формулы 1. Интересно узнать какие-то нюансы. Я общался с парнем, который ездит в Carrera Cup, водит «Порше» и «Феррари». Даже с ним интересно пообщаться. Он для себя какие-то вещи подхватил по психологии, а мне интересны какие-то технические моменты у них. Потому что очень многое похоже – что мы переживаем, что он переживает, что переживает обычный человек, допустим, идя на свидание или сдавая какой-то экзамен. В принципе, это одни и те же переживания, которые все испытывают. Интересно и приятно понять, что мы переживаем одинаково, просто в разных ситуациях. И многие вещи для себя открываешь, которые, может быть, не открыл бы, будь всё иначе. Но это, я думаю, в любом общении, с любым человеком. Если достаточно интересуешься, то в любой работе есть свои нюансы и можно многое для себя открыть, если ты открыт для информации.
— Вопрос, который нельзя не задать. Сейчас проходит турнир в Париже, а вы находитесь в Москве.
— Ну, у меня же мастер-класс был, я к нему готовился. (Улыбается.)
— Как сейчас ваше здоровье, какие перспективы?
— Вроде бы чуть получше, но сложно сейчас говорить. Я буду полностью врать, если скажу, что буду готов к следующему сезону или не буду готов к следующему сезону. Это очень-очень сложно. Ездил вот недавно в больницу, но я оттуда в итоге уехал, потому что когда я туда пришёл, мне первое что сказали: «У вас паспорт с собой?» Я предложил, мол, давайте вначале поговорим о моей проблеме. «Вам интересно вообще узнать, что у меня болит? К чему паспорт?» Я понимаю, что есть какие-то моменты – надо посмотреть паспорт, надо оплатить. И сейчас мне начнут говорить, что вот он зажравшийся, что все люди так ходят, а ему вдруг не подходит.
Но я просто не привык к этому. Мне хочется знать, что доктору интересно вначале понять твою проблему, а потом он тебя пошлёт оплачивать. А тут всё наоборот: «Паспорт с собой? Так. Давайте вы сходите в четвёртый корпус, вы там всё оплатите, консультацию радиолога. А потом мы с вами будем общаться на любые темы». Я ответил: «Всё, спасибо! Понял». И просто ушёл, потому что когда такой подход, ты понимаешь, что неважно кто ты – что Вася Пупкин, что теннисист, что шахматист, – у них своя заточка, у них стоит конвейер, и просто не хочется быть частью этого конвейера. Причём это врач сборной порекомендовал, то есть ты пошёл туда через заведующего. А что ж тогда там нормальный человек испытывает? Чуть-чуть обидно, конечно, но, может, я слетаю куда-то в другую страну и сделаю всё по-человечески. (Смеётся.) Конечно, это неприятный момент. Но я надеюсь, что он не отдалит моё возвращение, что я найду альтернативный способ лечения. (Улыбается.) Потому что такой способ лечения мне просто… Я потом целый день ходил с опущенными руками, насколько все тебе хотят помочь. (Смеётся.)